Книга Трясина - Арнальд Индридасон

— Почему ты решила бросить именно сейчас? — повторил Эрленд свой вопрос.

— Я не пытаюсь бросить! — орала она. — Что с тобой такое? Ты чего, не слышишь меня? Не понимаешь, что я говорю? Кто тут завел речь про бросить?

— В чем дело, Ева?

— Брось ты это свое «вчемделоева»!!! Можешь ты мне дать пять тысяч в долг? Ну, отвечай!

Кажется, немного успокаивается. Наверное, поняла, что перешла некую границу, нельзя так говорить с отцом.

— Почему именно сейчас? — настаивал Эрленд.

— Дашь мне пять тысяч, если скажу?

— В чем дело?

— Пять тысяч!

Эрленд все так же не моргая смотрел на дочь.

— Ты что, беременна? — спросил он наконец.

Ева Линд улыбнулась ему, как улыбаются напакостившие дети.

— Угадал, — ответила она.

— Как так получилось? — выдохнул Эрленд.

— Что значит как? Тебе сказать, в какой позе мы это делали?

— Хватит тут меня задирать. Ты что, не знаешь, что такое контрацептивы? Таблетки, презервативы? Ты что, не пользуешься этим?

— Я не знаю, как так получилось. Получилось, и все тут.

— И ты решила бросить наркотики?

— Нет, я больше не могу. Не бросается. Ну вот, я тебе все и рассказала. Все-все! Теперь давай десять тысяч, ты мне должен.

— Ага, щас, чтобы твой ребенок словил кайф прямо в утробе.

— Мудило гороховое, какой ребенок! Это ничто, песчинка! Я не могу так просто взять и бросить. Я завтра вот проснусь — и брошу. Обещаю. А сегодня не могу. Две тысячи! Ну что тебе стоит?

Эрленд сделал шаг в ее сторону.

— Но ты же пыталась. Я знаю, ты хочешь бросить. Я могу тебе помочь.

— Я не могу!!! — завопила Ева Линд. Ее трясло, с лица градом катился пот.

— Поэтому ты и пришла ко мне, — сказал Эрленд. — Если бы тебе были нужны только деньги, ты бы пошла к кому-нибудь другому. Ты обычно так и поступала. А сейчас ты пришла ко мне, потому что хочешь…

— Брось ты эту херню! Я пришла потому, что меня попросила мама, и потому, что у тебя есть деньги, вот и все. Если ты не дашь мне денег, я их все равно добуду. Никаких проблем. В городе полно старых пердунов вроде тебя, они будут готовы мне заплатить.

Но Эрленда так просто с курса не собьешь.

— Ты уже беременела?

— Нет, — ответила Ева Линд, отведя глаза.

— Кто отец?

Ева Линд посмотрела на Эрленда круглыми глазами.

— Эй, ты чего?! — заорала она. — Я что, по-твоему, прибежала к тебе из брачного номера люкс в блядском отеле «Сага»?

Эрленд не успел ничего сделать — она оттолкнула его, выбежала вон из квартиры, вниз по лестнице и на улицу и скрылась в струях холодного осеннего ливня.

Эрленд медленно закрыл дверь. Правильный ли я взял тон? Черт, ну почему всякий раз мы только и делаем, что орем друг на друга, почему нам не поговорить по-человечески? Как мне это надоело…

Есть больше не хотелось. Эрленд уселся обратно в кресло, задумчиво уставившись в пространство. Его беспокоило, что Ева Линд может натворить с собой теперь. Спустя несколько минут Эрленд взял со стола рядом с креслом книгу, которую читал последнее время.

Его любимая серия, мрачные истории про то, как люди пропадают и погибают на пустошах и в горах.

Книжка была открыта на середине рассказа «Погибшие на Мшистой пустоши», и через минуту Эрленду уже обдувала щеки ужасная пурга, в которой замерзли насмерть несколько молодых людей.

3

Эрленд и Сигурд Оли в спешке выскочили из машины — дождь лил как из ведра, — взбежали по ступеням дома на Утечном холме и позвонили в домофон.

Они сначала хотели переждать дождь в машине, но Эрленду стало скучно. Сигурд Оли последовал за ним — не к лицу отставать от босса. В результате оба вмиг промокли до нитки. Вода текла с волос Сигурда Оли ручьем, он недовольно смотрел на Эрленда. Дверь все не открывали.

Утром следствие обсуждало версии. Основной вариант был такой — Хольберга убили без мотива, нападавший просто бродил по кварталу, ища возможность проникнуть в какую-нибудь квартиру. Он просто постучал в дверь к Хольбергу, проверяя, есть ли кто дома, а когда хозяин открыл, запаниковал. Оставленная записка — способ пустить полицию по ложному следу. Другого смысла покамест в ней никто не видел.

В день убийства Хольберга в полицию позвонили две пожилые женщины, сестры-близнецы из дома на Уличном холме, — к ним вломился молодой человек в зеленой армейской куртке. Кто-то впустил его в фойе, и он постучался к ним в квартиру. Они открыли, он запрыгнул внутрь, захлопнул дверь и потребовал денег. Они послали его куда подальше, тогда он ударил одну из сестер кулаком в лицо, толкнул другую и ударил ногой, а потом сбежал.

Домофон ожил, Сигурд Оли представился. Раздался звонок, полицейские вошли. Лестница плохо освещена, затхлый запах, нужная квартира на последнем этаже. Эрленда и его напарника уже ждали в дверях.

— Ну, вы его нашли? — спросила первая сестра.

— Увы, нет, — сказал Сигурд Оли, качая головой, — но мы хотели задать вам пару вопросов…

— Ну что там, они его схватили? — раздался голос из квартиры, и в дверях появилась точная копия первой женщины. Обеим за семьдесят, одеты одинаково — черная юбка, красный свитер. Крепко сбитые, у обеих седые, но пышные волосы, на лицах — ожидание новостей.

— Пока нет, — ответил Эрленд.

— Бедный мальчик, — сказала вторая сестра, по имени Фиола, и предложила полицейским войти.

— Не вздумай мне тут его жалеть! — рассердилась первая сестра, по имени Бирна, закрывая за ними дверь. — Мерзкий подонок, ударил тебя в лицо! Хорош бедный мальчик!

Полицейские сели на диван в гостиной, поглядели на сестер, потом друг на друга. Квартира небольшая, рядом с гостиной — две смежные спальни, отметил Сигурд Оли, а еще кухня.

— Мы прочли ваше заявление, — сказал Сигурд Оли; он и правда прочел заявление в машине, по дороге на место. — Не могли бы вы описать нам нападавшего, этого мужчину, несколько подробнее?

— Мужчину? — переспросила Фиола. — По виду — мальчишка!

— Ну, не знаю, сколько ему там лет, но напасть на нас ему смелости хватило, — отрезала Бирна. — Да, именно так. Толкнул меня на пол и ударил ногой.

— А ведь денег у нас нет, — сказала Фиола.

— Мы их дома не держим, — поддакнула Бирна.

— Мы ему так и сказали и предложили убираться.

— Но он не поверил.

— И накинулся на нас.

— Словно с ума сошел.

— Ругался, как последний бандит. Мама дорогая, какими словами!