Книга Тайга и зона - Александр Бушков

…Егор ничком лежал прямо посередине тропинки, метрах впятнадцати от дороги. Присев на корточки и затаив дыхание, Карташ щёлкнулзажигалкой и перевернул охотника на спину. Прямо напротив солнечного сплетениявиднелась ножевая рана. Крови было немного, в основном, разлилась внутри.Алексей вскочил на ноги и сделал два стремительных шага назад. Ничего неизменилось. В том, что Дорофеев мёртв, сомнений не было никаких, труп уженачинал коченеть. Ножа не видно ни в теле, ни рядом с ним. Как впрочем, ненаблюдалось и сумки, про которую говорил Дорофеев. Что естественно, еслихорошенько подумать. А подумать не мешает не просто хорошенько, а, какговаривал вождь мирового пролетариата, архихорошенько. Обо всём. Но не здесь ине сейчас…

Карташ почувствовал, как взмокли ладони.

Страх. То был банальнейший страх.

Надо отсюда уходить. И быстро. Дорофееву уже ничем непоможешь, а труп обнаружат и без Карташа. Вбегать в заведение с криком отпорога: «Егорку убили!», – это, знаете ли, лишнее.

Незачем привлекать к своей персоне всеобщее внимание. Темболее что ножи здесь носит каждый второй, не считая первого…

Карташ не стал выходить на дорогу: мало ли кто увидит, потомещё свяжут место и время преступления с его сумеречными шатаниями в тех жекраях. Хотя опыт показывает, что следствия особого не будет. Во-первых, ЕгорДорофеев – фигура не того масштаба, чтобы из-за него приезжали с Большой земли,будут управляться местными силами. Ну а что это за силы, хорошо известно…Во-вторых, поножовщина как способ выяснения отношений – дело в Парме если нерядовое, то уж точно не из ряда вон выходящее, смотри пассаж о ножах…

Карташ вернулся к Сухому колодцу и оттуда пошёл в обход полесной тропинке, собираясь обогнуть посёлок лесом и выйти на Восточный тракт состороны лесопилки – с той стороны, откуда обычно возвращаются предававшиесялюбовным утехам парочки. То есть парочки, если любятся в открытую, а уж ежелиприсутствует супружеская измена, то исключительно поодиночке. Как вцивилизованных странах, понимаешь.

Он шёл быстро, ловя каждый посторонний звук. Потому что несомневался – Дорофеева убрали из-за того, что он добрался туда, до Шаманкиноймари, и из-за той вещи, что лежала в его сумке. Их разговор на завалинкеподслушивали – тут тоже не приходилось сомневаться. А значит известно, с кемДорофеев откровенничал.

Страх прошёл, остался так, лёгкий мандраж. Зато был азарт.Карташ, несмотря ни на что, был собой доволен – интуиция не подвела его и наэтот раз…

По пути к дому, как на грех, ему попался прапор Сорин,мрачно и одиноко бредущий в сторону «Огонька». Карташ быстренько собрался,сделал соответствующее скучающее лицо, даже принялся насвистывать беззаботныймотивчик.

– О, Леха, – приглядевшись в темноте и узнав,ничуть не удивился Сорин. И тут же спросил:

– Выпить есть?

Карташ молча показал пустые ладони, споро прокачиваяситуацию. Прапор и без бутылки был уже отчётливо пьян, однако в Салуне Алексейего не приметил – стало быть, нажрался где-то в другом месте. Стало быть, этоне он мочканул охотника, потому как, во-первых, он должен был подслушивать ихразговор в зале, дабы сделать соответствующие выводы, а во-вторых, стольмастерски пощекотать заточкой не самого последнего лоха в посёлке – с пьяных-тоглаз не очень получится. Да и не в его, Сорина, привычках было размахиватьзаточкой, в ухо дать ещё куда ни шло.

Не он завалил Егора, не он, кто-то другой…

– Сучка, – пожаловался Сорин. – Сказала –буду ждать там вон, у поваленного кедра, приходи. Ну, пришёл, пузырь принёс,всё чин-чинарем, как полагается. Час прокантовался, как дурак, и ни хрена.Выпить точно нет?

– Да нету, нету, – сказал Карташ. Встреча, кстатиговоря, случилась весьма своевременная: прапор-то и покажет, что старлей шёл неоткуда-нибудь, а от лесопилки. На случай, если вдруг у кого-нибудь возникнуткакие-нибудь вопросы…

– Ну и ладно, – безнадёжно махнул рукойСорин. – Пойду в Салун, вдену… Про нового пахана слыхал? Говорят, такоебудет…

Распрощались они весьма мирно. Прапор ничего не заметил и незаподозрил.

Алексей дошёл до дома более никем не замеченный, разве чтооблаянный собаками, да разве ещё с крыльца соседнего дома его окликнулпоприветствовать тихий пьяница Толян, здешний, пармовский, конюх. Вот и ещёодин свидетель, что у него стопроцентное алиби. Не-ет, господа, как оно никрути, а денёк, – уж прости, Егорка, – выдался счастливый…

Он снимал полдома с отдельным входом и даже своимпалисадником у шестидесятилетней вдовы Тамары свет-Кузьминичны.

Провернув ключ в замке и чуть приоткрыв дверь, Карташкакое-то время стоял, прислушиваясь. Кто ж его знает… Но ничего подозрительногослух не отловил. Лишь где-то скреблись мыши, да с половины Кузьминичныдоносилось трескучее бормотание чэ-бэ телевизора. «Президент США ДжорджБуш-младший заявил, что…

В ответ на требования полиции освободить заложников… Темвременем военные действия на юго-востоке страны продолжаются…» – доносилсясквозь треск помех бодрый рапорт телеведущей. Прям-таки сводки с поля боя.Политикой бабуля интересовалась более всего прочего в этом лучшем из миров,хотя по старости лет не слышала уже ни черта.

Овдовела она десять лет назад, её благоверного, тоже некогдасидевшего, но после тоже завязавшего, отчего-то снова посадили (ну поехалчеловек в Шантарск за какой-то дорогой покупкой, ну встретил старых дружков,выпил с ними крепко, а потом за компанию отправился на дело – и за компанию жепогорел). Где-то на зоне в средней полосе России он и загнулся – как былосказано в похоронке – «от обострения язвенной болезни».

Сводки с полей…

Первое время Алексей, как завязавший курильщик, зело страдалот отсутствия телефона, а вот отсутствие телевизора перенёс на удивлениеспокойно – даже к бабке не заглядывал, хотя та разика два звала его посмотретьто ли «Санта-Марию», то ли «Просто Барбару». А потом ничего, привык и ктелефону. Точнее, к тому, что его нет и никогда не будет – по крайней мере,здесь.

В сенях он включил свет, чего обычно не делал, заглянул вчулан на предмет незваных гостей с пиками, перьями и прочими заточками, толькопосле этого прошёл в комнату.

С водки – с полей…

И первым делом, не снимая кобуры, вытащил из холодильникапочатую бутылку водки и недоеденную тушёнку. Воткнул вилку в содержимое банки,набулькал в стакан граммов сто пятьдесят. А пальчики-то, кстати, дрожат… Да,брат, не каждый день чуть ли не на твоих глазах убивают человека. К тому же,человека принёсшего ниточку к раскрытию тайны. К тому же, принёсшего этуниточку не кому-нибудь, а именно те бе…

Пивной хмель от двух кружек пивка давно и без остаткавыветрился – ещё б ему не выветриться после эдаких-то событий, а чтобы привестимысли в какое-то подобие порядка требовалось их чем-то встряхнуть.