Книга Чего не сделаешь ради любви - Марго Эрли

Но Дэвид понял это так, что Клара просто «знает» о приходе клиента. За любовным зельем обращалось немало людей, поэтому ожидать внезапного визитера можно было со значительной долей вероятности. Если бы клиент появился в течение последующих пяти минут, Дэвид отнес бы это насчет популярности своей бывшей жены как травницы. Но их жизнь была полна таких вот примеров, когда Кларе заранее становилось известно о том, что должно случиться. Как-то в разгар рыбалки она сказала: «Бриджит поранилась. Надо немедленно возвращаться домой». Бриджит в самом деле сломала тогда руку!

У Дэвида эти прозрения вызывали только досаду, потому что она всегда ожидала от него каких-то немедленных шагов и в результате странных совпадений почти всегда оказывалась права.

Если же речь шла не о совпадениях, то наверняка существовало научное объяснение феномену, о котором ему было неведомо. Когда он заговаривал об этом с Кларой, она отвечала рассеянно: «Ну конечно, оно существует». Сама Клара считала, что умеет предвидеть и что этому явлению есть строго научное объяснение.

Мозг Дэвида, мозг естественника отказывался верить, что любовные зелья действуют. Конечно, это чистое шарлатанство, просто люди, влюбленные настолько, что обратились к подобному средству, часто так или иначе добиваются взаимности естественным путем. Тут действовал эффект плацебо во всех его проявлениях — самовнушение, сила позитивного мышления. Безраздельная вера способна обеспечить «успех» любому приворотному зелью.

Дэвид приподнял коробку со справочниками. На случай, если очередная жертва и правда находится на пути сюда, а за зельем, само собой, приходили преимущественно женщины, он предпочитал не встречаться с ней. Не нужно, чтобы его видели здесь. Близились перевыборы в городской совет, и он не хотел, чтобы причастность к раздаче сомнительного снадобья подорвала его шансы. Он так и сказал бывшей супруге:

— Могла бы и обо мне подумать.

— Я и подумала, — ответила она, неправильно истолковывая его слова. — Тебе полезен физический труд.

«Давайте примем еще один звонок. До нас дозвонилась Джулия. Здравствуйте, Джулия».

Мэри Энн включила радио. Они вместе с Камерон ехали домой к Кларе Курье в Миртовую Балку за любовным снадобьем. Услышав самый ненавистный из всех голосов, она протянула было руку к выключателю.

— Не трогай! — вскричала Камерон, отталкивая ее руку.

«— Привет, Грэхем, — прозвучал смущенный девичий голосок. — Я хотела спросить про своего жениха.

— Вы помолвлены? Великолепно. Парню повезло».

— Вот лицемер, — пробормотала Мэри Энн. — Сам-то он наверняка ни разу не встречался дважды с одной и той же женщиной.

— Он ждет появления истинного чувства, — возразила Камерон, должно быть, в шутку.

«Спасибо», — ответила радиослушательница серьезно, и голосок ее звучал так трогательно, что Мэри Энн невольно стала вникать, в чем заключалась проблема юной особы, которую она рассчитывала разрешить с помощью передачи «Жизнь» с ведущим Грэхемом Корбетом. Сама про себя она называла эту программу «пожизненным приговором».

«В общем, мы помолвлены уже полгода и собираемся пожениться на Рождество, и я очень люблю моего жениха, но кое-что меня смущает. Он говорит иногда такие вещи… Я знаю, что он просто так шутит. Но мне все равно обидно. Например — что я не то чтобы сверхжирный продукт, но и далеко не обезжиренный. А когда я показывала ему свадебное платье в каталоге для новобрачных, он спросил: точно ли есть такое для крупнокалиберных дам?»

— Вот козел, — прошипела Камерон.

«Да, не слишком приятно», — отозвался Грэхем с оттенком сочувствия в голосе.

«И это говорит человек, заявивший, что моя задница создана для радио! Вот скотина».

«— Я преподаю английский в начальной школе, но мечтаю писать, и кое-что уже отсылала в издательства, но он говорит: „Те, кто может, — делают, кто не может — те учат“.

— А вы говорили ему, что чувствуете при этих его словах?

— Да. Но он ответил, что я гиперчувствительная».

Грэхем многозначительно хмыкнул.

«Джулия, я хочу, чтобы вы кое-что сделали. Представьте, хорошенько представьте, что именно вы чувствуете, когда слышите от вашего жениха подобные вещи. Теперь закройте глаза. Закрыли?»

Сейчас он говорил, как заботливый старший брат, — слушатели обожали эту его интонацию. Мэри Энн, знавшая, насколько несвойственна такая манера истинному Грэхему Корбету, начинала испытывать тошноту.

«Да», — ответила девушка, помолвленная с идиотом.

Рядом, на соседнем сиденье, зажмурила глаза Камерон.

«А теперь представьте, что всю жизнь вам предстоит провести с человеком, который заставляет вас переживать подобные чувства».

Бедняжка издала сдавленный вздох. Камерон эхом его повторила.

— Просто не верится, что ты на это можешь купиться! — отозвалась Мэри Энн.

— Тшш!

«А теперь давайте проделаем эксперимент, — снова заговорил Грэхем. — Представьте, каково вам будет с человеком, который любит вас так сильно, что никогда не скажет ничего, что может задеть ваши чувства. С уверенным в себе человеком, которому не требуется самоутверждаться за ваш счет. Он станет говорить нечто подобное: „Я уже вижу тебя в этом платье. Ты будешь в нем потрясающей красавицей. Но для меня ты всегда самая красивая. Я очень люблю тебя! И не могу дождаться, когда ты станешь моей женой“».

Мэри Энн не отличалась сентиментальностью, но сейчас должна была признать, что Грэхем совершенно прав. Умеет он найти верный путь к сердцам слушательниц. Камерон тихо вздохнула.

— Все вранье, Кам! На самом деле он вовсе не такой. Уж поверь мне.

— Тшш! Он для меня как лекарство. Помогает не сделаться отпетой мужененавистницей.

«— Да, — выдохнула Джулия. — Я понимаю.

— Мне вы вовсе не кажетесь гиперчувствительной, а этот клоун, похоже, точно бесчувственный. Ему еще предстоит повзрослеть, и надеюсь, он поторопится с этим, прежде чем вы пойдете к алтарю».

— Все, аминь, — проговорила Мэри Энн. — Или ты остановишься на человеке, который говорит, что твоя задница просто создана для радио.

— Это кто так говорит? — встрепенулась Камерон, поворачиваясь к ней всем корпусом.

У Мэри Энн зазвонил мобильный. Она знала, что в Миртовой Балке может не быть связи, и, притормозив у исторического моста Хенлосон, ответила:

— Мэри Энн Дрю.

— Привет, Мэри Энн, это Джонатан.

Джонатан? Зачем он звонит? Свой очередной материал она должна записывать только в будущий вторник, а сейчас четверг.

— Знаешь, мы с Анджи обручились и по этому поводу устраиваем в субботу маленькую вечеринку на студии. Я хочу быть уверен, что ты придешь. Анджи мечтает с тобой познакомиться.

Мэри Энн словно громом поразило. Услышать такое из его собственных уст! Испугавшись, что от потрясения ее сейчас затошнит, девушка с трудом выдавила: