Книга Военные трофеи - Алан Дин Фостер

Когда она остановила видеоряд и вернулась к чисто словесному рассказу, в зале раздался привычный свист облегчения. Она знала, что жесты ее не столь отточены, как у более опытных лекторов, и движения не столь отшлифованы ветрами академических диспутов. В ее презентациях информация главенствовала над искусством ее подачи. Это, несомненно, замедлит ее профессиональное продвижение, но ни в коей мере не скажется на воздействии представляемого ей материала, и мим она была довольна. Выключив оборудование и спрятав в наплечный карман шарик с записью, она какой-то момент рассматривала расходящихся зрителей. Их осталось меньше, чем в начале, – несколько посетителей ушли (или убежали, если угодно). Это тоже был не первый случай. Она бы улыбнулась, если бы это позволил ее негибкий клюв. Вейсы были лишены мимики, и взамен располагали невероятным богатством жестов, движений глаз, голосовых интонаций. Так что без мимики они не страдали.

Пресекши аудиторию, она перехватила Фиса и его спутников. Он, похоже, вполне неплохо перенес показ, поскольку на лице от было выражение лишь легкой брезгливости. Товарищи его выглядели похуже, однако все равно ритуально вклинились между приближающейся зрелой самкой и объектом ее устремления. Каждый из них с удовольствием бы сам спарился с ней в компенсацию за менее предприимчивого члена их триумвирата. И хотя все молодые самцы были в полном порядке, именно Фис привлекал ее. Как обычно, он не откликнулся на ее элегантно завуалированное предложение о частной встрече – свидании, по-человечески выражаясь, хотя на Вейсе социальная подоплека подобного рода мероприятий была куда более тонкой – и в результате оставшаяся часть четырехсторонней беседы прошла весьма формально, если не сказать натянуто.

Однако едва они ушли, как один из приятелей вернулся и сообщил, что Фис рад будет встретиться через две недели, с тем хотя бы, чтобы вознаградить ее настойчивость. Она, естественно, вполне профессионально разыграла безразличие, принимая к сведению его согласие. Коллеги тревожились и даже немного осуждали ее за отсутствие нормальной общественной жизни. Быть может, факт этого ритуально выдержанного свидания на некоторое время смягчит их. Политика в области общения была кровью культуры Вейса, но жертвовать драгоценным временем исследований в угоду хотя бы минимуму требующихся от нее социальных обязанностей было для нее весьма болезненно.

На Вейсе такое замечание показалось бы весьма неотесанным, но нельзя же проводить месяцы за изучением Человечества и не попасть под влияние – пусть легкое – предмета исследований. Она знала, что в университетском руководстве ее необычайная прямолинейность не всегда одобряется.. Итак, через две недели. Если им удастся довершить случайную встречу, это немало поспособствует утихомириванию критиков. К тому же она отнюдь не против такой связи. Фис вполне зрелый самец, и приятели у него респектабельные. И у него такие переливчатые перышки цвета лаванды на груди…

Она в последний раз проверила оборудование аудитории. Иногда так трудно быть самкой, подумалось ей. Вечно от тебя ждут первого шага. Повелось это с тех незапамятных времен, когда мужская физиология управлялась гормонами, которые вырабатывались всего несколько раз в году. Наука уже давно гомогенизировала этот процесс, но социальные условности оказалось гораздо сложнее изменить.

Интересно, а каково быть человеком, подумала она? Ведь у них, обыкновенно, от самца ожидают агрессивности. Или массудом, у которых биологические и социальные различия столь ничтожны, что позволяют протекать половой жизни в атмосфере удивительного спокойствия? С академической точки зрения и то, и другое было легко представимо, но никак не с личной.

К этому моменту в аудитории остались только она и последний посетитель. Она моргнула, выражая удивление, чего же хочет от нее Кисукачен. Она до этого и не заметила присутствия старшего сотрудника ее отделения, а посему решила, что он появился в процессе презентации. И хотя это было не очень похоже на него – заходить на плановые лекции, – но прецеденты были. Она подметила, что, несмотря на некоторое потускнение гребня и перьев, он по-прежнему весьма недурен собой. Не совсем в духе Лалелеланг, но очень видный мужчина. И это комплимент для самца его лет. Вслух она, конечно, ничего этого не сказала. Учитывая разницу их положения в ученом мире, это было бы серьезным нарушением академического этикета.

Ничего плохого, однако, не было в том, что она заговорила первой.

– Вам понравилось, Старший?

– Полагаю, что да. – Ответ его прозвучал твердо, несмотря на неприкрытые обертона дискомфорта. – Давненько мне не доводилось присутствовать на ваших печально знаменитых лекциях по изучению Человечества, и подзабыл я их наглядность. – Он невольно покосился в сторону погасшего теперь экрана, будто нечто чужое и летальное по-прежнему могло таиться за ним, и только поджидало появления очередного невинного прохожего, чтобы разорвать его в клочья.

– Вы определенно не стараетесь приукрасить предмет своих исследований.

– Я изучаю военные действия Человечестве и то, как они соотносятся с культурой остальных цивилизаций Узора, в частности, с нашей собственной. – Она демонстративно поправила проектор. – Действия землян трудно приукрасить. И это не тот предмет, который можно изучать косвенно, в отрыве от фактов.

Видя, что грубость ее ответа повергла старшего в шок, она поспешила смягчить его подобающими послежестами. Попытка вышла неуклюжая, и справилась она с ней плохо, но он виду не подал, что обижен.

– Вы очень непривычная личность, Лалелеланг. Бесконечное удивление у многих в руководстве вызывает то, что личность с вашими данными и способностями остановилась на такой плачевной специализации. Она предпочла не реагировать. Особой причины на это не потребовалось, поскольку подобное она слышала уже не первый год.

– А могу я полюбопытствовать, находите ли вы в своем загруженном исследованиями графике время, чтобы условиться о спаривании? Вот ведь какое приятное совпадение. Она расслабилась.

– Есть один, я им весьма интересуюсь, но это сложно. Работа отнимает так много времени.

– Да, о вашей преданности делу немало говорилось. – Старший попытался, но не совсем успешно, скрыть свое нетерпение. – Могу я проводить вас до кабинета?

– Буду очень рада вашему обществу, – сказала она, зная, что положение ее едва ли дает право на отказ. Гребешок у нее должным образом выправился. Пока они шли, вокруг них роились ученые и студенты, яркая хроматическая толпа – свистящая, многоголосая, чирикающая, приседающая и подпрыгивающая – чудесно отражающая социальное взаимодействие большого количества вейсов на стадном уровне, которое постороннему показалось бы тщательно и изысканно поставленным танцем. И среди взмахов крыльев и прекрасной поступи, изгибов оперенных гребней и переливающихся самцов, блеска одежды и украшений то здесь, то там попадался студент, прилетевший по обмену, то заезжий ученый, и казались они подобными бревнам, плавающим по поверхности зеркальной озерной глади.

Вот ярко-зеленый житель Гивистама, чешуйчатый и блестящий. А вот в прилизанном потоке парочка О’о’йанов, шушукающаяся между собой.