Книга Танец убийц - Мария Фагиаш

Некоторое время спустя Машин решил, что с вакханалией пора кончать.

— Успокойтесь, черт побери! Вы что, хотите натравить на нас полицию безопасности?

Когда шум утих, полковник спросил Михаила:

— На чем основано ваше мнение?

Михаил вдруг почувствовал усталость. Долгое путешествие и две бессонные ночи — одна прошла в разговорах с друзьями Ненадовича в накуренной комнате венского отеля, а вторая — сидя в поезде — отняли у него все силы. И хотя врач заверил его, что он снова полностью здоров, теперь он чувствовал себя и душевно и физически хуже, чем тогда, во время лихорадки. Жизнь среди больных туберкулезом в санатории напоминала жизнь в монастыре какого-нибудь ордена: полная изоляция, воздержание и медитация; не жизнь и не смерть, — скорее, длительный переход от одного к другому.

— Я много раз подробно беседовал с принцем Петром, — сказал он Машину и постарался как можно четче передать выражения, которые ему самому представлялись наиболее важными. — Несмотря на разницу в возрасте, мы без труда нашли общий язык. Он принял меня как друга, или почти как друга. Некоторые считают его холодным и замкнутым, но это совсем не так. Он вовсе не типичный серб, да и как он мог бы стать таковым, если с отроческих лет его нога не ступала на сербскую землю. Но он очень хорошо информирован о том, что здесь происходит. Когда я спросил его, почему он сам не принимает участия в отстранении Александра, он сказал, что не видит в этом необходимости. «Я всегда знал, что Александр Обренович рано или поздно совершит ошибку, которая его погубит, — мне и пальцем не придется шевелить. Значит, нужно только ждать». Это были его собственные слова.

— Ждать?! И как же долго он думает ждать?! — закричал Апис. — Ему, между прочим, уже пятьдесят девять. По мне, на таком нерешительном претенденте свет клином не сошелся. Сидит себе спокойненько в Женеве и не желает ручки марать.

Машин посмотрел на него с укором.

— Ни одного дня ждать не придется. Давайте не отвлекаться. Продолжайте, капитан Василович.

— Да это почти все, — сказал Михаил. — Разве, еще раз подчеркну, что принц, решительно настаивая на бескровной смене престола, приводит и политические к тому основания. Он считает, что европейская цивилизация в этом столетии достигла того уровня, когда преднамеренное убийство короля уже не будет принято. Принц готов взойти на престол только в том случае, если ему удастся сделать из Сербии европейскую страну.

— А за кого он, черт побери, держит сербов сегодня?! — возмутился Апис. — За африканское племя?!

— Нет, — резко оборвал его Михаил. — За часть Азии. — Усталость сделала его раздражительным. — Если спросить сотню французов, что они знают о Сербии, пара из них ответит, что это турецкая провинция, а остальные даже и названия такого не слышали. Принц не желает занимать трон через убийство короля. Этим к Сербии будет привлечено абсолютно нежелательное внимание всего мира. И если…

— Помилуй, Михаил! — перебил его Апис. — Что, разве в европейских странах не совершались покушения? Вспомни-ка об императрице Елизавете, о царе Александре II, о президенте Карно. Даже в Америке такое бывало! Линкольн, Мак-Кинли. Уже не говоря о попытках, которые не удались.

— С этим нельзя сравнивать. Убийцы были или анархисты, или сумасшедшие, но не члены офицерского корпуса. Как должен будет принц Петр убедить весь мир, что на его руках нет крови, если Вы…

— Почему он, в конце концов, так притворяется?! — воскликнул лейтенант. — Немного крови никогда не вызывало мигрень ни у одного сербского князя. И уж тем более у Карагеоргиевичей.

— Все правильно. Но именно этим он и отличается. И поэтому вы хотите видеть на троне именно его. Или?.. Сейчас у вас король, который ни перед чем не останавливается, а аппетит и совесть у него как у крокодила. Почему бы его не оставить?

Из уст Аписа вырвался поток брани. От остальных тоже повеяло резкой антипатией. Михаилу стало не по себе от такой откровенной враждебности. Только полковник Машин, казалось, был по-прежнему любезен.

— Мы поставим короля Александра перед выбором: либо он добровольно отречется от трона, либо получит пулю в лоб. Решать ему самому. Он молодой человек не глупый — как только увидит, что ничего сделать нельзя, должен будет исчезнуть вместе со своей девкой. Нет-нет, принцу Петру не о чем беспокоиться. Наш переворот пройдет чинно и благопристойно, как садовый праздник у английской королевы.

Окна в комнате были закрыты, и потому воздух тяжелел. Маленькая речь полковника осталась без комментариев, но лица слушателей помрачнели. Михаил подумал, не разумнее ли было бы эту тему оставить, но тут вспомнил, что передал не все, порученное ему в Женеве.

— Принц печется о судьбе королевы еще больше, чем о судьбе короля, — начал он, но его тут же грубо перебил гвардейский лейтенант.

— О какой королеве идет речь? Вы имеете в виду эту шлюху за десять франков? Столько она стоила в Париже! Любой парень с десятью франками в кармане мог ее заполучить. А сегодня в каждом министерстве сидят ее сутенеры. Кабинет сейчас не более чем декорация. Лаза Петрович на всех военных назначениях греет руки. Мата Бошкович — всего лишь начальник отдела, но определяет всю внешнюю политику, а своего отца направляет послом во Францию, хотя старик совершенно выжил из ума. На новогоднем приеме дипломатического корпуса у президента Лубе он вообще умудрился наделать в штаны. И принц Петр все еще думает, что его репутация может пострадать, если с этой персоной что-то случится? Скажите ему, нашей репутации ничто не может навредить больше того, что она стала королевой Сербии!

Один из пехотных лейтенантов подошел к Михаилу.

— Не забудьте и ее братьев, этот сброд из семейки Луньевицей. На следующий день после минувших выборов один из них, Никодим, у которого еще и молоко на губах не обсохло, зашел в ресторан, приказал играть национальный гимн, и все должны были встать в его честь, потому как новая скупщина якобы собирается утвердить его наследником престола. Это не слухи, я сам присутствовал там. Каждому известно, что на выборах были сплошные подтасовки и что новый парламент пляшет под дудку этой потаскухи. Если мы сегодня же ночью не добьемся своего, она сделает своих братьев принцами, а эта свинья Никодим станет в один прекрасный день королем. Заслуженные офицеры стояли навытяжку перед молокососом — он им приказал. Да, они подчинились приказу, но в их глазах горело желание вынуть сабли и раскромсать его на куски, а потом и во дворце устроить такую резню, какой город еще не видывал.

Резкий, пронзительный голос лейтенанта действовал Михаилу на нервы. После короткой паузы лейтенант повернулся к полковнику, как будто что-то еще пришло ему в голову.

— Господин полковник, — обратился он, и это прозвучало довольно официально, — учитывая мои заслуги, я прошу Вас разрешить приговор в отношении братьев Луньевицей привести в исполнение лично мне.

Полковник Машин отнюдь не был шокирован, скорее, он смотрел на спрашивавшего так, как если бы ответ требовал длительного обдумывания. Через несколько мгновений сказал: