Книга День назначенной смерти - Алексей Макеев

– Красивая новогодняя история, – подытожил, когда отгремело веселье, Вернер. Мельком глянул на часы. – Ага, еще немного времени прошло…

Похмелье отступало, упорно обороняясь и возводя баррикады. К одиннадцати часам в голове появились проблески. Для закрепления эффекта требовалось сунуть голову под кран. Он прошел на кухню, приспособленную для бытовых, в том числе похмельных, нужд, установил смесителем нужную температуру…

Когда Максимов, посвежевший и почти не издающий вони перегара, вошел в офис, скабрезных шуточек не последовало. Сотрудников сразила неподвижность. В кресле для посетителей восседал клиент и с надеждой смотрел на Максимова.

Он легко мог представить, что творится на душе у товарищей. Едва-едва заблестел лучик надежды…

– Здравствуйте, – тихо сказал со вкусом одетый мужчина – средних лет, скорее упитанный, чем худой, скорее невысокий, чем рослый, с приятной интеллигентной, но покрытой каким-то серым налетом физиономией. Такое ощущение, словно он месяц просидел в компании с покойником. Глаза у незнакомца были грустны и маловыразительны.

– Здравствуйте, – пробормотал Максимов. – С наступающим вас.

– И вас, – трагично вздохнул незнакомец.

Надрывисто заскрипело в голове. Не успело стать лучше, как снова похмелье…

Он украдкой покосился на коллег. Екатерина драматично улыбалась – ярко демонстрируя, как человечество, смеясь, расстается со своим будущим. Олежка изображал жадного потребителя рекламы, пялился в немой экран, где махали ногами блондинки в роли зубов. Вернер с выражением пафосного трагизма смотрел в пол.

– Мне сказали, что без вас в этом агентстве вопросы не решают… – посетитель мял в руках норковую кепи. – Меня зовут Николай Витальевич Кравцов…

– Слушаю вас, – вздохнул Максимов, погружаясь в директорское кресло. – Не стесняйтесь, уважаемый, рассказывайте, что у вас наболело.

Предварительный вывод относительно натуры и частично анкетных данных он уже сделал. Нерешительный, безвольный в житейских ситуациях человек, однако парадоксально преображающийся на работе и имеющий достаточно знаний и смекалки, чтобы вести успешный бизнес. Встречаются такие экземпляры. Как минимум пара высших образований. Горькая ирония – в том числе к самому себе… такому. То есть человек прекрасно понимает, что может быть смешон, но обстоятельства (которые вбил себе в голову) значительно выше.

Так оно и началось.

– Видите ли, – начал сбивчиво посетитель, – я возглавляю довольно крупное юридическое агентство «Гудвин»… Ну, вы понимаете – консультации населения по вопросам обеспечения права, соглашения с предприятиями, желающими обрести солидную юридическую поддержку, помогаем с обменом квартир, продажей, перепланировкой, оформлением документов, восстановлением утраченных документов; судебные дела – жилищные, семейные, наследственные, прочие вопросы…

– Не совсем, – честно признался Максимов.

– Да это не относится к делу, – бледно улыбнулся Кравцов. – Бизнес работает, в чем немалая заслуга моих заместителей… Я живу в приличном доме на улице Державина – двухуровневая квартира с дорогой отделкой… – снова бледная самоирония? – Трехэтажный коттедж в зоне ОбьГЭСа, две машины… Детей, к сожалению, не получилось. Близких родственников тоже, увы, нет. За исключением, разумеется, жены…

– Хорошо, давайте про жену, – тяжело вздохнув, подключился Вернер.

– А про жену рассказывать нечего, – развел руками Кравцов. – Зовут Альбина, тридцать четыре года, некоторые считают красавицей…

– Но не вы, – ожила Екатерина.

– Мне без разницы, – улыбнулся Кравцов. – Я давно уже вышел из того романтического возраста… Подождите, я еще не закончил. У жены имеется родная сестра Виктория, у Виктории – супруг Владислав. С детьми аналогично не повезло – просто проклятье какое-то родовое… Вы позволите закурить?

– Курите. И, пожалуйста, к делу, – до конца работы оставалось шесть часов. Не все еще потеряно.

Закурив, Кравцов частично справился с бледностью и попросил Максимова удалить посторонних. Недоуменно пожав плечами (от сотрудников какие, мол, секреты), Максимов все же выполнил просьбу. Троица с радостью умчалась – хоть в этом послабление.

Вникать в подробности человеческого сумасшествия приходилось часто. Но ни разу под Новый год. Очень даже не бедствующий человек гражданин Кравцов. В ноябре заключил, без преувеличения, многомиллионную сделку: путем замысловатых комбинаций узаконил самовольные строения, отгроханные руководителями крупных организаций. Дело, безусловно, темное, но в принципе не беззаконное. Ведь в отечественном праве столько дырок и извилистых ходов, что воспользоваться ими, обладая соответствующими знаниями, вовсе не преступление. И все бы шло нормально, но терзают Николая Витальевича… предчувствия смерти. «А какие они?» – тут же поинтересовался Максимов, надеясь поставить собеседника в тупик. Но Кравцов не растерялся. Сны он видит, популярно объяснил посетитель, с наличием кладбища. Тоскливо там. Днем хоронят, ночью мертвые с косами. Засыпать боится. Ангелы без лиц летают перед глазами. Тоска необъяснимая гложет. Жизнь, с момента обретения памяти, проходит перед глазами. Мать покойная нашептывает, к себе зовет. Да и как толково объяснить, что такое предчувствие смерти? Ну, представьте, что стоит перед вами расстрельный взвод, перекуривает, за работу вот-вот возьмется. Какие у вас предчувствия?.. Словом, вбил себе в голову удачливый бизнесмен, что этот год в его жизни – последний. Не тот, который впереди, а этот, от которого осталось тридцать восемь часов…

Работа по указанной причине валится из рук, пить начал, взвалил обязанности директора на плечи замов (слава богу, пока справляются). Дома все наперекосяк, депрессия гнетет, мрачные фантазии процветают. Начал жену подозревать в измене – хотя плевать хотел на ее измены, да и на нее… А тут еще зловещие электронные письма без обратного адреса, обращенные лично к нему, Кравцову. Человек он в принципе образованный, понимает, откуда в компьютере берутся письма. Обратился к провайдеру с просьбой поспособствовать, чтобы тайное сделалось явным (подкрепив просьбу хорошим вознаграждением). Но выяснить не удалось, координаты адресата были упрятаны не хуже пресловутого Грааля.

– Что за письма? – недоверчиво спросил Максимов. В фильмах ладно – там приходят электронные письма угрожающего содержания, и герои начинают метаться в ужасе. В жизни как-то несерьезно, и если данный факт все же имеет место, то это либо детство, либо невменяемость. Либо единственное, на что способен недоброжелатель.

– Полная чушь, – фыркнул Кравцов. – Отсутствие конкретных претензий, какие-то подспудные угрозы, детали биографии, о которых я уже не помню… А главное, намеки, что я обязан сделать ЧТО-ТО, хотя и непонятно, что… Отпечатано жирным шрифтом, как будто у меня плохое зрение. А может, просто подчеркивают угрозу – как вы думаете?

– Тексты писем случайно не захватили?

– Даже не сохранил, – поморщился Кравцов. – Удалял, как пыль с экрана. А если вас интересует примерное содержание… – Кравцов уставился в потолок, зашевелил губами, – извольте: «…Вы опять нарушили условие… У вас осталось четыре дня. Если вы не выполните все, что полагается…» А далее – загадочное многоточие, Константин Андреевич. Дескать, сам додумывай. И так далее, и тому подобное. Кажется, что пишет либо ребенок, либо человек, у которого не все в порядке с головой. Но впечатление производит. Понимаете? Поначалу – ничего, ничего, а потом вдруг начинает трясти…