Книга Дух любви - Дафна дю Морье

Послушать ее, так и впрямь никогда не было дома, равного их Дому под Плющом с его чисто выметенными комнатами, просторной спальней над крыльцом, комнатой «про запас» и аккуратной кухней. Гордилась она и своей стряпней, поскольку обнаружила, что заниматься ею не менее увлекательно, чем гулять по заросшим вереском холмам. Ее шафрановый кекс не хуже, чем у матери, так заявил Томас, и сердце его билось сильнее от гордости за жену.

– Я даже думаю, Джени, что он гораздо лучше. Таких воздушных кексов, как твои, я точно никогда не пробовал! В них чувствуется легкая рука.

Джанет спрятала улыбку и отвела глаза.

– Ты все время мне льстишь, чтобы подлизаться. – Она сделала вид, будто не верит ему. – И любишь ты мои кексы, а вовсе не меня.

Томас встал из-за стола, взял в руки ее лицо и целовал его до тех пор, пока у Джанет не перехватило дыхание.

– Прекрати, Томас, сейчас же прекрати. – Он вздохнул и убрал руки.

– Я ужасно люблю тебя, Джени.

В темноте, когда Томас спал, она прижималась головой к его щеке. Она любила мужа за его силу, за нежность, за особенную серьезность, когда он бывал не в духе, за те мгновения, когда он, боясь самого себя, прижимался к ней, как неуклюжий ребенок.

– Ведь мы навсегда вместе, Джени, ты всегда будешь моей? Шепни, что это правда, мне так сладко слышать эти слова.

И она нашептывала их ему на ухо, прекрасно зная, что до самой смерти будет ему любящей, верной женой, но зная и то, что ее ждет любовь еще большая, чем эта. Ей было неизвестно, откуда она появится, но она была здесь, за холмами, и таилась до той поры, когда Джанет будет готова к ней.

Тем временем прошли первые недели, они притерлись друг к другу, Джанет привыкла, что Томас всегда рядом, свыклась с его постоянным желанием их близости.

По утрам она целиком отдавалась заботам по дому и, если у Джона было много работы, относила обед к нему на верфь и, пока он ел, сидела рядом.

Она любила огромные стволы старых, хорошо высушенных деревьев, ждущих, когда их распилят на доски, любила рассыпанные по земле стружки, запах новых канатов, смолы и грубо сколоченных, еще не обретших формы судов. И она невольно задумывалась о том, что придет время и эти доски превратятся в живых существ; вместе со своим спутником ветром они будут бороздить моря и, возможно, доберутся до самых далеких уголков мира, а она так и останется обычной женщиной из Плина, у которой только и есть что дом да муж. Она старалась прогнать эти мысли, которые могли волновать былую необузданную Джанет, но не пристали жене Томаса Кумбе. Она не должна забывать, что теперь на ней ситцевое платье и опрятный передник, а вовсе не драная юбка для ползанья по скалам под развалинами старого Замка. Иногда днем она надевала капор и поднималась по Плинскому холму навестить дом своей матери, где ее ждал чай, сервированный в парадной гостиной, и соседки, заглянувшие поболтать и отведать кекса.

Джанет было непривычно, что к ней относятся как к женщине, как к своей, ведь еще совсем недавно ее осуждали и корили за неподобающие девушке манеры. Сколько раз, зажимая рот платком, чтобы не рассмеяться, подглядывала она сквозь замочную скважину в двери гостиной и прислушивалась к болтовне соседок! И вот она одна из них. Сидит точно аршин проглотила, с блюдцем и чашкой в руках, осведомляется о ревматизме миссис Коллинз и в унисон со всеми качает головой, слушая рассказ о возмутительном поступке Олби Треваса, который навлек на девушку неприятности на сеновале Полмирской фермы.

– Похоже, нынче молодые люди не уважают ни себя, ни других, – сказала миссис Роджерс. – Целыми днями бегают невесть куда, смеются, занимаются тем, что и назвать-то стыдно. У парней и в мыслях нет, как положено, дождаться свадьбы, да и у девушек тоже. Вам бы на коленях молить Бога, миссис Кумбе, да благодарить Его за то, что у вашей дочери все обошлось благополучно. – И, обернувшись к Джанет: – Ведь твоя языческая беготня, когда ты была девушкой, страх как пугала твою матушку, разве не так?

– Благодарю вас, миссис Роджерс, – сказала мать Джанет, – но моя Джени, слава богу, никогда не позволяла парням лишних вольностей.

– Нет, никогда, – заявила Джанет с подобающим молодой жене негодованием.

– Может, и нет, может, и нет, я же не говорю, что ты позволяла себе что-то такое, дорогая. Теперь ты замужем и можешь выполнять любые желания мужа, не боясь Божьего гнева. Говорю тебе, удержать мужа можно только потакая ему, а забыв об этом, ты вскоре услышишь, что твой Томас ухлестывает за какой-нибудь фермерской девчонкой, совсем как молодой Олби Тревас. И вам это может очень не понравиться, миссис Кумбе.

Джанет презрительно покачала головой.

Что бы они ни говорили про Томаса, можно не сомневаться: во всем Корнуолле не найти мужчины более спокойного и рассудительного.

Она держала рот на замке и не отвечала на излишне откровенные вопросы, которые они ей задавали. Так уж повелось, что жители Плина должны были знать абсолютно все о делах соседей, и часами не прекращавшиеся расспросы доводили до изнеможения очередную жертву.

– Дорогая, если утром ты почувствуешь тошноту и головокружение, немедленно сообщи своей матушке, – посоветовала одна соседка, осматривая Джанет с ног до головы – ни дать ни взять как свиноматку в базарный день.

– А коли ты сразу почувствуешь, что под сердцем у тебя что-то есть, то это наверняка мальчик, – сказала другая.

– Благодарю вас, но я сама могу о себе позаботиться без чьих-либо советов, – возразила Джанет, которой были отвратительны их навязчивые уловки. Казалось, даже Томаса беспокоило здоровье жены.

– Сегодня ты что-то слишком бледна, Джени, – как-то раз сказал он, – может быть, ты устала и тебе не по себе. Ведь ты скажешь мне, дорогая, если что не так?

Казалось, ему очень хочется, чтобы она это признала, и вместе с тем он боялся услышать ответ.

– Да, милый, когда придет время, я ничего от тебя не скрою, – устало ответила Джанет.

Последнее время она действительно чувствовала усталость, порой ее тошнило, но она думала, что это пустяки и все скоро пройдет. Однако Томас разбирался в таких делах лучше ее. Он прижимал Джанет к себе и зарывался лицом в ее длинные, темные волосы.

– Я был очень горд и доволен, Джени, когда женился на тебе, но у меня и в мыслях не было, что впереди нас ждет еще большее счастье. Я так и вижу, как мы сидим у камина с нашим мальчиком на коленях.

Джанет улыбнулась и взяла его лицо в ладони.

– Я рада, что ты доволен, очень рада.

Вскоре весь Плин облетела весть о том, что Джанет Кумбе «в интересном положении».

Мать Джанет говорила об этом таким тоном, будто все это дело ее рук, а сестры уже выбрали белую шерстяную ткань с мелким рисунком, чтобы сшить из нее одежду для малыша.

Томас напевал за работой на верфи, улыбался, но при этом со свойственной ему серьезностью думал о будущем. Скоро у него будет сын, со временем мальчик станет работать рядом с ним, научится держать в руках пилу и отличать хороший строевой лес от плохого. В том, что у него родится сын, Томас не сомневался.