Книга Пленительная невинность - Ферн Майклз

— Одному Богу известно, какие слухи поползут завтра по кораблю, — пробормотала Ройалл. Она вынула пробку из графина с портвейном и налила себе полный бокал. — За праздник и свободу, — провозгласила она негромко. — Завтра в это время я буду наслаждаться жизнью на новой земле и радоваться каждой минуте своих приключений. За свободу, — пропела она вслух, высоко поднимая бокал.

Графин был уже пуст, а Ройалл кружилась по комнате, напевая себе под нос. Графин выскользнул у нее из рук и закатился под кровать. Весело рассмеявшись, Ройалл отправила туда же и бокал. Теперь все улики припрятаны. Так будет и завтра. Она заметет все следы, прежде чем отправится на праздник… одна.

Розали Куинс просунула голову в полуоткрытую дверь. Она тихо постучала и, не получив ответа, отворила дверь. Увидев, что ее подопечная мирно спит, тихо ретировалась. Сон именно то, в чем нуждается бедное дитя. Сон поможет ей совладать со своей утратой. Только во сне можно забыться. Да, это именно то, что ей нужно. Даже если и проспит время обеда, она не станет будить ее. Сон для нее сейчас важнее, чем пища. Позже, если проголодается, она сможет заказать легкую закуску в каюту.

За час до рассвета Ройалл проснулась, не вполне сознавая, где находится. Корабль покачивался на якорных цепях, вызывая головокружение. Во всем теле чувствовалась слабость, а к горлу подступала тошнота. Она все вспомнила и, тяжело вздохнув, спустила ноги с края кровати.

— О нет, — простонала Ройалл и, зажав рот рукой, бросилась к тазу в углу каюты.

Обессиленная, опустилась на край твердой кровати, массируя ладонями пульсирующие виски. От громкого стука в дверь она поморщилась. Ей хотелось зарыдать или плюнуть в бодрое и веселое лицо Розали Куинс.

— Милое дитя, разве тебе никто не говорил, что ранняя птичка носок прочищает, а поздняя глазок продирает. Идем же, если мы не хотим опоздать к завтраку. Ты же знаешь, как в таком случае бывает: все булочки холодные, а в кофе плавают мухи.

— Ну, если это случится, мы просто отдадим мух той ранней птичке, о которой вы так беспокоитесь. Идите без меня, миссис Куинс. Я хочу попросить стюарда принести теплой воды для ванны. Мне что-то не очень хочется есть этим утром. Думаю, я… я, наверное, переспала. У меня ужасно болит голова.

— Пропустить завтрак! — Розали Куинс ужаснулась. — Но, дитя, ты ведь не обедала прошлым вечером. Ты, должно быть, умираешь с голоду. Мы ведь не хотим, чтобы ты совсем зачахла. Нужно смириться и понять: ничто не может вернуть тебе твоего родного покойного мужа. Жизнь дана для того, чтобы жить. Я знаю, что ты подверглась жестокому испытанию, но тебе не остается ничего другого, как лишь смириться со своей тяжелой утратой, а под этим я подразумеваю, в первую очередь, хорошее питание. На этот раз я не стану настаивать, но надеюсь увидеть тебя за ленчем. Вот, — она порылась в своей сумочке, — съешь этот кусочек засахаренного имбиря. Имбирь излечивает все недуги. Присоединяйся ко мне, когда освежишься. Я буду на палубе со своим шитьем.

— Я так и сделаю, миссис Куинс, присоединюсь к вам. И, миссис Куинс, спасибо за вашу заботу обо мне. Со мной будет все хорошо, в самом деле.

— Я знаю, дитя. Ты молода и красива. Ты и опомниться не успеешь, как поклонники будут выстраиваться в очередь у плантации барона. Я знаю: для тебя еще немыслимо думать о новом муже, но в конце концов нам приходится считаться с действительностью. Мужчина нуждается в женщине, а женщина нуждается в мужчине. Подумай об этом, когда будешь нежиться в теплой ванне, — и, шелестя своими пышными юбками, она удалилась, оставив Ройалл в замешательстве и легком смущении.

В каюте было жарко и душно. Ройалл вышла из теплой ванны, насухо вытерлась и, неодетая, легла на кровать. Головная боль, кажется, утихла. Возможно, это благодаря засахаренному имбирю, который дала ей миссис Куинс. Желудок ее тоже пришел в норму, пока она лежала, расслабившись, в теплой ванне. Ее взгляд принял мечтательное выражение: она раздумывала об участии в будущем празднике. Что же ей надеть? У нее не было ничего подходящего, но была маска, которую она купила накануне якобы в качестве сувенира. Это была веселая алая полумаска с маленькими проволочками, чтобы прицепить ее к волосам. Новая прическа — и кто узнает, что это она? Тем более кому, кроме Розали Куинс, будет до этого дело? Она почувствовала себя лучше от ожидания предстоящего веселья. Вначале состоится большой костюмированный парад. Затем откроется музыкальный павильон со всевозможными яствами. Конкурсов и вина будет более чем достаточно для всех. Затем вечером, после большого обеда в центральном павильоне, начнется бал-маскарад, где можно будет вдоволь развлечься.

Взгляд Ройалл упал на пакетик снотворного, и она почувствовала укол совести. Как можно было задумать дать милейшей, добрейшей Розали Куинс снотворное? Что же она за человек, если способна решиться на такое? Ведь дорогая Розали может никогда не проснуться, и тогда это будет мучить Ройалл всю оставшуюся жизнь. Ее передернуло: она могла стать убийцей! Нет! Нужно найти иной способ ускользнуть от своей неусыпной попечительницы.

Прошел час, затем другой, а Ройалл по-прежнему лихорадочно думала, отбрасывая одну идею за другой. Она уже собралась встать, одеться и сказать миссис Куинс правду, что она собирается на карнавал с ней или без нее, но вдруг какое-то движение за дверью вернуло ее к действительности. Она торопливо набросила халат и осторожно приоткрыла дверь каюты. Два стюарда плотного телосложения вели миссис Куинс в ее каюту. Они тяжело дышали, а та даже не пыталась облегчить им работу. Встревоженная видом Розали, Ройалл торопливо прикрыла за мужчинами дверь.

— Ради Бога, что случилось, миссис Куинс? — спросила она с искренним беспокойством.

— Это моя вина, Ройалл, — ответила пожилая леди сквозь стиснутые зубы.

— Что я могу сделать? Чем могу помочь вам? — сочувственно воскликнула Ройалл, моментально позабыв о своих недавних планах.

Мужчины осторожно положили миссис Куинс на кровать и подложили ей под ногу несколько твердых подушек.

— Капитан послал за доктором, мисс, — сообщил один из стюардов. — Будет лучше, если вы останетесь с леди, пока он не прибудет.

— Ну конечно же, я побуду с ней, — Ройалл перевела взгляд со стюарда на искаженное болью лицо Розали. — Вы должны сказать мне, миссис Куинс, что произошло?

Розали Куинс откинулась на подушки у изголовья кровати. Ее пухлые, обычно розовые щеки сейчас побелели от боли и напряжения.

— Как я уже сказала, все случилось по моей глупости. Я подумала, что вижу своего соседа, и, чтобы окликнуть его, вскочила со стула. При этом моя нога попала в перекладину стула, стоявшего рядом, и я грохнулась на пол на глазах у всех присутствующих. Я чувствую себя такой неуклюжей дурой!

— Это всего лишь растяжение или сильный ушиб, миссис Куинс. Несколько дней покоя — и вы снова будете на ногах, — Ройалл попыталась придать своему голосу как можно больше уверенности.

— Боюсь, что нет, Ройалл. Я слышала хруст кости, когда падала. Вот что случается с людьми моего возраста! Кости ломаются, словно ветки от сильного ветра. Скорее всего, сломана лодыжка. Бедный Алонзо! Когда он услышит об этом, он скажет, что предупреждал меня. Мужья, они такие, Ройалл. Он не хотел, чтобы я ехала сюда, но я настаивала, и он смирился, видя, как много это для меня значит. И вот, взгляни на меня. Я так не люблю быть обузой кому бы то ни было. В Манаусе, когда лошадь становится старой и хромой, ее пристреливают. Именно такой лошадью я сейчас себя чувствую.