Книга Магия в крови - Илья Новак

— И куда ж они поехали?

— Тут возле селения только Земляной тракт, а других дорог нету. Вот по нему и поехали, прочь от города.

У Дука сильно закололо в животе, он согнулся и простонал:

— Ох... Опять колется.

— Так пошли, пошли в дом, ляжешь. — Песко обхватил его за плечи, помог подняться, сунул в руки костыль и, придерживая, повел к двери.

— Братик... — стонал Дук, пока чар укладывал его. — Молодой еще совсем, в семинарию его с папашей хотели определить, денег копили... Теперь ни братика, ни папаши, ни денег... Ой, болит как...

— Ладно, дам тебе еще глоток, — сказал чар и ушел за печь. Раздалось шуршание, звяканье, и Песко вернулся.

— «Травяной крови» много пить возбраняется, потому что можно себе вместо пользы вред нанести, — пояснил он, поднося кувшинчик к губам Дука.

У того снова зазвенело в голове, сердце заколотилось — а после боль прошла. Чар продолжал:

— Если перебрать, может приключиться то, что мы, лекари, называем «непредвиденными явлениями».

— Это че за явления такие? — не понял Дук.

— А видения. Видения миров иных.

— Каких миров?

— А тех, что находятся за границами известных нам полей.

— Каких полей? — еще больше удивился Жиото.

— Тех полей, что ведомы нам. А миры за их пределами. Не поймешь ты все одно.

Песко напоил его бульоном, заставил съесть немного хлеба. Начало темнеть. Чар вернулся к своим обычным занятиям, то выходил во двор, то что-то делал в доме. Когда он появлялся в поле зрения, Дук неизменно обращал к нему лицо и следил за хозяином благодарным взглядом. Иногда Жиото, вспоминая про набитый драгоценностями кошель, стонал и морщился, жалея себя.

Когда совсем стемнело, Цветник зажег плошку, поставил на стол миски, кувшин с чашками и позвал Дука ужинать.

— Пить тебе пока нельзя, — сказал он, когда Дук тяжело уселся на лавку. — Да и вино тут дрянное, не вино, а выжимка. Но поесть надо.

Разговаривая, они сидели долго, плошка почти выгорела. Песко рассказал, как учился в семинарии холодного цеха, хотя всегда испытывал страсть к отцовскому ремеслу. Папаша его был аптекарем, но хотел, чтобы сын стал чаром. Потом, когда Песко уже закончил семинарию, отец умер. Аптеку забрали ростовщики за долги, которые, как оказалось, были у старика, часто посещавшего веселые дома и содержавшего двух любовниц в разных концах города. А сын подался в это селение, где как раз нужен был чар. В растениях всяких он хорошо разбирался, да еще у местных кое-чему научился — и сделал, в конце концов, свою «травяную кровь». Видно было, что Песко ею гордится.

— Вот тебя она как быстро на ноги поставила? — говорил он. — Ну, еще не совсем поставила, но ведь жив ты и скоро совсем бодрым станешь. А ежели б не «кровь» моя — помер бы, и все тут. Ни один лекарь тебя бы не спас, это я тебе говорю, Песко Цветник! От «травяной крови» все само собой срастается, потому что в ней и травы всякие, и еще магия моя довешана.

Стояла глухая тишина, какой в городе никогда не бывает. Время подошло к полуночи, когда они отправились спать. Дук устроился на лежанке, а Песко — на печи.

— Топить сегодня не буду, — сказал он из темноты. — Под утро холодно станет, закутайся получше. Я там второе одеяло положил.

— Спасибо тебе, — откликнулся Жиото.

Они помолчали, а потом Песко произнес:

— Завтра, Дук, я тебе еще чуток «крови» дам хлебнуть. Через день-два ты совсем выздоровеешь. И что дальше будешь делать?

Жиото повернулся, пытаясь устроиться так, чтоб не кололо в животе.

— Не знаю. А куда мне теперь податься? Я уже думал-думал, пока лежал, — выходит, некуда. В город сейчас не сунешься, кареты и лошади моей нету...

— А оставайся здесь, — предложил Песко. — Я тебя учеником сделаю.

— Да я ж ни в магии, ни в травах ничего не смыслю, — удивился Дук.

На печи зашуршало: Песко приподнялся на локте.

— Ты молодой совсем, почти что юнец, — заговорил он со сдержанным волнением — В твоем возрасте всему быстро обучаются. У меня ж, видишь, ни жены, ни детей, вообще никаких родичей не осталось. Кому тайну «крови» передать, кого обучить, как ее изготавливать? Да ее еще и изучать надо, потому что много таинственного в том, как она на людей влияет, много этих самых «непредвиденных явлений». А ведь «кровь» — дело всей моей жизни, сколько я труда вложил, сколько опытов переделал... Да и все другое, что я знаю, — а я много знаю. У меня книга есть, в нее всякое записываю, все заклинания... и что? Помру — она и затеряется. Крестьяне, дикари эти, растащат, чтоб печи растапливать. Обидно мне. Я ж столько умею всего, столько знаю, а тут... и поговорить не с кем. Здесь все тупоумные. Хотел себе среди мальчишек ученика найти, кто посмышленее, да куда там. Нету среди них смышленых. Крестьяне эти до сих пор думают, что по лесам вокруг Первые Духи бродят. А ты все же городской, у лавочника, говоришь, в услужении был. Значит, поумнее будешь.

Дук подумал-подумал и сказал:

— Можно. А жить у тебя? А еда?

— Ну! — обрадовался Песко. — Это мне тебя Первые Духи послали! Жить поначалу здесь, а после и дом тебе отстроим. Сбережения у меня небольшие, я часто в город езжу, всякие ингредиенты для своих опытов покупаю и трачу на них много, ну и еще горную манну беру у следопытов, которые к нам заходят иногда. Но я крестьянам прикажу — они забесплатно дом отстроят. За еду не беспокойся, прокормимся. После, если захочешь, найдешь себе девку из местных, женишься. Они чаров уважают и боятся, будет она тебя слушаться. Обучу всему, что знаю. А?

— Хорошо, если так, — сказал Жиото. — Мне даже... ну, вроде и любопытственно стало, все эти твои заклинания, травы...

— Ну и славно, ну и договорились...

Вскоре Песко захрапел, а Дук лежал, глядя в потолок. Вот как оно все оборачивается, размышлял он, вслушиваясь в тишину, что окутывала селение. Жил я в городе, был в услужении у самого аркмастера, а теперь занесло невесть куда, и Песко Цветник предлагает стать его учеником...

Глаза Дука давно привыкли к темноте, он различал забитые соломой щели между бревнами потолка, а когда поворачивал голову, видел очертания стола и лавок. Впервые с того времени, как он очнулся, захотелось помочиться. Жиото тихо, чтоб не разбудить хозяина, встал, откинул засов и вышел во двор. В Городе-На-Горе звезды не такие — тусклее, да и видно их меньше, тут же небо аж сияло. Сделав свое дело, Дук вернулся в дом, достал из-за пазухи сломанный ржавый нож, который нашел в каморке, когда сколачивал себе костыль, залез на лавку, что стояла у печи, и перерезал горло спящему на спине Песко Цветнику. Чар всхрапнул, дернулся и умер. Дук стащил тело на пол, покопался в одеялах, отыскал неглубокий узкий закуток между печью и стеной... пусто. Дук стащил с печи все одеяла — под ними ничего не было. Где же ты прячешь «травяную кровь», Песко Цветник? Может, в стене есть выдолбленная ухоронка, прикрытая доской?