Книга Знак Ганнибала - Михаил Палев

Милиционеры понимающе кивали и осуждающе посматривали на нас с Артемом. В охраннике, несмотря на специфику его профессии и личную озлобленность против нас, все-таки остались некие крохи доброты: он принес Артему тряпье, оставшееся от молдавских строителей. Набор тряпья включал в себя донельзя заношенное пальто без пуговиц и дырявые сапоги. Замерзший Артем без возражений облачился в пожертвованное имущество. Пальто на голое тело в сочетании с войлочным норманнским шлемом производили весьма комичное впечатление: не то попавший в плен викинг, не то пойманный в парке эксгибиционист.

Наш вид плюс ополовиненная бутылка водки отнюдь не свидетельствовали в нашу пользу. Поэтому уже через сорок минут мы сидели в камере ближайшего отделения милиции.

О пережитом мне не хочется вспоминать. Скажу лишь, что, когда утром следующего дня за нами явился адвокат Артема, я был готов чистить ему ботинки собственными усами и гладить шнурки.

* * *

С активной помощью адвоката нам с Артемом все-таки удалось убедить стражей порядка, что мы, скорее, пострадавшая сторона, нежели правонарушители, и к вечеру я наконец оказался дома.

– Лучше бы они нас в вытрезвитель сразу отправили, – мрачно сказал я Артему, тоскливо оглядывая перемазанную в грязи одежду. – Там хоть душ принять можно.

– В другой раз, братан, ладно? – с сарказмом отозвался Артем. – На вытрезвитель сегодня у меня уже сил нет!

* * *

Дома меня встретила жена. Несколько мгновений она ошеломленно изучала мой непрезентабельный вид, затем, наконец, обрела дар речи.

– Ты вроде бы в баню ездил? – зловещим тоном осведомилась она. Мне оставалось лишь сокрушенно вздохнуть.

– Погоди, сейчас догадаюсь, – наморщила лоб жена. – У вас с Артемом закончилась водка, и вы ночью, через лес, отправились в ближайший магазин. Магазин оказался закрыт, и вы его решили открыть сами. Тут вас и повязали менты. Так?

– Ну, почему же сразу менты? – попробовал возразить я.

– Потому что, если бы вас не повязали, ты бы не пришел домой трезвый! – пояснила жена.

Логично, черт возьми!

– А если не так, то откуда же ты явился домой в таком виде? – продолжала допытываться жена.

– Из милиции, – признался я.

– Ага! Наконец-то раскололся! – торжествующе воскликнула супруга. – Тебя освободили под подписку о невыезде? Допился все-таки! Я так и знала, что Артем доведет тебя до цугундера! Теперь свои детективы на зоне писать будешь. Решил приблизиться к месту обитания своих персонажей?

Этого я уже не мог стерпеть – затронута профессиональная честь! – и решился продолжить дискуссию.

Впрочем, дальнейшее содержание нашей беседы не имеет отношения к повествованию, и потому я его опускаю.

* * *

Через пару недель меня вызвал следователь РОВД, того самого, затерянного на наших бескрайних просторах района, на территории которого располагалась злополучная дача Артема. В провинциальный городок я добирался своим ходом, на электричке.

Дорога оставила не самые приятные воспоминания. Когда я, уставший и злой, выбрался на привокзальную площадь, то местные аборигены разъяснили мне, что до здания РОВД надо добираться на автобусе, а пешком – хрен дойдешь. Торча на пронизывающем ноябрьском ветру в руинах того, что когда-то задумывалось как автобусная остановка, я мрачно размышлял об извилистых путях судьбы, непостижимым образом соединивших меня и этот проклятый городишко. Мысленно я называл его не иначе как Мухосранск. В современном русском языке это слово обозначает то же самое место, которое во времена Пушкина именовали Тьмутаракань. Даже теперь я не могу вспомнить его родное название, так что буду в дальнейшем именовать его именно Мухосранском.

Когда я уже настолько намерзся на остановке, что всерьез размышлял об уклонении от исполнения своего гражданского долга путем немедленного возвращения в Москву, нужный мне автобус все-таки соизволил подъехать. Помимо меня, в автобусе ехали двое подвыпивших парней, ссохшаяся злобная старушка и небритый кавказец, выяснявший с кем-то отношения по мобильнику на неведомом мне наречии. На мой вопрос о местонахождении РОВД водитель никак не отреагировал, видимо, полагаясь на магическое действие висевшего в салоне объявления: «Водитель справок не дает». Ссохшаяся старушка в ответ на тот же вопрос лишь злобно зыркнула в мою сторону и с ненавистью проворчала традиционное: «Понаехали тут!» Кавказец недоуменно воззрился на меня и, не прерывая мобильного диалога, бросил не менее традиционное: «Прости, брат, по-русски плохо понимаю». Подвыпившие парни с неодобрением покосились на него, и один громко прокомментировал:

– Во, блин, чебурек! Как на рынке торговать и всех ментов подмазывать, так он по-русски понимает. А человеку неместному подсказать, что да как, он не хочет! Слышь, брателла, тебе куда?

При слове РОВД парни впали в задумчивость, затем одного вдруг осенило:

– Так тебе в ментовку?! Так бы и говорил! Через одну остановку выйдешь и на другую сторону перейдешь. Двухэтажное здание. Понял?

Глава 2

Следователь Зоркин оказался молодым круглолицым веселым парнем. Увидев свежий шрам на моем лбу, он ухмыльнулся:

– Что с головой? Жареный петух клюнул?

– Нет, алюминиевый, – честно признался я.

– Я так и понял, что не жареный, – ухмыльнулся следователь. – Жареный обычно в другое место клюет.

Он явно расценил мой ответ как шутку, но у меня не было никакого желания вдаваться в подробности, и я промолчал.

– Ну что же, Меча… э-э……

– Мечислав Мстиславович, – подсказал я. Да, не каждый способен с ходу выговорить подобные имя-отчество.

Дело в том, что я происхожу из старинного польского шляхетского рода Булгариных. Правда это или нет, но так гласит наша семейная легенда, и я ее придерживаюсь – из уважения к традициям. В юности я на полную катушку эксплуатировал имя великого русского писателя Фаддея Булгарина, величая его своим прапрадедом. Это неизменно производило желаемое впечатление – особенно на девушек и их родителей. На самом деле прямых потомков Булгарина уже не осталось, но какая-то степень родства есть наверняка: род Булгариных в Польше был достаточно многочислен. Мой дед, так же как и великий Фаддей, был истинным славянофилом. И его симпатии отразились как на имени моего отца, так и на моем собственном. Согласитесь, что не очень-то легко жить в конце двадцатого века человеку по имени Мечислав Мстиславович!

В школьные годы я был любимой мишенью для шуток школьных товарищей. В зрелом возрасте я стал жертвой чиновников, генетически неспособных написать правильно мои ФИО. Советский паспорт я смог получить только с третьего раза: в первый раз мне не только безбожно исковеркали имя и отчество, но и переставили их местами, превратив меня в «Метислава Мчиславовича». Вторая попытка была более удачной: все написали правильно, только имя переиначили в «Матислав». Российские чиновники, как ни странно, оказались более внимательными, и паспорт я получил уже всего лишь со второго захода. И перепутали всего одну букву в имени: паспортистка превратила меня в «Мочислава». В то время у всех еще было свежо в памяти легендарное разъяснение нашего президента о том, где следует «мочить» террористов, и среди работников паспортного стола я получил прозвище «МОЧИислав ВСОРТИРЕвич». Н-да…… Обычно я весьма скептически отношусь к различным «магическим зависимостям», но в этом случае я подозреваю некий заговор судьбы.