Книга Рецепт Мастера. Революция амазонок. В 2 книгах. Книга 2 - Лада Лузина

— Странная тетя, — Чуб уселась за стол у стены и в упор посмотрела на Акнир. — Так, теперь быстро выкладывай, когда это я паду в борьбе? Я что, погибну, как Маша?

— Ты эмигрируешь, — сухо просветила ее ведьма. — Осенью 1917 уплывешь в США и попадешь там в больницу. Киевица не может жить без Города, — пояснила она, — не может и умереть… Это страшная мука. Ты надолго исчезла из виду. Тут тебя посчитали погибшей. Большевики провозгласили тебя павшей в борьбе. Тебе даже поставили памятник…

— Где? — заинтересовалась Чуб.

— На Царской площади.

— Так это я там стою? — вскинулась Даша. — А почему я совсем на себя не похожа? Почему у меня в руках ружье, а на лбу звезда? И где потом делся мой памятник?

— Его разрушили деникинцы.

— Вот сволочи! — обиделась Чуб. — А большевики — молодцы. Дизайн подкачал, но в целом приятно… А знаешь, — повертела она головой, — мне здесь даже нравится. Так весело. Так по нашему. Секс — вовсе не грех, как утверждает церковь. И нагота — не грех. И аборты. И женщина не должна заморачиваться из-за всякой там несчастной любви. И может, я и правда знакома с Коллонтай. Разве всех поклонниц упомнишь? Иначе почему она так здорово, правильно все говорит, будто…

— Получила в наследство Лиру амазонок. — Акнир улыбнулась. — Ты ж не закончила историю Лиры.

— Я могу, — уверила Чуб. — Когда амазонки стали ведьмами, Киевица Марина, которая вечно во всем виновата, перевезла Лиру в Киев. А десять столетий спустя другая Киевица, с дурацким именем, которого я не помню, отдала Лиру слепым…

— Персефона, — подсказала Акнир. — Родная сестра моей прабабушки Ольги. Ольга была против. И Персефона убила ее. Во всяком случае, так говорят…

— А Лиру нашла Анна Ахматова и стала писать стихи… И стала супер-пупер поэтом. В прошлой редакции… теперь суперовая я. Я ничего не забыла?

— Кроме самого главного. Лира вместе с твоей Анной Ахматовой и родила революцию…

— Разве?

— Как и обещала! — вернувшись, товарищ Роза поставила на стол два стакана и ловко наполнила их — по-видимому, заполучить в ХЛАМе бутылку водки было делом нелегким, но она справилась с ним. — Выпьем за знакомство!

— Давайте, — знакомиться с Коллонтай Даше уже не хотелось (хотелось продолжить начатый с Акнир разговор) и, опустошив стакан «за знакомство», Чуб принялась подыскивать предлог для немедленного его завершения. — О, — углядела она афишу на соседней стене, — спектакль Леся Курбаса… Класс. Пошли посмотрим. Еще успеем…

— Вы ведь Изида Киевская, — сказала женщина вдруг, проигнорировав Дашину реплику. Ее голос звучал повелительно. — Я вас сразу узнала. Со мной служила ваша соратница. Бывшая княгиня Шаховская, первая военная летчица.

— Да она, — поджала зубы Изида, — даже толком никогда не летала. Только романы в авиотряде крутила. А после…

— Знаю. Ее обвинили в шпионаже. Царь заменил ей смертную казнь на пожизненное. Теперь она с нами… Но она вам не чета! Я видела три ваших смертельных трюка. Не думала, что вы такая… молодая. Вы как Коллонтай. Говорят, в юности она выглядела старше своих лет, а в 35 стала казаться 30-летней. Знаете, сколько ей сейчас? 45 лет!

— Сколько?!

— А больше 25 не дашь, как и вам. Недаром ее ведьмой зовут. Вас тоже…

— А вас? — показала зубы Землепотрясная Даша.

— И меня, — рыжая товарищ засмеялась. Ей явно понравилась Дашина реплика. — Нас всех. И Женю, и Фиру, и Лару. Она даже родилась 1 мая на Вальпургиеву ночь. И такая красавица… Вы слыхали, что именно Ларочка Райслер поднялась на крейсер «Аврора» и приказала дать залп к началу октябрьского восстания?

— Восстание начала… Ларочка Райслер? — Чуб опустила удивленное слово «какая-то».

— Вы ж ее знаете.

— Откуда?

— Она обожает ваши стихи. Говорит, они помогли ей прояснить смысл ее жизни. Она даже писала вам письма.

— Не знаю… Мне столько баб пишет. Я не читаю, — ощерилась и отодвинулась Чуб. — При чем тут вообще мои стихи к революции?

— Я только хотела сказать, что теперь всех нас зовут ведьмами. И не без оснований! — товарищ Роза внезапно засмеялась, запрокинув голову, кривой шрам на ее шее изогнулся в ухмылке. — И вас, и Лару, и Шуру. А товарищ Роза во-още назвала себя Демоном.

«Во-още» рыжая произнесла, точно копируя Дашину интонацию.

— Роза — это вы о себе? — угрюмо спросила та.

— Роза Землячка. У нас в революции сплошные Розы… Она, я, Люксембург. А у роз есть шипы. Землячка ведь и ваша землячка. Вы тоже родом из Киева? — товарищ опрокинула второй стакан и помрачнела лицом. — Не нравится мне ваш Город. Видно, для ведьм здесь слишком много церквей, — опять засмеялась она. — Однажды мы снесем их все! Правильно товарищ Евгения Бош в 1917 году перенесла правительство в Харьков…

— Бош? — где-то Чуб слышала это имя, и не только в магазине бытовой техники.

— Глава первого советского правительства Украины, — отчеканила Роза.

— Наше первое правительство возглавила женщина?

— Так вы из-за границы, — сделала вывод товарищ. — Иначе бы вы не могли не слышать про Женечку Бош. Она же — легенда. Символ революции в ваших краях. Как Шурочка в Петербурге… Не зря говорят: в стране только два настоящих революционера — товарищ Ленин и товарищ Коллонтай. Что б он без нее делал…

— И что бы он делал? — Даша помнила, что жена Ленина носила другую фамилию. Но что Ленин делал с Шурой за спиной у жены и делал ли что-то — так далеко ее исторические познания не распространялись.

— Ничего. Ничего без нее бы не вышло… Вы сами знаете, Шура тоже уважает ваши стихи. И товарищ Роза Землячка. А я…

Товарищ Роза № 3 замолчала. На небольшой эстраде кофейни крупноносый молодой человек, вскользь просветивший Чуб по поводу морковного чая, как раз читал свое стихотворение:

Словно темную воду, я пью помутившийся воздух.

Время вспахано плугом, и роза землею была.

В медленном водовороте тяжелые нежные розы,

Розы тяжесть и нежность в двойные венки заплела!

— Поэты, — презрительно протянула товарищ Роза, — самый хлипкий из всех материалов. Можно сломать двумя пальцами. Хотите правду? За ваши стишки я б вас расстреляла как контру. Но вы ведь не поэтесса… Вы — авиатор! Я видела вас в небе. Вы — лучшая. Вы ничего не боитесь. Я всегда хотела быть такою, как вы… Понять, что вы чувствуете там, — она подняла палец вверх. — На вершок от смерти. Вы хотели пойти в театр… Так приходите лучше сегодня ко мне. У меня — настоящий театр. Революционный! Вы увидите незабываемое зрелище. Придете?

— Так вы режиссер, — властные повадки товарища Розы разъяснились. — А красивые парни у вас там имеются?

— Для вас найдем самых красивых. Вы каких предпочитаете? Блондинов, брюнетов?