Книга Маска резидента - Андрей Ильин

Интересно, какая при этом судьба уготована Контролеру? Знать бы. Или лучше не знать, чтобы сон спокойнее был?

Но это все — крайний случай, до которого в моей практике, слава богу, не доходило. И, будем надеяться, не дойдет.

И вот для того, чтобы надежды мои оправдались, я тружусь как проклятый с утра до вечера без перекура и перерыва на обед, обеспечивая надежный прием, страховку, возможные пути эвакуации и отвлекающие внимание преследователей шумовые и звуковые эффекты. Специальная техника и приставленные к ней мозги — штука очень дорогая, поэтому швыряться ими Контора не любит, и, пока есть хоть малая возможность спасти и эвакуировать в безопасное место людские и материальные ресурсы, чистильщик своей метлой не метет.

Отсюда, как ни крути, огромные финансовые средства, жизнь по меньшей мере трех человек, да и наверняка моя тоже, зависят исключительно от моей добросовестности в порученном деле. Вы бы стали в такой ситуации филонить? Лично я — нет. Не о лишении тринадцатой зарплаты, не о тридцать третьей статье в трудовой книжке идет речь в случае неудачи!

Ладно, если что-то непредвиденное случится до нашей контрольной встречи — там не моя зона ответственности, не моя голова в залоге, и, значит, не ее в случае чего свинтят с плеч. Это утешает. Но вот после встречи ситуация меняется с точностью до наоборот. Прежнюю голову возвращают владельцу, а мою несут в ломбард на освободившееся место, и пока операция идет, я за ее сохранность поручиться не могу. Так что, если вдруг встреча сорвется, я напрягусь, но не расстроюсь. Но встреча не срывается.

В пятницу в 19.30 я сижу в местном цирке, с увлечением наблюдая за проделками дрессированных обезьян. Люблю я цирк. За что? Нет, не угадали — за круглую арену, где хорошо видно сидящих напротив зрителей, за обилие народа и не очень глубокую темноту. Я смотрю это порядком надоевшее мне представление уже в третий раз. Я хохочу, словно услышавший голос кормилицы младенец, восторженно колочу ладонью о ладонь и даже о колено ближнего соседа. Но вообще-то смотрю не на обезьян, пусть хоть передохнут все разом, а на противоположные ряды кресел. Ровно через семнадцать минут после начала представления по третьему проходу вниз должен пройти известный мне человек. Пройдет он — контакт состоялся, механизм действия запущен, мосты сожжены. Нет — операция замораживается.

— Ну во-още. Ну эта с бантом… ну дает… — захлебываясь, ору я, разбрызгивая по ближним рядам слюну, изрядно сдобренную дешевым алкоголем. Время — шестнадцать с половиной минут.

Я заливаюсь счастливым смехом, одновременно настороженно замирая внутри.

Семнадцать тридцать, сорок, пятьдесят. Идет! Слава богу! Пятьдесят секунд опоздания я в отчете отмечу — щадить не буду, пусть его потом начальство и в хвост, и в гриву за допущенную непунктуальность. В нашем деле пятьдесят секунд — немалый срок. За него можно и инфаркт схлопотать, и пулю в лоб. Разгильдяи!

Обезьяны завершают выступление. Их сменяют не намного отличные по ловкости гимнасты. Периферия. На слонах я «скисаю» и, громко икая и отрыгивая, покидаю кресло. Согласуясь с правилами, я должен был досидеть до конца представления и покинуть цирк, смешавшись с бодрой толпой зрителей, но, честное слово, сил нет смотреть эту муру в третий раз. Как бы по-настоящему дурно не стало.

Двадцать первое, двадцать второе. Я отслеживаю операцию. Дело раскручивается на удивление гладко. Ревизоры снимают квартиру напротив объекта, то есть дома, где живет местный Резидент. Редкое везение — старый жилец получил новую квартиру, новый еще не въехал и, чтобы иметь дополнительные средства на ремонт, сдал жилплощадь на краткий срок.

Положение идеальное — окна в окна. Два дня бригада вживалась в обстановку, аргументируя свое вселение именно в это время, именно в эту квартиру: каких-нибудь отпускников-геологов перед окружающими корчили или аспирантов, снявших жилье в складчину, а может быть, что-нибудь более экзотическое придумали или просто — один снял, другие незаметно через щели просочились. Их легенда-прикрытие — не моя забота. Моя — внешняя страховка и контроль.

Еще день коллеги вели контрслежку. Вели профессионально, не подкопаешься. Прислали явно не новичков. Если бы я не знал, кого наблюдать и в какое время, вовек бы не догадался, что за дурака валяют эти молодцы. Было даже странно, что на такое рядовое дело снарядили таких профессионалов.

Не ограничиваясь типовой контрслежкой, они развернули электронную: прощупали окрестности на предмет слуховой и радиопеленгации и контрпеленгации. Отсмотрели в приборы ночного наблюдения.

Двадцать третьего приступили непосредственно к работе. Значит, все чисто, ничего не обнаружили. Мои наблюдения также подтвердили абсолютную стерильность объекта и окружающей местности. Сигнал к отмене операции, разрешенный к применению Контролером, в дело не пошел.

Вечером то ли сильный ветер, то ли случайный злоумышленник повалил коллективную антенну. Я не знал методов работы технарей, кто же меня допустит в чужие секреты, и как, если я узнаю то, что знать не должен, они смогут проверить мою работу, когда до меня дойдет очередь, но в случайность не поверил. Трудясь в Конторе, я разучился доверять случайностям. С чего бы это вдруг капитальная антенна обрушилась именно в день начала операции, не раньше и не позже?

Когда на крыше в толпе жильцов, коллективными усилиями поднимающих антенну, увидел своих подопечных, мои подозрения окрепли до состояния убежденности. Понятно, навтыкают сейчас под самым носом у жильцов-ротозеев полную крышу своих приборов да заодно еще и антенну поправят. Жильцы еще будут удивляться, что их телевизоры лучше прежнего показывают. А как им не показывать, если подключенная к ним антенна теперь больше аэродромный радар повышенной разрешаемости напоминает. Настораживает скорее то, что они дополнительно к программе местного вещания не транслируют передачи национального телевидения Боливии и Парагвая, а в перерывах не транслируют секретные переговоры президента США с фортом Небраска. Ловкие ребята, ничего не скажешь! Нет, я не испытываю эйфории, что так быстро раскрыл их коварный замысел. Не такой уж я ловкач. Я знал, что искать и где. К тому же, когда будут налаживать слежку за мной, я уверен, они придумают что-нибудь свеженькое. В Конторе повторов не бывает, каждая операция уникальна и неповторима, как скульптура, вышедшая из-под резца гениального скульптора. Так что старый опыт не пригодится. Интересно другое: не насторожила ли суета на крыше подследственных?

Нет. Тишина! Снова и снова я проверял свои наблюдения. Чисто. Удивительная беспечность! Хотя, с другой стороны, не будешь же реагировать облавой на каждое происшествие, случившееся в ближних кварталах. Так и сам рехнешься, и агентов до смерти загонишь. Ладно, на пике операции, там каждый пустячок истолковывается в сторону подозрения, а подозрение — в сторону провала. Но в текущей работе? Что бы в подобном случае сделал я, если не на экзамене по конспирации, а в реальной жизни? Напряг бы внимание? Наверное. Послал бы какого-нибудь агента поплоше да посвободнее отследить происшествие? Пожалуй. Свернул бы текущую работу? Точно нет. Мобилизовал все имеющиеся силы на контрслежку? Ерунда! Мне бы те дела, что есть, разгрести. Так почему местный Резидент должен поступать иначе, чем я?