Книга Знак фараона - Лора Бекитт

Тия затаила дыхание. Тамит говорил об играх, о которых она мечтала. Девочка обладала пылким воображением, и ей безудержно хотелось проникнуть в нечто недосягаемое, заоблачное, примерить на себя, будто яркие одежды, те великие роли, которые ей не доведется сыграть в реальной жизни.

— Ты учился в школе? — с надеждой спросила она.

Мальчик помотал головой.

— Умеешь читать и писать?

— Нет. Никто из нас не знает грамоты, однако среди наших людей есть свои мудрецы. Молодые плетут циновки и веревки, а старики рассказывают легенды и сказки. Мы близки к тому, что растет из земли, рождается в воде и небе.

Тия с трудом представляла обитателей болот, которые любуются звездами, но промолчала. Ей показалась странной разница между происхождением мальчика и тем, что он говорил. Ее отец презирал тех, кто не владел магией слова, начертанного на папирусе. Он считал, что человек, не умеющий читать и писать, подобен слепцу. Теперь Тия невольно задумалась о том, что, возможно, на свете существует другая мудрость, иной способ познать и увидеть мир.

— Я постараюсь прийти, — пообещала она. — Главное, чтобы никто не узнал о том, что случилось сегодня.

Мальчик серьезно, по-мужски кивнул.

— Я никому не скажу.

Девочка вернулась обратно. Дети, пославшие ее на верную гибель, как ни в чем не бывало играли на улице. Увидев Тию, они замерли и смотрели на нее так, будто она явилась с того света.

Девочка подошла к старшему мальчику и бросила к его ногам мертвый лотос. Лепестки чудесного цветка сморщились и поникли, а стебель напоминал червяка.

— Я не буду с вами дружить, — звонко произнесла Тия, — потому что я и правда не такая, как вы!

Сопровождаемая гробовым молчанием, девочка проследовала к воротам своего дома.

Тия успела переодеться, и Небет, выбранив дочь за долгое отсутствие, не заметила, что та явилась домой в испачканном и измятом платье.

Как бы невзначай девочка спросила мать:

— Что за люди живут на болотах?

Небет нахмурилась.

— Они ютятся в тростниковых хижинах, плетут папирусные веревки, ловят рыбу. Они черны, как ил, не стригут волосы, и от них ужасно пахнет. Эти люди — настоящие дикари.

Тия удивилась. Тамит не выглядел дикарем. Но она не видела его отца и братьев. Возможно, Небет права и ей не стоит знаться с жителем болот?

Через несколько дней, словно повинуясь неведомому зову, Тия вновь пришла на берег. Крокодил не показывался. Природа выглядела удивительно безмятежной; складывалось впечатление, что на свете не существует ни опасности, ни разочарований, ни смерти.

Девочка присела на камень и загрустила, потому что понимала: сегодня Тамит не придет. Тия замечала, как она, подрастая, постепенно отдаляется от родителей. Девочка втайне осуждала мать, которая столь быстро привыкла к образу жизни захолустного городка, и не вполне понимала отца, который, напротив, думал только о Фивах, скорбел об утраченных возможностях, не замечая ничего вокруг. Он ревниво и упорно обучал Тимеса грамоте, неустанно повторяя, что сын должен вернуть то, что по воле судьбы потерял он, Анхор, и почти не вспоминал о Тие. Вероятно, отец полагал, что она всем довольна, так же как Небет и Харуя. Просторный дом, ухоженный сад, пекарня и кухня, покладистые слуги — чего еще может желать женщина?

Глава 2

Прошло много времени, прежде чем Тия полюбила Эффе. Полюбила вставать на рассвете, когда тело полно сонного тепла, выходить в сад, забираться на стену и вдыхать прохладный воздух. Девочка всякий раз с трепетом дожидалась момента, когда солнце выглянет из-за горизонта и окрасит далекие горы в нежно-розовый, а затем — в бледно-золотой цвет. В этот час городок оживал, люди брались за дела, ночные сны и печали минувшего вечера растворялись в дневной суете.

Когда наступал горячий, сухой и душный полдень, горы делались пепельно-серыми, почти терялись в знойной мгле, от облаченного в камень города веяло жаром, все вокруг замирало, и даже пальмы опускали свои изумрудные опахала.

В Фивах поутру тоже было восхитительно: бесчисленные кровли домов, величественные храмы, густые сады — все тонуло в золотой дымке. Небо окрашивалось в цвета речной воды, а редкие облака напоминали перламутровые раковины. Человека, живущего в этом городе, никогда не покидало ощущение торжественности, праздничности, ожидания и близости чуда.

Зато здесь, в Эффе, она училась понимать и ценить простые, данные от начала мира вещи. К тому же с некоторых пор на свете существовало нечто такое, что сполна заменяло Тие жизнь в Фивах. И вообще, реальную жизнь. Это были игры с Тамитом.

Дети все-таки встретились — на том же месте, на берегу заводи, в которой обитал гигантский крокодил. Встреча была случайной, хотя все это время оба желали увидеть друг друга. Поначалу они не знали, о чем разговаривать, но постепенно не только нашли общий язык, но и научились предаваться увлекательнейшим занятиям.

Сюжет истории обычно придумывал мальчик. Тия исполняла все женские, а Тамит — все мужские роли. У него была удивительная, ничем не скованная, свободная, как полет птицы, фантазия. Тия помогала мальчику отыскать невидимые дороги в мир, о котором он не имел понятия. Замирая от удивления, Тамит слушал ее рассказы о Фивах, о торжественном движении колесницы фараона, окруженной отрядом хорошо вооруженных солдат, о процессии придворных и жрецов, об ослепительно-белых одеждах богатых горожан, пожелавших увидеть живого бога. О безупречно правильных конусах гробниц, которые врезались в небо, вызывая у человека изумление и восторг.

Тие не хватало слов, чтобы передать красоту и грандиозность столицы, ее каналов, садов, дворцов и поведать о том, как цвет пирамид удивительным образом меняется в зависимости от времени суток. Однако Тамит мгновенно схватывал суть вещей, и спустя несколько минут перед Тией разворачивалась история заговора военачальника против фараона. Заговор был раскрыт, военачальник бежал, а его сына захватили в плен и собирались похоронить живьем. Юношу спасала влюбленная в него царская дочь. Он хотел отомстить ее отцу, а она умоляла его не делать этого...

Дети носились по берегу как безумные, лазили по деревьям, укрывались меж камней от невидимого противника. Тамит с легкостью исполнял роль и фараона, и военачальника, и его сына, и предателя-раба.

Тия, в свою очередь, изображала царскую дочь, ее верную служанку, жен военачальника и фараона и жила жизнью своих героев. Она и в самом деле испытывала нехватку воздуха и головокружение от давящего предчувствия несчастья, ощущала бессильный гнев, ужас и панику, а после — величайшее облегчение и сводящую с ума радость.

Перед внутренним взором девочки одна за другой проходили многообразные, яркие, воистину волшебные картины. Тия видела рядом с собой не бедного мальчика, а тех, в чьи роли он так искусно вживался, в чьи образы, казалось, проникал душой и плотью.