Книга Правила убийцы - Джон Сэндфорд

— Идиот! Идиот!

Прежде чем Бешеный снова смог на нее навалиться, она схватила блестящую металлическую трубу и замахнулась на него, как в игре в софтбол. Он парировал удар и отступил, все еще пытаясь отыскать свой пистолет, но тот куда-то запропастился, а женщина все наступала, и он принял решение, которое было заранее предусмотрено.

Он бросился бежать.

Бешеный убегал, а она, преследуя его, еще раз обрушила на его спину трубу. Он чуть не споткнулся, затем повернулся и нанес ей удар, который оказался слабым и всего лишь скользнул вдоль щеки. Она отскочила в сторону и снова замахнулась трубой. Ее рот был широко открыт. Брызгая слюной и кровью, она закричала. А он тем временем проскочил в дверь и захлопнул ее за собой.

— …идиот!

Он бежал по коридору к лестнице, задыхаясь в своей маске. Женщина не преследовала его, но стояла за закрытой дверью и орала. Бешеный никогда в жизни не слышал такого пронзительного крика. Где-то открылась дверь, и он, не разбирая дороги, бросился вниз по лестнице. Внизу он стянул с себя маску, сунул ее в карман и вышел.

«Иди легким, неторопливым шагом, — сказал он себе. — Прогуливайся».

Было холодно. Чертова Миннесота. Август, а можно замерзнуть. Он все еще слышал ее вопли. Сперва приглушенные, а потом все громче и громче. Эта стерва открыла окно. Полицейский участок находился прямо через дорогу. Бешеный ссутулился, пошел чуть быстрее к своей машине, сел в нее и уехал. На полпути к Миннеаполису, все еще смертельно перепуганный, трясясь от холода, он вспомнил, что в машине есть печка, и включил ее.

Только в Миннеаполисе он обнаружил, что ему крепко досталось. «Чертова труба. Будут большие синяки, — подумал он. — На плечах и спине. Стерва. С пистолетом проблем не будет. По нему ничего нельзя выяснить».

Господи, как больно.

2

Продавец стоял за сплошной стеной из обложек журналов. Сигареты, шоколадные батончики и целлофановые пакетики сырных шариков, чипсы, свиные шкурки и всякие другие канцерогены прикрывали его фланги. Рядом с кассой стоял вращающийся стенд, увешанный белыми круглыми значками. На каждом был написан призыв на любой вкус. «Берегите китов — гарпуньте толстух». Это продавалось лучше всего, или: «Хватит мне быть хорошим мальчиком, на колени, сука».

Продавец не смотрел на них. Они ему уже надоели. Он смотрел куда-то на улицу через засиженное мухами окно витрины и качал головой.

Лукас Дэвенпорт медленно вышел из глубины магазина с номером «Дейли Рейсинг Форм» и положил два доллара и двенадцать центов на прилавок.

— Чертовы детишки, — произнес продавец, ни к кому не обращаясь. Он вытянул шею, чтобы лучше видеть, что там происходит на улице. Потом услышал, как деньги, брошенные Лукасом, звякнули о прилавок, обернулся и попытался улыбнуться, но на лице, похожем на морду таксы, только собрались морщинки. — Ну как? — с одышкой проговорил он.

— Что там происходит? — спросил Лукас, посмотрев через плечо продавца на улицу.

— Да детишки на скейтбордах. — Продавец страдал от эмфиземы легких и поэтому мог говорить только короткими предложениями. — Катаются, прицепившись к автобусу. — Он засвистел горлом. — Если они зацепятся за канализационный люк… — он шумно вздохнул, — им крышка.

Лукас выглянул в окно. На улице не было никаких детей.

— Они уже укатили, — угрюмо проговорил продавец.

Он взял журнал и прочитал первый абзац передовой статьи.

— Уже посмотрели стенд? — захрипел он. — Какой-то парень принес стихи.

— Да?

Лукас обошел вокруг прилавка и начал просматривать стопки истрепанных книг. К своей радости, он нашел тоненькую книжку стихов Эмили Дикинсон, засунутую между двумя обзорами современной литературы в твердых обложках. Дэвенпорт никогда специально не охотился за поэзией и никогда не покупал ничего нового. Он ждал, когда книга попадется ему случайно. И, что самое удивительное, именно так оно часто и получалось. «Сиротские песни» оказывались среди текстов по термоэлектрическому машиностроению или по биохимии.

Книга Эмили Дикинсон стоила один доллар в 1958 году, когда она была напечатана каким-то малоизвестным издательством с Шестой авеню в Нью-Йорке. Через тридцать лет в книжном магазине на Университетской авеню в городе Сент-Пол она стоила восемьдесят центов.

— Так что там слышно про эту лошадку? — В горле у продавца забулькало. — Про этого Воина Вабаша? — Продавец ткнул пальцем в журнал. — Ну, этого, из Миннесоты.

— Именно так я и думаю, — отозвался Лукас.

— Что?

— Он из Миннесоты. Его надо гнать хлыстом до самой фабрики «Альпо». Конечно, во всем есть свои преимущества…

Продавец ждал. Он никак не мог отдышаться и ответить остроумно.

— Если Воин будет считаться фаворитом, — продолжал Лукас, — то победитель получит большой выигрыш.

— И им окажется…

— Попробуй поставить на Солнце и Полпенса. Конечно, здесь нет гарантии, но числа подходят.

Лукас положил на прилавок книгу Эмили Дикинсон и восемьдесят центов, как было указано на ценнике, плюс пять центов налога.

— Пойду-ка я, пока ты не позвонил своему букмекеру. Не хочу, чтобы меня сцапали за то, что я продаю сведения о лошадях перед скачками.

— Как скажете, лейтенант. — Продавец со свистом вздохнул и дернул себя за вихор.

Лукас с новой книжкой поехал обратно в Миннеаполис, и там оставил свою машину в общественном гараже напротив городской мэрии. Он прошелся вокруг до отвращения безобразной старой громады из желтовато-коричневого гранита, пересек улицу, миновал прудик и вошел в здание Хеннепинского центра. Затем спустился в кафетерий, купил в автомате спелое яблоко, снова поднялся наверх и с противоположной стороны здания вышел на лужайку. Лукас расположился на траве среди белых берез под теплым августовским солнцем и, откусывая яблоко, начал читать:

Никто из мужчин мое сердце не тронул,

Пока не омыл мою ножку прилив,

Потом, поднимаясь все выше и выше,

Добрался до пояса, грудь окропив.

И вот захлестнул мои хрупкие плечи

И, брызнув в лицо изумрудной росой,

Меня подхватил,

И я поплыла…

Дэвенпорт улыбнулся и снова захрустел яблоком. Когда он оторвал глаза от книги, по площади шла молодая темноволосая женщина и катила широкую коляску для двойни. Младенцы завернуты в одинаковые розовые одеяльца. У мамаши была большая грудь и тонкая талия, а черные волосы, закрывавшие щеки, как черные шелковые шторки, покачивались на ходу. На ней были надеты сливового цвета юбка и шелковая бежевая блузка. Женщина выглядела такой красивой, что Лукас непроизвольно улыбнулся от удовольствия.

Прошла еще одна женщина. Теперь уже в противоположном направлении. Блондинка с короткой стрижкой под панка, в вызывающем и безвкусном трикотажном платье. Лукас посмотрел ей вслед и вздохнул.