Книга Лабиринт миров - Евгений Гуляковский

Со временем контейнеры в таких захоронениях разрушались, а грибы, как губка, высасывали из почвы любые посторонние примеси…

Он достал свой полевой анализатор и прикоснулся датчиком к одному из грибов. Цифры на табло оставались зелеными — посторонние примеси в пределах нормы… Но что-то не давало ему покоя, некая догадка на грани интуиции…

Чуть больше свинца, чуть больше урана — это все ерунда… Но вот откуда здесь высокомолекулярный диэтиламид лизергиновой кислоты? Правда, всего лишь следы… Но все равно, откуда? Такое соединение не может слишком долго находиться в свободном виде, оно давно должно разложиться на составляющие. Либо его здесь было значительно больше, либо оно появилось совсем недавно, вследствие какой-то синтетической реакции, вполне возможной в такой сложной органике, как плодовое тело гриба…

И, в обоих случаях, попав в организм человека в достаточном количестве, это вещество было способно вызвать весьма сложное галлюциногенное состояние.

Что, если жители деревни попробовали грибков с диэтиламидом? Смертельного отравления не последует — но поведение таких людей становится непредсказуемым.

Захватив миску с едой, Лосев вышел во двор, покормил собаку и, отвязав скотину, выгнал ее за ворота. Травы вокруг достаточно, авось не пропадет, правда, бродят вокруг белые рыси, но на крупных животных они не нападают, да и была ли эта рысь вообще? Галлюцинация? Но он-то не ел грибов… Может быть, воздух?

Он снова включил анализатор, но не обнаружил в атмосфере ничего подозрительного. И от этой гипотезы пришлось сразу же отказаться.

Если причина исчезновения жителей деревни в отравлении диэтиламидом, все равно должны были остаться какие-то следы — разбросанные вещи, разбитая посуда… Поведение пораженных галлюциногеном людей похоже на поведение потерявших рассудок. На какое-то время именно это и происходит. Прежде чем разбрестись куда глаза глядят, они должны были здесь достаточно накуролесить. Но не было ничего, кроме того узелка с вещами, что встретился ему на околице, да и этот узелок плохо подтверждал гипотезу отравления.

Человек, собравший его, действовал вполне разумно.

Лосев осматривал уже третью избу, и всюду было одно и то же — оставленная на столе посуда, недоеденный обед, и везде неизменные грибы… Они, что, едят здесь одно и то же, в один и тот же час? Может, так оно и было, Лосев плохо знал обычаи староверов и не пытался строить домыслов.

Лишь в четвертой избе что-то его насторожило. Он почувствовал тревогу, едва шагнул за порог.

Прежде всего, здесь было чисто. Все прибрано, словно ждали гостей. На белой скатерти ваза со свежесрезанными цветами. Они даже еще не привяли, продукты, оставленные на столах в других избах, тоже выглядели свежими. То, что произошло здесь, — произошло совсем недавно…

В сенях, за его спиной, послышался какой-то шорох, и Лосев мгновенно обернулся, хватаясь за рукоятку бластера, но это оказался самый обычный кот. Лишь сейчас инспектор понял, как велико нервное напряжение, сопровождавшее каждый его шаг в этой странной деревне.

И тут в светлице над ним кто-то едва слышно рассмеялся. Смех был переливчатый, девичий, и Лосев готов был поклясться, что слышит смех в пустой избе. Если так будет продолжаться, то группу нужно вызывать прямо сейчас, да еще придется попросить, чтобы они прихватили с собой хорошего психиатра.

— Не надо никого вызывать. Ничего здесь с тобой не случится. — Женский веселый голос произнес эти слова в верхней комнате, и Лосев, ни секунды не раздумывая, бросился по лестнице в светлицу.

Глава 3

Девушка появилась на верхней площадке лестницы, обнесенной деревянными перилами. Одной рукой она оперлась о косяк двери и наверняка знала, какое впечатление производит абрис ее точеной фигуры.

У нее были серые внимательные глаза, распущенные по плечам волосы и красивые загорелые ноги. Она вообще была слишком красива для деревенской девушки — но это он понял значительно позже.

— У вас, инспектор, принято врываться в чужой дом без приглашения?

Несмотря на недружелюбный смысл вопроса, в глазах ее прыгали искорки смеха, а он все никак не мог прийти в себя от неожиданности, от этой встречи, оттого, что она так спокойна, почти весела, в то время как в селе случилась непонятная беда.

— Что тут у вас произошло?

— Произошло? По-моему, здесь вообще ничего не происходит.

— Куда подевались все жители вашей деревни?

— Ушли куда-нибудь. У них тут каждый день какие-то общественные мероприятия, как в колхозе. Общинный строй, седая старина.

— А вы, значит, в этом не участвуете?

— Я тут случайный человек. Приехала весной на похороны отца, да так и осталась на все лето в его доме.

— Простите.

— Ничего. Мы с отцом почти не были знакомы. Он сдал меня в интернат, когда мне не было восьми.

— Почему вы назвали меня «инспектором», у меня что, на лбу это написано?

— Ну, вообще-то догадаться нетрудно. Кто еще будет шастать по всему дому, не снимая обуви, с рюкзаком за плечами?

Она пыталась сбить его с толку, заставить почувствовать себя неловко и увести от нежелательного вопроса, но он ей этого не позволил и повторил гораздо более настойчиво, с той неприятной ноткой официальности, с которой обычно разговаривают с подозреваемыми на допросах:

— Объясните, пожалуйста, как вы узнали, что я инспектор?

— Я немного экстрасенс, могу читать ваши мысли. — Она стояла, не двигаясь, и он, невольно косясь на ее ноги, подумал, что юбка слишком коротка, а разрез с обеих сторон слишком длинный, даже для таких красивых ног.

— Мне не до шуток насчет экстрасенсов. И вы правы. Я нахожусь здесь на задании. Так что ответьте, пожалуйста, на мой вопрос. — Ему стало неловко от собственного тона, но он уже не мог остановиться, решив, во что бы то ни стало, добиться от нее правдивого ответа хотя бы на этот вопрос.

Она вздохнула, наморщив лоб, внимательно на него посмотрела и, впервые изменив позу, широким жестом пригласила войти в комнату.

— Ладно уж, входите, раз вы «на задании». В двух словах этого не объяснишь.

В комнате у нее царил тот художественный беспорядок, который бывает только в студенческих общежитиях: наспех прибранная постель, шпильки, гребенки и пластиковые флаконы с косметикой, разбросанные на комоде. Стол, заваленный кристаллами памяти, и, в довершении всего, большой настольный компьютер новейшей модели.

Девушка стояла за плечом Лосева и с интересом наблюдала, как он его разглядывает.

— «Макс-4». Память сто гигабайт.

— Вижу. Откуда он у вас?

— Готовлюсь к осенним экзаменам. Я учусь в НЕМО. На четвертом курсе, — не без гордости сообщила она.

— Такая модель не по карману студентке. — Он взглянул на нее с новым интересом. И она, мгновенно почувствовав перемену в его настроении, сразу же ответила: