Книга Колумбийская балалайка - Александр Логачев

Словно и не было никогда бодро бороздящего океанский простор катера под гордым именем «Виктория».

— Ой, блин… ой, блин… ой, блин. — тупо повторял Мишаня, обхватив волосатыми ручищами свою коротко стриженную головенку и раскачиваясь на банке. Его переживаниям больше бы подошли черные траурные одежды, а уж никак не игривые трусы с пальмами и кораблями и курортная фиолетовая маечка с плейбоевским кроликом.

Владимир, последним забравшийся в лодку, малость очухался за время вынужденного купания и теперь зачем-то пытался стащить с ног промокшие кроссовки. Не получилось: руки дрожали, как перепуганные зайцы. Тогда он покосился на две упаковки с пивом у себя под ногами, решил с этим делом повременить, сдул со лба прядь волос, с которых капало, и пробормотал, неизвестно к кому обращаясь:

— Дурак ты, боцман, и шутки у тебя. Народ, а че это было?

— Хотелось бы понять, — тихо то ли ответил на вопрос, то ли произнес вслух то, о чем подумал, старик в коричневых вельветовых брюках и серой рубашке с короткими рукавами. Он неторопливо, демонстративно спокойно стащил с головы кепку и выжал ее за борт.

Последив за его действиями, растрепанная рыжеволосая женщина на корме, очевидно только что выйдя из ступора, вдруг начала подвывать в тон Михаилу. Видно было, что еще немного — и ее прорвет по-серьезному. Пальцы судорожно сцепленных между колен рук побелели от напряжения, словно она искупалась не в теплой водичке, а по крайней мере в проруби.

— Так, ну-ка хватит тут истерить, бляха-муха! — крикнул высокий крепыш и в сердцах пнул чей-то спасенный баул на дне лодки. В бауле звякнуло, из незастегнутого кармашка вывалилась пудреница, а лодка от крика заходила ходуном. Был он небрит, но в спортивные штанцы и футболку с надписью «Рыбфлот» одет чистые, хоть и насквозь промокшие.

— Алешенька. — растерянно выдохнула растрепанная женщина, на которой из одежды был лишь темно-синий закрытый купальник, и посмотрела на названного мужчину безумным коровьим взглядом.

Однако «Рыбфлот» кричал не на нее:

— Тихо, Любка. Мишаня, это я к тебе обращаюсь!

— Че такое?.. — Михаил поднял голову. На левом запястье весело блеснули часы «роллекс». Судя по всему, только они радовались ситуации.

— А ниче такое! Берись за весла! До берега рукой подать, там разбираться будем!

— Разбираться? Это ты мне про разборки говоришь?! — Миша угрожающе приподнялся с банки, а потом вдруг круто развернулся к седому усачу в темно-синем парусиновом костюмчике, стилизованном под морскую форму: — Че за херня, а? Я за это, что ли, бабки платил?! — Он обвел рукой океанские просторы — пустынные и бескрайние, подернутые на горизонте сероватой дымкой. — Танька, ну-ка переведи ему: я за это, что ли, бабки платил?!

Но переводить не понадобилось: до сих пор подавленно молчавший капитан «Виктории» Энрике вдруг ухватил Татьяну за голый локоток и, попеременно тыча пальцем то в горизонт, то в сторону берега, принялся громко лопотать по-своему. Но даже без знания испанского спасшиеся кое-что из сказанного поняли прекрасно:

— Базука!.. Эсте а базука!.. Бандитос а терра!..

Усач быстро выдохся и теперь лишь шумно дышал, хлюпая длинным крючковатым носом и выпучив глаза.

— Чего? — на всякий случай переспросил Мишаня у Татьяны.

И Татьяна подтвердила то, что уже уяснили все остальные: катер не просто затонул — «Виктория» была подорвана бандитской ракетой, пущенной с берега. Дескать, он, Энрике, прекрасно видел дымный след.

В оранжевой спасательной лодке поднялся галдеж. До берега метров пятьсот, но на берег, в лапы неизвестных злыдней с ракетной установкой, уже никто не рвался — Миша предлагал ждать панамских пограничников, дескать, граница-то с Колумбией вроде как совсем рядом, должны же были там услышать взрыв. На это Энрике, тряся своими роскошными седыми усами, возражал, что граница между Панамой и Колумбией в этих местах — чисто символическая, никаких пограничников тут отродясь не было; а кроме того… А кроме того, ночью катер, судя по радиомаяку, благополучно эту границу пересек, и теперь они находятся в колумбийских территориальных водах. Как пересек?! Очень просто — шел вперед, шел и пересек! Он, Энрике, перед тем, как… гхм. отправиться спать, прекрасно слышал, как Мигуил после «Баллантайна» решил поиграть в пиратов и встал к рулю. А ты, значит, спать пошел, старый пердун?! А он, Энрике, честно предупреждал Мигуила, что с океаном шутки плохи, но разве кто-нибудь слушает старого опытного моряка? Даже мой тупоголовый брат Агустино слушает старого опытного моряка!..

— Ой, я не могу, не могу, не могу. — стонала Люба.

— Ребята, — жалобно протянул не принимающий участия в гвалте Вова. — Какая Колумбия? Какая Панама? Вы о чем, а?..

— О том, что мы из Панамы попали в Колумбию! — гаркнул Миша. — Протрезвел, алкоголик?

Володя помотал головой, рассыпая вокруг брызги с мокрых волос, и еще более жалобно спросил:

— А в Панаме мы как оказались?..

— Тихо! — вдруг подал голос старик. — Слушайте!

И как раз в этот момент в хор голосов вклинилось тихое, едва слышное жужжание. Из-за мыска по правому борту лодки показались две моторки бледно-зеленого цвета. Оставляя в кильватере белопенные «усы», они развернулись и уверенно двинулись к спасшимся.

Агент «Неваляшка»

Как это ни прискорбно, но в этой истории я выгляжу как полное чмо. Нет бы сразу догадаться, что взрыв на катере неслучаен, что нас пасли с самого начала — профессионально пасли, кстати говоря… а потом, когда выпал удобный случай, решили, видимо, перейти к активной фазе. А я? Мне нужно было не в оранжевое корыто это спасательное сигать, а, наоборот, — с другого борта, да в морскую синь, да проплыть тайком до берега, да выбраться незаметно, да поглядеть, кто и почему, и спокойненько разработать план действий в условиях непредвиденной ситуации.

Ладно, тут мы лопухнулись. Но ведь уже в корыте, когда прозвучали слова «базука» и «бандитос», можно было понять, что катер примитивнейшим образом расстреляли с берега? Можно было. И нужно. И по тому, с какой скоростью он затонул, ежу понятно, что попали в машинное отделение. Или же случайно, или специально целились. При нашей работе предполагать надо худшее: значит, целились специально. Дальше. Из простой базуки засандалить гранату с подобной точностью невозможно. Значит, ребята серьезные, с серьезным ракетным комплексом и нешуточными намерениями — не просто заложников взять и выкуп потребовать.

Да уж, подвели меня рефлексы агента влияния. И вместо того, чтобы тупо таращиться на опекаемую «персону» (здесь ли, не утопла ли, не ранена ли), надо было тут же смекнуть, что обстрел гражданского катера на границе с Колумбией — это не хухры-мухры, что за атакой последуют захват пассажиров и, не приведи Бог, зачистка. И надо было, опять же, мягонько перевалиться через борт спасательного корыта и драпать к берегу. Потому что привычка у меня такая — в одиночку работать. И когда Энрике с простреленной головой повалился в бутылочно-зеленую воду, когда резиновое корыто с проколотыми армейским ножом секциями отправилось на дно, в компанию к «Виктории», стало окончательно ясно, что добром эта катавасия не закончится. Эх, товарищ генерал-майор Ермакин, Григорий свет-Салтанович, отец родной, по головке не погладит. Ну да что толку после драки кулаками махать.