Книга Руины - Скотт Б. Смит

Ребята встречались в вестибюле и там ждали фургон, который должен был довезти их до автобусной остановки. Матиас еще раз просмотрел записку Генриха, а потом передал Эрику и Стейси, которые ее еще не видели.

Когда Джеф заметил, что Стейси и Эрик ничего с собой не взяли, он отправил их обратно в номер и сказал собрать самое необходимое: воду, спрей от насекомых, крем от загара и какую-нибудь еду.

Иногда Джефу начинало казаться, что только он знает, как нужно путешествовать, что нужно делать, что брать с собой, как одеваться. Джеф сразу догадался, что Эрик был еще пьян.

У Стейси в колледже была кличка «Спейси». Она была настоящим мечтателем, она могла говорить сама с собой или сидеть, уставившись в одну точку, мечтая, думая о чем-то. Ну разве она могла знать хоть что-то о том, как надо себя вести в экстремальных ситуациях? Еще была Эмми, которая имела привычку обижаться и надувать губки, когда ей что-то не нравилось. Джефу было легко догадаться, что она совсем не хочет ехать искать брата Матиаса. Она всячески давала понять ему это. У нее все сегодня занимало больше времени, чем обычно. После завтрака она ускользнула в ванну, а ему пришлось самому собирать рюкзак. Потом она вышла, легла на кровать в нижнем белье, уткнулась лицом в подушку и лежала так до тех пор, пока он не заставил ее собираться. Эмми не разговаривала с ним, в ответ на все вопросы только пожимала плечами или отвечала односложными предложениями. Наконец Джеф не выдержал и сказал ей, что она не обязана ехать и вполне может провести день в одиночестве на берегу. Но Эмми посмотрела на него и ничего не ответила. Они оба знали, что лучше она в компании будет делать то, что ей не нравится, чем то, что ей нравится, но в одиночестве.

Пока они ждали, когда Эрик и Стейси вернутся со своим рюкзаком, в вестибюль вошел один из греков. Именно он, кажется, вчера называл себя Пабло. Он по очереди обнял каждого из ребят. Это была особенность всех трех греков — они очень любили обниматься и делали это при каждом удобном случае. После объятий Пабло и Джеф немного поговорили, если разговор на разных языках можно назвать разговором.

— Жуан? — спросил Джеф. — Дон Квиксот?

Пабло ответил что-то на греческом и сделал какой-то непонятный жест рукой. Джеф понял, что он пытался показать, что Жуан и Дон Квиксот пошли ловить рыбу. Пабло показал на часы, сначала на шесть часов, затем на двенадцать. Очевидно, это значило, что греки ушли в шесть часов и обещали вернуться в двенадцать. Джеф улыбнулся и кивнул в знак того, что понял Пабло.

Джеф взял записку Генриха и показал ее Пабло. Затем он кивнул в сторону Эмми и Матиаса, указал наверх, как бы имея в виду Стейси и Эрика, потом ткнул пальцем в то место на карте, где был обозначен Канкун. Он медленно передвинул палец на Кобу, затем на место раскопок, обозначенное крестиком. Джеф не знал, как объяснить Пабло цель их поездки, поэтому просто показывал маршрут.

Пабло очень заинтересовался. Он улыбнулся, кивнул и показал на себя, потом на карту, быстро говоря что-то на греческом. Было понятно, что он хотел поехать с ними. Джеф кивнул, и его примеру последовали остальные. Греки жили в соседнем отеле. Джеф показал на отель, потом на голые ноги Пабло и на свои джинсы. Пабло внимательно смотрел на него. Джеф показал на ребят, на их брюки, и грек снова кивнул и уже пошел к выходу, но вдруг вернулся и взял у Джефа записку Генриха. Он положил ее на столик консьержа, достал ручку, бумагу и начал что-то писать. Он писал довольно долго. Пока он занимался этим, вернулись Эрик и Стейси с собранным рюкзаком. Увидев их, Пабло бросил ручку и побежал обнять их. С Эриком они пожали друг другу руки и вспомнили про вчерашнюю игру в кости. Они жестами показали, как пьют, потом рассмеялись и снова пожали руки. Потом Пабло рассказал какую-то длинную историю на греческом, и никто ничего, конечно, не понял. Кажется, он говорил что-то об аэроплане или птице, в общем, о чем-то связанном с крыльями. Было очень смешно, по крайней мере для него, потому что он никак не мог остановиться. Смех был очень заразительным, и все последовали примеру Пабло, хотя даже не понимали того, над чем смеются. В конце концов он все же успокоился и продолжил переписывать что-то с записки Генриха.

Когда он наконец повернулся, ребята увидели, что он перерисовал карту, а над ней написал что-то на греческом. Джеф подумал, что это записка для Жуана и Дона Квиксота, в которой, должно быть, он приглашал их присоединиться к археологической экспедиции. Он попытался объяснить Пабло, что они собираются туда всего лишь на день и что они вернутся поздно вечером, но у него ничего не получилось. Джеф показывал на часы, и Пабло повторял за ним, думая, что тот спрашивает его, во сколько вернутся Жуан и Дон Квиксот с рыбалки. Они оба показывали на двенадцать, но Джеф имел в виду полночь, а грек — полдень. В конце концов Джеф сдался и оставил затею объяснить все греку, потому что если бы они продолжали говорить, то точно бы опоздали на автобус. Поэтому Джеф показал Пабло на отель и на его голые ноги, тот кивнул, обнял всех еще раз и выбежал из вестибюля, держа в руках копию карты Генриха.

Джеф ждал у главного входа фургон. Матиас ходил рядом, то складывая, то снова разглаживая записку Генриха. Он иногда клал ее в пакет, но тут же снова доставал.

Стейси, Эрик и Эмми вместе сидели на диване в центре вестибюля. Они не заметили странного взгляда Джефа. Он вдруг подумал, что они не должны ехать. У него появилось какое-то странное предчувствие. Эта ужасная мысль неожиданно ударила ему в голову, он чувствовал, что надо остановиться, остаться в отеле. Он посмотрел на ребят. Эрик был еще явно пьян. Эмми сидела, надув губки, сжав руки в кулаки, и смотрела в пол, в одну точку. Стейси была одета в сандалии без носков. Джеф подумал, что через несколько часов путешествия ее ноги покроются язвочками от укусов москитов. Нет, Джеф просто не мог представить эту троицу в походе по джунглям. Он знал, что должен объяснить это Матиасу, извиниться, попросить прощения. Все, что ему сейчас оставалось сделать, это придумать, как объяснить это Матиасу так, чтобы он понял. И впереди у них будет еще один бесцельно прожитый день на берегу.

Джеф уже начал придумывать, что сказать Матиасу, но в этот момент вернулся Пабло, уже одетый в джинсы и с сумкой в руках. И снова все начали обниматься. И Джеф так ничего и не сказал. Потом приехал фургон, они по очереди залезли в него. И было уже поздно говорить что-либо Матиасу и отменять поездку.

В фургоне ужасно трясло. Ребята держались, как могли, и провожали взглядом уже ставший родным отель и пляж.

Стейси немного отстала, и, когда она бежала за ребятами на автобусную остановку, какой-то парень внезапно толкнул ее сзади, а потом схватил за грудь. Все произошло так неожиданно, что Стейси даже не успела испугаться. Она резко обернулась и сдернула его руку со своего тела. Оказалось, что мальчишек было двое. Пока она отвлеклась на первого, второй сорвал с нее шляпку и солнцезащитные очки. И в следующий момент они уже были далеко. Мальчишкам было, наверное, лет по двенадцать. Через секунду они уже затерялись в толпе.

Стейси щурилась от яркого света солнца. Она стояла в каком-то оцепенении и до сих пор ощущала на груди прикосновение руки мальчишки. Стейси думала, что ребята, наверное, уже почти добрались до станции. Потому что, когда она кричала, ее никто не услышал. Поэтому ей снова пришлось побежать, чтобы догнать их. На бегу она инстинктивно поправляла шляпку на голове, хотя ее уже там не было. Стейси пересекла площадь, с каждой секундой удаляясь от того места, где к ней прикоснулся мальчишка.