Книга Леди GUN - Владимир Вера

– Оттого и терзают меня сомнения. Раз это игра, в которой делают ставки, значит, во всем есть дьявольское начало. Да и лошадка ваша может поскакать по той беговой дорожке, по которой сама сочтет нужным скакать.

– Пусть скачет хоть наперерез, лишь бы первая пришла к финишу.

– Но всякую игру должны контролировать орбитры.

– Для орбитров найдутся веские аргументы.

– Не все такие беспринципные. Неужели эта особа – лучший вариант?

– Бесспорно. Вы же читали все мои отчеты. И те, что касаются вашей исторической родины, падре. Никогда больше не возвратит былой славы и мощи Речи Посполитой Польша, никогда она не сможет влиять на события в Восточной Европе больше, чем Россия, и не станет Ченстоховский костел Меккой для паломников-славян Украины и Белоруссии. Вы, падре, сами говорили, что я своею горькой правдой развеял ваши заблуждения. Нам нельзя упускать такой шанс. Эта женщина для нас – просто мессия.

– Я вижу, вы влюблены в свою синьору, – изумился кардинал.

– А вы как думали? Ее можно любить, она прекрасна, как цветок.

– Кактусы тоже цветут. Почему вы уверены, что мадам не будет тратить деньги на личные нужды, на свои собственные проекты, никак не связанные с нашими, – Пински сделал паузу, – вернее, вашими проектами? Я, например, не понимаю, так ли важен для нас этот Крым.

– Ее желания совпадают с нашими. У нас общий враг. Эта леди – орудие праведного гнева. Наш меч. Наша пушка. Леди Gun, так сказать. Настал час свершения великой миссии.

– Что это вдруг вас, Бенито, потянуло на аллегории и высокопарность? Женщина не может быть мессией. Надеюсь, вы не храните апокрифы[7]в своей библиотеке? – Кардинала не устроил ответ, построенный на общих фразах. – Миссия действительно великая. Только омрачает ее величие то, что приходится прибегать к услугам сомнительной особы гангстерского толка, но вас-то, Бенито, такие пустяки не растрогают, уж вы-то находите общий язык с мафиози даже здесь, в Италии. – Эти слова рассердили Потрезе.

– Сейчас я сомневаюсь, что вы на моей стороне, а ведь мне так помогли ваша поддержка и участие. Что с того, что у меня действительно исповедовался Петруччи – человек искренне раскаивающийся. С такими, как дон, можно иметь дело. Эта женщина напоминает мне дона. Она так же страдает, уж поверьте мне, я знаю людей.

– Я тебе верю, – примирительно произнес кардинал, остановившись возле одной из многочисленных уличных кофеен. – Я знаю, ты не отступишься от своего, ты даже не задумаешься над тем, что в случае неудачи курия открестится от тебя. Ты мне нравишься, я буду молиться за тебя. Посмотри на солнце. Как оно прекрасно. Выпьем по чашечке эспрессо на этой замечательной веранде и в добрый путь, Бенито. Что может быть прекраснее чашечки кофе и ясного неба ранним божественным утром…

Официантка поднесла чашку кофе и зеленый чай.

– Не смущайтесь, Бенито. Чай для меня. Эта девочка знает, что я не люблю кофе.

* * *

Черный «Роллс-Ройс» в сопровождении эскорта из трех джипов «Чероки», излюбленных «росинантов» 90-х, мчался по шоссе в сторону границы с Польшей. Елена Родионова спешила во Львов на важную встречу, которая могла коренным образом повлиять на ход творимых ею преобразований. Эта встреча должны была состояться в церкви Святого Юра под сенью строгой секретности.

Свою безопасность она вручила мощному союзнику и партнеру Левону, папе одной из сильнейших бригад львовских рэкетиров, контролирующих весь центр города – от площади «Рынок» до «стометровки», Краковский базар и «тучу» на стадионе «Украина». Его влияние распространялось также на границу с Польшей, где люди Левона собирали мзду с туристов. Левон не мог не выполнить просьбу Родионовой организовать ей встречу под его «крышей» с инкогнито из Италии. Это было делом чести. Тем паче всегда приятно помогать людям, к которым в будущем, быть может, самому придется обратиться с просьбой. Такого варианта Левон не исключал, хотя всегда старался обходиться своими силами. Он обладал деньгами и связями, но сейчас перед ним стояла проблема с приватизацией «Гранд-отеля», который являлся собственностью другого человека, иностранца канадского происхождения, который по какой-то роковой случайности недавно был обнаружен в Стрийском парке с простреленной головой. Для решения подобной проблемы могли понадобиться большие связи на самом верху, а таковые были только у Родионовой.

Елена Родионова не интересовалась планами Левона, она ехала во Львов с одним намерением – получить гарантии от итальянского гостя касательно денег, больших денег. Совсем не обязательно это должны быть кредиты. Быть может, ей удастся получить безвозмездные средства, ну, может быть, частичные кредиты, и те по льготным процентам. Родионовой было о чем подумать в пути.

Она сидела слева на заднем сиденье лимузина. Рядом находился ее ближайший советник и управляющий Борис Сумцов. Она называла его просто… Боря. Водитель и начальник охраны Петелицын были отделены от них толстым стеклом автоматической изоляции. Борис не переставая сыпал предостережениями. В последнее время, когда Елена обрела обширный простор для инициативы и окончательно развязала себе руки благодаря связям в политических кругах, увещевания осторожного Бориса стали ее раздражать. Родионовой казалось, что, заостряя внимание на незначительных деталях, ее советник упускает суть. Она понимала, как он ее любит, помнила то, что сделал для нее Борис. Но эти воспоминания утратили первоначальный блеск, который стерло неумолимое время. Лишь любовь Бориса была ему неподвластна и только усиливалась с годами. Что до Елены, то, бросив пренебрежительный взгляд на своего визави, она вдруг на секунду задумалась, таким ли должен быть ее ближайший помощник, ее правая рука.

– Похоже, у нас появились оппозиционеры среди епископов, – снова заговорил Борис. – Епископ Володимир вновь сотрясает воздух. Ему покоя не дает происхождение твоих детей. Архимандрит Пимен тоже воротит нос от Симеона и теперь уже открыто склоняет всех к покаянию, хотя сам возвращаться под пяту посаженного Москвой правящего экзарха не собирается.

– Видно, думает, что Володимир будет править, – продолжила за Бориса Родионова. – Патриарший куколь сам по себе еще не власть. Этот стукач завис в воздухе между националистами, стариком Мстиславом и нашими деньгами. Все хочет их посчитать. Никак не решит, куда податься. Почуял, что ему ни тут, ни там не светит, мечется как угорелый туда-сюда. От беготни и дурости своей заделался теперь сплетником и клеветником. Тебя ли, Боря, учить, как ему язык подрезать… Да нет, я не об этом. – Она угадала значение его взгляда. – Стоит ли руки марать. Ну, сунь ему в морду справку из детского дома об усыновлении. Хотя нет, что я говорю – разве я обязана отчитываться перед насекомыми. Ой, почему я должна думать об этой ерунде. В конце концов, влей им обоим в горло по бутылке водки и сдай в вытрезвитель. Когда проспятся, станут смирнее, а нет, так повтори процедуру. Будут препираться, пригрозишь, что их снимки в неприглядном виде опубликуют на первых полосах всех таблоидов!