Книга Не верь - Андрей Житков

— А-а-а, — заголосила Оля, — не трогайте его! — и бросилась на помощь объекту своего обожания. Но тут-то и произошла неожиданность, которая сделала ситуацию неуправляемой.

— Не вмешивайся, — властно произнес Павел, преградив ей дорогу. Он-то ничего не знал и надеялся только на свои силы. Помогло ему и то, что нападавшие дальнейших инструкций не имели и застыли в угрожающих, но нелепых позах, чем не замедлил воспользоваться обороняющийся. Он с силой ударил одного палкой по руке, и нож выпал. Второй понял, что дело принимает серьезный оборот, и, если не принять мер, то достанется и ему. «Лучшая защита — это нападение» — решил он и опустил свою палку на спину Воронежева. Тот упал, но, превозмогая боль, скрипнул зубами и ухватился за рукоятку ножа. Воронежев вскочил, вооруженный корягой и ножом, его искаженное лицо не сулило пощады. Теперь им действительно владели эмоции, но совершенно не те, которые рассчитывала вызвать Платонова.

Конечно, двое молодых, но уже взрослых людей без труда справились бы с совсем еще юным соперником и без оружия, но Оля настояла на применении ножа в виде устрашения. Да и сейчас еще парни могли предотвратить кровопролитие, но растерялись. Паша же использовал корягу для отвлекающего маневра, взмахнув ею. Хулиган машинально откинул свою палку в ту же сторону и, как говорят боксеры, раскрылся. Воронежев же полоснул лезвием по его груди, разорвав рубашку и прочертив острием по коже.

— Ах ты, гад! — пришел в себя второй и ухватился за вооруженную руку. Паша нож не выпустил, а ударил его палкой по голове. Больше уже никто себя не контролировал, и схватка завязалась нешуточная. Более сильные соперники свалили его на землю, но он умудрился вогнать кончик лезвия в плечо второго. В конце концов нож у него отняли и полоснули им по лицу. Верхняя губа раздвоилась, а через всю щеку зиял свежий и глубокий порез, кровь залила глаза.

— Прекратите! — кричала Платонова, но ее никто не слушал. Она даже дернула одного из парней за ворот рубашки, чтобы они оставили юношу в покое, но только усугубила обстановку. Паша изловчился и приложился пяткой к переносице соперника. Удар оказался настолько болезненным, что тот рассвирепел. Он кулаком отбросил заступницу к дереву, где та, присев, сжалась в комок и что-то шепотом причитала. Затем крикнул напарнику:

— Держи его крепче, — и острое лезвие легко вошло в живот.

— Что ты наделал? — выпустил жертву перепуганный напарник. Но его друг и сам уже смотрел с ужасом на дело своих рук. Пашина рука сжимала рукоятку ножа, а широко раскрытые глаза, казалось, запоминали убийц. Он чувствовал, что жизнь покидает его.

— Уходим, — предложил первый, прижимая снятую рубашку к порезанной груди. Второй обратился к Платоновой:

— Запомни, это твоя идея. Заложишь, за собой потащим, — и изгиб лесной тропинки скрыл их из поля зрения.

Оля почему-то ползком добралась к юноше и положила его голову к себе на колени, перепачкавшись кровью. Паша почувствовал, что щеку пощипывает, и догадался, что еще жив. Он с трудом разомкнул отяжелевшие веки и прошептал ослабевшими губами:

— «Скорую». Может, им и удастся меня спасти.

Оля, скорее всего, даже не услышала, а угадала его просьбу.

— Что это я тут сижу? Ты полежи, миленький, я скоро. — Она осторожно и бережно переложила голову раненого на траву. — Только не умирай, очень тебя прошу.

В босые ноги впивались колючие ветки, но она бежала, пока не выскочила на автотрассу…

Паша и сам уже не мог утверждать с точностью: приснились ли ему люди с носилками и в белых халатах или он их видел наяву.

Глава вторая

Виталий Шумилин втянул голову в плечи и поднял воротник легкой болоньевой куртки, но мокрый снег все равно попадал за шиворот. Большие серые глаза девятнадцатилетнего призывника радости не выражали, промозглую осеннюю слякоть он ненавидел. Состав долго не подавали, а сырой ветер до костей пронизывал новобранцев, выстроенных в две шеренги на платформе. У Шумилина были возможность и время задуматься о своей последней неудаче. Если бы он не подвернул в финальном бое лодыжку, то наверняка бы выиграл схватку и стал чемпионом Уральского региона по вольной борьбе. А затем — и звание мастера спорта, и служба в ЦСКА, и мало ли еще какие перспективы. А так два месяца ушло на восстановление после травмы, а за оставшиеся до новых соревнований полтора месяца он не набрал лучшей спортивной формы. И тренер не выставил его кандидатуру в состав сборной области. От обиды быстро сломался. Первая сигарета, выпивка, девочки. Хотелось показать, что ему на все наплевать, что обойдется без наставников. В результате год отсрочки пролетел даром: он не только не достиг новых результатов, даже растратил то, что имел до этого. Друзья по спорту не одобряли его поведения и бросали косые взгляды, но напрямую никто так и не высказался. Он решил доказать, что все еще один из лучших борцов области в своей весовой категории несмотря на неправильный режим. Заявился как-то на тренировку в обнимку с двумя девчонками, которые вели себя нагло и развязно. От всех троих разило винными парами.

— Уходи, — потребовал тренер.

— Нет, рано меня списали. — Он решительно скинул полуботинки и рубашку. — Кто отважится помериться силами?

Наставник надолго задумался, но в конце концов одобрительно кивнул. Вероятно, он решил преподать зарвавшемуся спортсмену урок, хотя в душе переживал за своего детдомовского воспитанника, в которого в свое время вкладывал душу и резонно рассчитывал, что его способности принесут успех личный и командный. Еще полгода назад он не сомневался, что именно из таких самородков вырастают мировые чемпионы, но ошибся. Слаб оказался спортсмен духом, первая же серьезная неудача надломила его.

На маты вышел далеко не лучший борец, к тому же выступающий в значительно меньшей весовой категории. Шумилина даже передернуло от такого неуважения.

— Больше никого не нашлось для моей квалификации? — кинул он недовольный, осуждающий взгляд на тренера.

— Он сегодня и соответствует твоей квалификации, — беззлобно отозвался наставник и отвернулся. Хотя в схватке победу одержал Виталик, сам он чувствовал, что удалось ему это с большим трудом. И теперь мысленно уже благодарил тренера, что тот не опозорил его перед соратниками по спорту и девчонками.

— Ты действительно показал класс, — подбежала к нему одна из них и ткнулась ярко намазанными губами в щеку.

— Отстань, — неожиданно оттолкнул ее парень, и та, отлетев в сторону, словно пушинка, часто заморгала пьяными глазками, не понимая грубости такого, казалось бы, сильного и душевного парня. — Спасибо за урок, — широко улыбнулся Шумилин и протянул руку тренеру. Они-то оба понимали, что происходит. Крепкое рукопожатие скрепило это понимание.

— А меня призывают в армию, — сообщил Виталий.

— Поддерживай спортивную форму и возвращайся к нам, — обнял его за плечи наставник, и они направились к выходу.

— Думаете, еще что-то получится?