Книга Стерпор - Андрей Егоров

– Ты когда-нибудь чистишь свою шляпу? – сердито поинтересовался громила. Он жевал баранью ногу, и после моих действий стало отчетливо слышно, как что-то потрескивает у него на зубах.

– Бывает, – ответил я, разглядывая зал, – сейчас как раз подходящий случай.

Затем я водрузил шляпу на голову, туда, где ей и полагалось быть, и подмигнул ему. В ответ мой собеседник зашевелил челюстями куда активнее, а звериная морда его сделалась совершенно невыносимой – ее скривила гримаса неподдельной ярости. В поросячьих глазках, наверное, полопались сосуды, потому что они налились кровью и выглядели довольно болезненно.

– Эй, – сказал я, – у тебя что-то с глазами, я бы на твоем месте промыл их элем, выглядят так, словно вот-вот лопнут.

– Не твое дело, – проворчал «папочка».

Поскольку я уже успел насытиться, хотя еда и напитки все не иссякали, я здраво рассудил, что настало время оценить обстановку и потихоньку убираться из таверны. Не вечно же тут сидеть, в самом деле. Я окинул зал опытным взглядом и заприметил двух вооруженных крепышей, скучающих у выхода, и еще одного у стойки бара. Все они были вооружены широкими плоскими мечами, а один чем-то, напоминающим арбалет, но конструкция его была такой допотопной, что за правильность своей догадки я не ручаюсь: может, это мухобойка или какая-нибудь другая крайне необходимая в подобных заведениях вещь.

В таких трудновоспитуемых областях, как Стерпор, в каждой таверне и на постоялом дворе, а также в мелких и крупных лавчонках охрана просто необходима, иначе обчистят хозяев за милую душу, да еще, чего доброго, перережут горло, чтобы не вздумали мстить. Дикий народ – дикие обезьяньи нравы.

Хозяева скрылись из виду, визгливый голос хозяйки доносился теперь с кухни, она за что-то отчитывала покалеченного ее тяжелым характером мужа. Пора было уносить ноги. Они не раз выручали меня из беды. Благодаря несчастливой судьбе бегством мне приходилось спасаться частенько, и, если бы не длина моих ног, кто знает, может быть, я давно уже стал бы короче на голову. Вот так ноги иногда помогают сохранить голову, а голова ноги. Об этом стоило поразмыслить на досуге. Вопрос почти философский. Но не сейчас.

– Хозяин! – крикнул я.

Вислоухий явился не сразу, но довольно быстро. Сама жизнь в лице суровой супруги учила его расторопности…

– Где у вас тут можно справить нужду? – спросил я и почувствовал укол совести: увидев, что я безвозвратно исчез, жена, пожалуй, совсем оторвет ему уши.

– Во дворе, – промычал несчастный, – там у нас есть нужное помещение.

– Я провожу. – «Папочка» поднялся, отряхивая руки, с которых капал густой жир.

Он подмигнул хозяину, и это навело меня на мысль, что они, вполне возможно, работают сообща и обилие блюд на столе – следствие их давнего плодотворного сотрудничества. Это умозаключение несколько успокоило мою обостренную совестливость по отношению к калеке.

– Не нужно волноваться за меня, я справлюсь сам… я делаю это давно и всегда успешно, не нужно судить по себе о физиологических возможностях других людей. – Я ободряюще улыбнулся великану, решительно отстранил его и, не оглядываясь, быстрыми шагами направился во двор.

Девочки, конечно, были хороши. То есть они были не слишком хороши, но для определенных дел, таких, например, как втирание мази в мою изрядно стертую седлом задницу, вполне могли бы сгодиться. Однако сейчас меня больше заботила собственная безопасность, хотя эль и большое количество пищи в желудке старались убаюкать всякую бдительность, они взывали: «Отправляйся на постоялый двор, найди комнату с кроватью и ложись-ложись – ложись, поспи – поспи – поспи…»

Охрана заведения нерешительно расступилась передо мной. Во дворе я расправил плечи, вдохнул свежий воздух и быстрыми шагами пошел прочь. Это оказалось легче, чем отнять монетки у слепого нищего. Оставалось только зловредно усмехнуться. Что я и сделал. Мой рот растянулся в улыбке. Я хмыкнул. Позади вдруг раздался сердитый окрик:

– Эй ты, а ну-ка подожди!

Брошенный через правое плечо взгляд уловил перемещения громоздкой фигуры преследователя. В ее очертаниях мною безошибочно был определен «громила, заменивший девочкам отца».

– А, это ты, – я повернулся к нему лицом, – решил все-таки помочь, а девочек там оставил, как же твои дочки без тебя обойдутся?

– Ты что, франтик, – он тяжело дышал, наверное, ему пришлось за мной бежать, – я же говорил, что у меня очень длинные ноги, – ты вообще собираешься платить за обед?

– Премного благодарен, что ты оценил мой костюм, подчеркнул мое умение изящно одеваться, – я чуть поклонился, – но о каком таком обеде ты говоришь? Я на строгой диете, не ел три дня и не буду есть, по меньшей мере, еще три. Мой доктор не велит, да и проблемы с лишним весом замучили. Тебе бы вот тоже не помешало скинуть несколько кило…

Он резко надвинулся на меня и ухватил за ворот рубашки. Запахло луком и гнилыми зубами. Я легким движением выхватил из ножен меч и резко кольнул его в пузо. Этого верзила не ожидал. Он отскочил, словно ужаленный, впрочем, он и был немного ужален. Заворчав, «папочка» потащил из заплечных ножен меч настолько длинный, насколько длинным вообще может быть холодное оружие. Доставал он его очень долго. Попробуйте извлечь из ножен длинный-предлинный меч, если у вас короткие руки, – и вы поймете, насколько это непросто. Для этого сложного маневра ему пришлось даже немного присесть. Он кряхтел и мучился. Если бы я пожелал, то мог бы воспользоваться моментом, чтобы покончить с ним. Но я никуда не спешил, все время, пока он тащил из ножен меч, я ожидал, испытывая некоторое любопытство: мне было интересно, что он намеревается предпринять. Неужели хочет вступить со мной в поединок?

Негодяй, наконец, справился с мечом, прыгнул вперед и сделал настолько неуклюжий выпад, что мне стало за него мучительно стыдно. Я легко парировал удар и следующим движением вонзил острие прямо в его широкую грудь. Потом вырвал меч и отпрыгнул в сторону. «Папочка» захрипел, закрыл рану ладонью, но кровь все равно просачивалась сквозь толстые пальцы, растекалась по его темным одеждам, тяжелыми каплями падала на черную землю. Потом он рухнул вперед и приложился о землю лицом, его нос издал сухой хруст при соприкосновении с почвой. Я даже вздрогнул, представив, что такое может произойти со мной.

Бедняга, он совсем не умел фехтовать. Против потомственного принца дома Вейньет, которому давал уроки искусства мечников сам Габриэль Савиньи, у него не было никаких шансов. Разве что я сам решил бы покончить с собой, но я никогда не питал склонности к суициду. Напротив, тяготы и лишения, которым подверг меня мой почивший родитель, укрепили меня, внушили истинное жизнелюбие, склонность к великой радости только от той мысли, что я живу…

Сим посланием я уведомлю (зачеркнуто), уведомле (зачеркнуто) уведомляю Вам, что какой-то неизвестный без денег покармился в таверне, а патом савершил убийство на улеце рядом… Личность убитого пока не апознана… И убивца тоже… Все на месте гаворят, что они его не знают.