Книга Деметра - Андрей Ливадный

Он не мог открыть или закрыть глаза. Просто в какой-то момент перед ним начали проступать смутные, размазанные очертания окружающих предметов. Через некоторое время, окончательно придя в себя, Антон понял, что перед ним скелет оранжереи…

Сердце мальчика сжалось от страха. Он был еще слишком мал для того, чтобы трезво оценить масштаб постигшей их корабль катастрофы, но открывшаяся перед ним картина потрясла Антона до глубины души… Он вдруг оказался в совершенно чужом, страшном и незнакомом мире, где не было ничего, что он мог бы узнать… Катастрофа произошла не с кораблем — весь мир рухнул и изменился. Внутри суспензорного поля Антон не был подвержен губительному воздействию вакуума и космического холода, но ему до бесконтрольного спазма легких и продравшего по коже озноба вдруг показалось, что расплескавшаяся в пробоине Бездна тянет к нему свои ледяные, корявые пальцы, чтобы превратить его тело в такую же сморщенную бесформенную массу, которая образовалась на том месте, где еще совсем недавно буйствовала зелень оранжерейной растительности.

Вместо прозрачного купола над головой Антона возвышался покореженный каркас арматуры. Это было похоже на смятую клетку с погнутыми прутьями, внутри которой в состоянии невесомости плавал различного рода хлам…

За прутьями клетки, на фоне зелено-голубого шарика планеты, проплывали клочья разорванного опахала. Его искрящиеся вкрапления погасли, и куски черноты, размером с половину их корабля, то и дело проплывали в поле зрения, закрывая звезды и сияющий полумесяц близкой планеты.

Антону ужасно хотелось кричать. Такого чувства беспредельной тоски, заброшенности и одиночества он не испытывал никогда. Добрый, надежный мир звездного корабля, где были мама и папа, друзья, взрослые, внезапно превратился в ничто…

За всю свою короткую жизнь Антон ни разу не испытал ничего, даже отдаленно похожего на те чувства, что заставляли сейчас картину немигающих звезд расплываться перед его глазами. Он не знал, что такое горе и ненависть. Все были одинаково добры к нему — первенцу, родившемуся на борту «Терры» еще в самом начале полета… и вот их нет. Нет никого…

Впоследствии Антон не мог вспомнить, сколько времени он провел внутри суспензорного поля. Единственное, что отчетливо сохранила в себе его память, — был страх. Страх перед космосом. Он изнывал от него, не в силах владеть собственным телом и постоянно с ужасом представляя, как гаснет изумрудный защитный столб и он, лишившись этой последней защиты, падает в ледяные объятия мрака…

Он не знал, что в самом деле произошло с кораблем, но надежда в сердце мальчика то угасала, то разгоралась вновь с удвоенной силой. Его детскому воображению было трудно представить, что «Терра» уничтожена полностью. Казалось, еще немного, и среди исколотого звездами мрака вспыхнет свет и в разрушенной оранжерее появятся фигуры в белоснежных скафандрах, которые вытащат его из светового столба, но шли часы, надежда сменялась отчаянием, и никто не приходил, лишь холодный свет далеких звезд да сияние близкой планеты, которая медленно наползала на разрушенный корабль, освещали панораму развороченной оранжереи, в углу которой сиротливо горел двухметровый изумрудный столб света.

Потом Антон окончательно обессилел и перестал воспринимать реальность. Он уже не мог с точностью определить, что происходит в его воображении, а что наяву. Возможно, поэтому мальчик не испугался и не удивился, когда увидел между искореженными опорными фермами две темные фигуры.

Они казались похожими на людей, но стоило присмотреться к ним, как это сходство становилось лишь схематичным. Существа, в реальность которых было трудно поверить, медленно пробирались меж обломков, и на них не действовала царящая вокруг невесомость.

Антон, который не мог шевелиться, равнодушно смотрел, как две лишенные плеч фигуры приближаются к сияющему столбу суспензорного поля. Мальчика, уже десяток раз успевшего пережить свою воображаемую агонию, совершенно не удивил их облик. Он был уверен, что они не настоящие. Это было похоже на насмешку. Люди не носили таких скафандров. Самым большим желанием Антона в тот момент было закрыть глаза и не видеть этих воображаемых фигур.

Но это было невозможно. Фигуры, раздвигая короткими руками парящие в невесомости обломки, уже приблизились настолько, что он смог различить зеленоватые отблески на покрывавшей их тела броне и змеящиеся по ней гофрированные шланги, концы которых уходили за спины существ и, изогнувшись, исчезали в продолговатых каплеобразных шлемах, напрочь лишенных лицевых щитков.

Тонкие ноги существ, как и короткие руки, казались приклеенными к туловищу с боков. Зрелище было отвратительным. Фигуры без плеч, с каплеподобными головами остановились совсем рядом и, казалось, разглядывали его, едва заметно покачиваясь на длинных, широко разнесенных в стороны суставчатых ногах…

Антона обуял ужас… В который раз за последний отрезок безвременья?.. Мальчик был едва жив, и то благодаря тому, что попросту не мог шевельнуться в цепких оковах суспензорного поля… иначе он уже давно бы совершил сотню разных поступков, каждый из которых неминуемо вел к смерти в условиях постигшей корабль глобальной катастрофы…

Внезапно его обострившееся от ужаса восприятие окружающего мира донесло какой-то слабый, прозвучавший на пределе слышимости голос. Звук, который, казалось, звучал не в ушах, а прямо в мозгу, чем-то напоминал слышанный им однажды скрип заржавевшей петли ангарного створа…

И тем не менее он понял его смысл!

— Видишь, Зерг, к чему приводит упрямство… — проскрипел голос.

Антон не мог сообразить, сложились ли скрежещущие звуки в известные ему слова или же он попросту понял значение этого скрипа, но так или иначе…

Одно из существ слегка отклонило свою голову.

— Это не упрямство… — ответил скрип немного иной тональности. — В данном случае имеет место слепое стечение обстоятельств. Этот корабль вышел из гиперсферы, и мы не могли предвидеть его столкновения с энтрифагом…

— Это корабль двуногих… — вновь вступил первый скрежет. — Космический корабль двуногих… — повторил он. — Ты понимаешь, что это значит, Зерг? Они прилетели на помощь планете. Разве тебе мало этого факта? Твое упрямство не дало нам вовремя истребить эту нечисть, и вот результат…

Антон ровным счетом ничего не понял. Знакомые ему понятия складывались в какую-то головоломку.

Одно из существ еще больше приблизило свою каплеобразную голову к столбу суспензорного поля.

— Это детеныш… — прошелестел голос в сознании обмершего от страха и отвращения мальчика. — Он попал в ловушку, и ему не выбраться отсюда без посторонней помощи…

— Ну и что? — перебил его визгливый скрип. — Ты что, собираешься помочь ему? Детенышу наших врагов?

— Мы не воюем с ними.

— Да… это они воюют с нами. Они воюют со всем, что имеет способность жить и размножаться…

— Это беспомощное маленькое существо, — спокойно возразил тот скрипучий голос, что принадлежал Зергу. — Оно погибнет, и это будет на моей совести.