Книга Час бультерьера - Михаил Зайцев

Инвалид прогуливал пленного пса в непосредственной близости от «Дороги жизни», но так, чтобы свет единственного придорожного фонаря не попадал на его колченогую фигуру. Инвалид скупо кормил песика время от времени остатками сухого корма, щедро расточал ласковые слова в собачий адрес. Кораблевы покинули студию «Эха» минут сорок – сорок пять тому назад. Если, конечно, не задержались в коридорах радиостанции поточить лясы с профессиональными радиоболтунами без микрофонов. Ехать Кораблевым из центра сюда, на родную окраину, самое быстрое пятьдесят – пятьдесят пять минут. Если, конечно, они сразу поедут домой и если не застрянут в пробках. Итого, по самым оптимистическим прогнозам получалось, что «жигуль» первой модели, номерной знак которого инвалиду известен, может свернуть на «Дорогу жизни» в ближайшие десять-пятнадцать минут. Разумеется, если чета Кораблевых передвигается сегодня по столице на собственных «Жигулях».

Хромой посмотрел на часы, что притаились на запястье его левой руки под перчаткой, засек время.

Спустя ровно тридцать минут инвалид нагнулся к псу, положил палку на землю и, отстегивая карабин поводка, произнес тихо:

– Ошейник я, считай, подарил тебе за службу, шелудивый. Служба кончилась, давай, дембель, беги в родные рыночные пенаты.

Пес понял, что его обманывали, что звезда его собачьего счастья закатилась, едва поманив фальшивым блеском и оставив на память аркан уже ненужного ошейника.

А человек с палкой спрятал в кармане поводок и похромал к «Дороге жизни». Он хромал медленно, прижимая палку локтем к ребрам, он тянул время. Вот он остановился и присел, чтобы поправить шнурки ботинок, а вот встал и роется в карманах, вроде как что-то ищет, а вот...

А вот и «жигуль»! Вот она, «копейка» с нужным номерным знаком, аккуратно сворачивает, сбросив скорость до минимума, на «Дорогу жизни».

Хромой деловито огляделся. Везет, лишних глаз нету. Хромой пошел через дорогу.

Он шел, опираясь на инвалидную палку, и хромал сильнее, чем обычно, а «Жигули» потихоньку приближались. Он посмотрел в сторону тихоходного авто, и в затемненных стеклах его очков блеснуло отражение фар, и свет ослепил его, и он оступился, поскользнулся и свалился на асфальт, будто брошенная кукловодом марионетка.

Пискнули тормоза, «Жигули» остановились в трех метрах от упавшего инвалида. Щелкнул замок правой дверцы, и из авто выскочил растревоженный Альберт Адамович.

Сухонький старичок-правозащитник, мелко семеня детскими ножками, подбежал к калеке, всплеснул руками, опустился на корточки.

– Э-э... уважаемый, вы, э... ушиблись? – спросил известный правозащитник с неподдельной заботой в скрипучем голосе. – Вы, э-э... серьезно ушиблись?

– Я, кажется... – Инвалид сморщился, приподнимаясь на правом локте, левой рекой поправил дужку очков на переносице, левой же потянулся к колену выпрямленной больной ноги. – ...Кажется, я повредил... О, черт! Как больно!.. Простите! Простите, что чертыхаюсь, Христа ради, но... О, черт! Больно...

– Какое, э-э... несчастье! – Правозащитник скорчил плаксивую мину, повернул петушиную голову к автомобилю, сощурился, ослепленный фарами, и тонко закричал: – Зи-и-инуля! Прижмись к, э-э... бордюру, поставь, э... машину на ручник и, э-э-э... выходи на помощь!

Зинаида Яновна, управлявшая «Жигулями», немного сдала назад, левая пара колес заехала на бордюрный камень, Зинаида Яновна дернула рычаг «ручника» и полезла вон из машины. Дородная, «кустодиевская женщина», Зинаида, страдающая одышкой и варикозным расширением вен, вылезала из тесного для нее салона с трудом, а ее шустрый супруг тем временем суетился подле пострадавшего.

– Э-э-э... уважаемый, дайте руку. Э-э... попытайтесь, э... подняться. Мы с женой отвезем вас в, э-э... в травмпункт...

– Спасибо, но мне неловко, право, вас утруждать. Я как-нибудь сам попробую...

– Ни в коем, э-э... случае! Мы, э... вас отвезем обязательно!

– Прямо и не знаю, чем смогу вас отблагодарить за... О, черт! Больно...

– Господь с вами, какие, э-э... благодарности?! Э-э-это наш долг, помогать, э-э... ближнему.

– Спасибо! Спасибо большое... О, черт! Шайтан! Лишь бы не перелом... Будьте любезны, палочку мою подберите, пожалуйста...

– Крепитесь! Э-э... Зина! Ну где ты там?!

– Иду-иду.

Зинаида Яновна подоспела к месту трагедии и помогла тщедушному Альберту Адамовичу поставить пострадавшего на здоровую ногу. Пожилые супруги, поддерживая инвалида под руки, помогли ему допрыгать до задней дверцы «Жигулей», открыли перед ним дверцу, помогли залезть на спаренные кресла. Инвалид привалился спиной к спинке кресла за водительским, взял у Кораблева свою палку, осторожно погладил рукой в кожаной перчатке больную ногу и вздохнул с облегчением.

Минутой позже вздохнули и супруги. С хрипотцой втянул и выдохнул воздух Альберт Адамович, ерзая в кресле рядом с женой за рулем. Тяжко, надрывно и глубоко, раз, другой, третий, вдохнула-выдохнула вспотевшая Зинаида Яновна. Однако трех глубоких вздохов ей не хватило.

– Сейчас... – произнесла Зинаида Яновна, раздувая мехи легких. – ...сейчас отдышусь... и поедем в травмпункт... – Зинаида Яновна безуспешно попробовала ободряюще улыбнуться отражению инвалида в зеркальце над лобовым стеклом. – ...Сейчас, потерпите немного...

– Зачем? – вскинул брови инвалид. – Зачем же терпеть и куда-то ехать? Не нужно никуда ехать! Сей же час, прямо здесь, в машине, и устроим отделение травматологии вкупе с реанимацией.

Чета престарелых борцов за милосердие еще не успела осознать толком услышанное, а инвалид уже выхватил из кармана собачий поводок. Инвалид действовал одной левой, исключительно ловко и неправдоподобно быстро – секунда, и дряблую женскую шею обхватила петля, еще четверть секунды, и петля затянулась, шнурок-поводок исчез в складках кожи, сдавил набухшие яремные вены.

На третьей секунде Зинаида Яновна потеряла сознание, а инвалид заговорил, обращаясь к шокированному, застывшему, словно внезапно обесточенный робот, бледнеющему на глазах Альберту Адамовичу:

– Ваша дражайшая Зиночка всего лишь потеряла сознание. Пока. Ежели я не ослаблю давление на сонные артерии, спустя пять-семь минут она умрет. Вы ведь не хотите, чтобы она умирала, правда?

– Э-э-э...

– Понимаю, что не хотите. У вас есть мобильный телефон?

– Э-э...

– Понимаю, что есть. Достаньте его. Поспешите, от вашей расторопности зависит сейчас жизнь Зинаиды Яновны.

На удивление твердой рукой Альберт Адамович достал из «бардачка» трубку мобильника. А за автомобильными окошками бибикнула сварливо голубая «Ауди». «Жигуленок» хоть и прижался к краю «Дороги жизни», но все ж таки затруднял движение.

– Альберт Адамович, будьте любезны, наберите, пожалуйста, телефонный номер вашего молодого друга, журналиста Александра Юрьевича Иванова, про которого вы сегодня рассказывали на «Эхе», и попросите его, ежели он вне дома, срочно вернуться. Скажите, что к нему спешит хромой инвалид с палочкой, с коим надобно поделиться результатами журналистского расследования, касающегося нефтяного концерна «Никос». Скажите, что с хромым по имени Семен и по отчеству Андреевич должно быть предельно откровенным, что вы за него, то бишь за меня, за Семен Андреича, ручаетесь репутацией. И, пожалуйста, говорите спокойно, обычным голосом, ладно? Постарайтесь ради Зиночки, хорошо? Договорились?