Книга Месть древнего бога - Дмитрий Федотов

Колобок несколько секунд пристально вглядывался мне в глаза, затем, видимо решив, что я сказал от чистого сердца, неожиданно продолжил:

— Поручаю вам первое задание. Надеюсь, вы уже слышали об ограблении в краеведческом музее?

— Да, — соврал я, не моргнув глазом.

— Очень хорошо. Так вот, это как раз тот самый случай, когда одного факта мало. «Ну, ограбление, ну, музея — и что?» — скажет наш придирчивый читатель. И будет прав! Ограбление — это не новость, это не пища для ума. Интерес представляют обстоятельства дела, участники события, мнения разных сторон.

Колобок сделал многозначительную паузу.

— Да-да, конечно, — поспешно отреагировал я, надеясь, что правильно.

— Вот вы и займитесь этим, — заключил шеф.

— То есть как?

— Буквально. Разберитесь: кто, каким образом, с какой целью… Не мне же вас учить!

Разумовский снова пристально уставился на меня, словно взвешивая мои кондиции, и я, сделав решительное лицо, поспешил ретироваться из начальственного кабинета.

Вернувшись в редакцию, я налил себе полную чашку уже остывшего чая и залпом выпил. Потом в три приема сжевал бутерброд и снова наполнил чашку. В комнате присутствовал лишь Дон Теодор и наблюдал за моими действиями с видимым интересом. Когда я принялся за второй бутерброд, Федя глубокомысленно изрек:

— Заедание стрессов калорийной пищей ведет к ожирению.

— Наедаюсь впрок, — пояснил я. — Как верблюд.

— Вообще-то они пьют впрок, а не едят. Наедаются хищники. Потому что не знают, когда им в следующий раз улыбнется удача на охоте.

— Грамотный, да?

— Образованный. Я так понимаю, тебе дали задание. И не из легких.

— Кошмар!

— А поконкретнее?

— Ограбили краеведческий музей. И мне надо разобраться, что да как.

— Ага. Независимое журналистское расследование.

— Тьфу на тебя!

— Как минимум, колонка в «уголовке». А это — тысячи три знаков. Не хило! — заключил Дон Теодор. — Если понадобится моя помощь, звони, — он перебросил мне свою визитку.

— Я даже не знаю, с чего начать! — возопил я в отчаянии.

— Спокойно, сэр, эмоции вредны. Особенно в таком деле, как независимое расследование.

— Да я ж не смогу…

— Сможешь. Начни… — как это у вас, медиков?.. — собирать анамнез. То есть пойди в музей и покрутись там, расспроси людей, поговори со следователем.

— Спасибо, Федор. — Я искренне пожал ему руку. — Ты вселил в меня надежду — аналогия удачная.

Рассовав по карманам казенный диктофон, блокнот, визитки и пару бутербродов, я покинул редакцию.

Летний день уже разгулялся вовсю, но жары не обещал. Солнце лишь выглядывало в просветы кучерявых облаков, разливая по улицам приятное тепло. До музея я решил добираться пешком, чтобы собраться с мыслями и настроиться на нужный лад. Полчаса по освеженным ночным дождем улицам, под сенью тополей и кленов — это куда приятнее, чем тряска в переполненной «маршрутке» или медленная езда в сонном, как улитка, троллейбусе.

Богатое воображение рисовало мне картины одну заманчивей другой. Мне виделось, как я крадусь под покровом ночи к тайному убежищу грабителей, бесшумно снимаю стоящего «на стреме» громилу и, завладев его огромным пистолетом, беру в плен остальную банду, ошеломленную моим внезапным появлением. Или наоборот, я путем хитрых вопросов заставляю проговориться главного подозреваемого — директора музея, а он, поняв, что попался, пытается от меня откупиться и выкладывает целый кейс «евриков», но я неподкупен, гордо отвергаю гнусное предложение и сдаю мерзавца и его подельников в руки подоспевшей опергруппы. Блицы, крики «ура!», занавес.

Я очнулся перед самым входом в музей. Когда живешь всю жизнь в относительно небольшом городе, ходить по нему можно даже с закрытыми глазами, а уж на «автопилоте», думая о чем-нибудь приятном и отвлеченном, — запросто. А город наш, хоть и достаточно древний — четыреста лет, не кот чихнул! — топографически вовсе не представляет собой чего-то сложного. Говорят, любой, самый захудалый городишко где-нибудь в Средней Азии или у арабов невозможно пройти без проводника — настолько запутаны там улочки и переулки. А в наших городах, особенно в сибирских, где пространства хоть отбавляй, ни к чему сложности и путаница. Один раз прошел и запомнил без труда.

Театр, как известно, начинается с вешалки. Музеи в этом смысле не оригинальны, но наш краеведческий все же начался с бдительного дежурного смотрителя.

— Музей закрыт!

Сухонький суровый старичок в вылинявшем кителе советского образца храбро загородил мне дорогу. Седые кустистые брови для пущей важности съехались к вздернутому носу-пуговке, а такие же белые усы, слегка потравленные по концам никотином, встопорщились не хуже тигриных.

— Так это же хорошо, отец! — жизнерадостно воскликнул я, протягивая руку. — Дмитрий Котов, журналист из «Вестника».

— Журналист? — прищурился дед, однако руку подал. Пожатие оказалось на удивление крепким. — А ну, покажь удостоверение!

Я продемонстрировал, не без гордости, новенькие хрустящие «корочки» с золотым тиснением «Еженедельная газета „Городской вестник“». Дедок внимательно изучил мое фото, сличил с оригиналом, пожевал губами и заключил:

— Новенький.

— Ага, первое задание, — решил я не скрывать своей неопытности.

— И что же это за задание?

— Так ограбили же музей! Вот я и пришел разузнать, что да как?

— А уже были вчерась тут двое, из «Ведомостей», — развел руками дед. — Все записали…

— Все да не все, — не сдавался я. — И потом, с кем они говорили?

— С начальством, конечно.

— Вот! А я, наоборот, с вами хочу поговорить. Вы-то наверняка много чего знаете, что и начальству неведомо?

— Вестимо! — улыбнулся наконец дедок. — Нам, смотрителям, намного виднее, что где делается, да кто куда ходит, на что смотрит… На то мы и смотрители!

— Вот и хорошо! — искренне обрадовался я. — Давайте где-нибудь присядем и поговорим. Как вас по имени-отчеству?

— Петр Силантьевич…

— Замечательно. Ну а меня все-таки Дмитрием называйте — не люблю я по отчеству.

— А зря! — дед посмотрел на меня укоризненно. — Отчество — это же память отцовская. Кто тебя породил, уму-разуму учил, в люди выводил?.. Раньше-то и фамилия была по отцову имени: Иван Михайлов сын — Иван Михайлов! Так правильно. А нынче напридумывали себе — Милорадов, Благолепный, Алмазов, Воплощанский… Тьфу! Ровно цирк какой или семинария.

— А ваша фамилия как?

— Шишкин я…

— Ну, вот видите…

— Так я же и говорю, чего попало навыдумывали!