Книга Ок-но - Максим Дегтярев

– Рассказывайте все по порядку, – потребовал он.

О том, что на адвокатском жаргоне означает «рассказывать по порядку» у Джулии, видимо, были свои представления, ибо она ответила:

– Меня собираются уволить.

– И всё?! – вырвалось у адвоката. – Простите, я хотел спросить, уволить откуда? – быстро поправился он.

– Из Деффордского Института Космологии, я работаю там лаборантом, но вы не подумайте, это только временно, то есть пока не появится место научного сотрудника… мне его обещали, но сначала предложили поработать лаборантом. А теперь… а теперь хотят уволить…

Под конец этой длинной и сбивчивой фразы голос Джулии начал дрожать, а последние слова и вовсе были произнесены тем характерным женским шепотом, который предвещает в лучшем случае слезы, в худшем – истерику.

– Мисс Чэпмэн, – строго сказал Алистер, – у меня действительно не так много времени. Постарайтесь взять себя в руки хотя бы на то время, пока вы рассказываете мне свою историю, – он успокаивал клиентку как умел. – Говорите ясно и спокойно, кто и за что собирается вас уволить.

Услышав слово «спокойно», девушка начала потихоньку всхлипывать.

– Мисс Липтон, – произнес Алистер в интерком, – будьте добры, принесите для мисс Чэпмэн воды.

– Спасибо, – кротко поблагодарила его Джулия. – Я постараюсь покороче. Как я уже сказала, меня временно взяли на должность лаборанта в лабораторию доктора Нибелинмуса, которого профессор Рассвел знал еще по Кембриджу. Шеф он в общем-то неплохой, к тому же – известный ученый, большая честь работать вместе с ним, и вот теперь он говорит, что я украла… украла… – И Джулия пустила слезу – вполне законную для человека, которого безосновательно обвиняют в краже.

– Как, простите? – переспросил Алистер, – как, говорите, зовут вашего шефа? – Он собирался записать труднопроизносимую фамилию в блокнот.

Джулия стала повторять фамилию по буквам:

– "Эн" как нейтрон, "И" как инфляция, «Бэ» как бозон, "Е" как…

– Как ЕЩЕ один бозон, – прервал ее Алистер, разобравший только инфляцию, которую он понимал иначе, чем мисс Чэпмэн. – Напишите, – он пододвинул клиентке листок бумаги и ручку.

Мисс Чэпмэн выполнила просьбу. Тем временем в кабинет вошла мисс Липтон. Подав Джулии стакан воды, она несколько секунд рассматривала ее лицо, после чего поправила левой рукой прядь волос у правого уха. Этот условный жест означал, что мисс Липтон находит слезы Джулии вполне искренними. Сам Алистер понимал в женской психологии еще меньше, чем в космологии, поэтому предпочитал брать в клиенты мужчин. Убедившись, что ее знак не остался незамеченным, мисс Липтон удалилась.

– Продолжайте, мисс Чэпмэн, – сказал адвокат. – Как давно вы работаете у… хм…, – он заглянул в листок, – у Нибелинмуса?

– Всего два месяца. До этого я проходила трехлетнюю стажировку в ЦЕРНе, но всегда мечтала вернуться. Полгода я ждала ответа от профессора Рассвела. Он обещал за меня похлопотать. Наконец Нибелинмус дал согласие взять меня к себе в лабораторию, но предупредил, что формально он берет меня лаборантом, поэтому мне придется совмещать научные исследования с обычной лаборантской рутиной.

– В чем она заключалась?

– Рутина? Ну, обслуживание базы данных, обсчет экспериментальных результатов, обработка данных, поступающих с наших исследовательских станций, кое-какие личные поручения: что-нибудь найти, ответить на чье-нибудь письмо, назначить встречу, проверить ссылки или библиографию… Но я со всем справлялась, ни единого нарекания за два месяца!

– Да, да, это все замечательно, – закивал Алистер. – Но что же из перечисленного вы украли – научные данные, письмо или ссылку?

Алистер хотел еще добавить «кофеварку», поскольку во-первых догадывался, что лаборантки варят своим боссам кофе, во-вторых он подумал, что не плохо было бы попросить мисс Липтон принести им по чашечке.

– Вам со сливками или черный? – уточнил он у клиентки.

Она не расслышала последнего вопроса, потому что была чрезвычайно возмущена предыдущим.

– Я ничего не украла, – сказала она с нажимом на «ничего».

– Поставлю вопрос по-другому. Что пропало у доктора… хм… вашего шефа.

– Кассета с кристаллозаписью.

– Что на ней было?

– Не знаю, – мотнула головой девушка.

– А саму кассету вы видели?

– Нет. Нибелинмус сказал, что оставил ее на столе в своем кабинете. Потом сказал, что кассета пропала.

– Возможно, он сунул ее куда-нибудь по рассеянности? – предположил Алистер.

– Только не доктор Нибелинмус, – уверенно возразила Джулия. – Он педантичнее моей мамы.

– Не имею чести…

– Он очень аккуратен в том, что касается работы. И всегда помнит что где лежит.

– О'кей, я понял, сам он кассету не терял. Это мы уяснили. Давайте теперь уясним вот что. Почему, если кассета пропала, то ее непременно украли? Далее, почему, если кассету украли, то украли вы? И, наконец, почему вас хотят уволить, если ваша вина пока никем не доказана?

– Боюсь, вы задали слишком сложный вопрос, мистер Алистер, – ответила Джулия, нервно теребя край платья. – Наверное он заподозрил меня из-за того, что я находилась ближе всех к его кабинету в то время, когда пропала кассета. Понимаете, лаборантам не положено иметь персональное рабочее место, но мне позволили поставить стол с компьютером в таком закутке рядом с дверью в кабинет Нибелинмуса. Когда я нахожусь за столом, я всегда вижу, кто входит в кабинет и кто выходит. Но в тот день я никого не видела возле кабинета, кроме, конечно, самого доктора Нибелинмуса, поэтому, если честно, кроме меня подозревать больше некого.

– Иными словами, – подхватил ее мысль Алистер, – Кассета пропала в то время, когда ваш шеф находился вне кабинета, а вы – за своим столом, так?

– Не совсем так, я отлучалась ненадолго. Минут на пять – или чуть больше. Думаю, я отсутствовала не более десяти минут.

– Почему же Нибелинмусу не пришло в голову, что кристаллозапись забрали, пока вы выходили… а кстати, куда вы выходили?

– В дамскую комнату, – смущенно ответила Джулия.

– Вот! Или постойте, может вам запрещалось выходить в дамскую комнату без разрешения?

– Нет, не запрещалось. – Девушка покраснела до корней волос. – Но Нибелинмус мне не верит. Когда он вернулся, перед тем как открыть кабинет, он спросил, не приходил ли кто-нибудь к нему. Я ответила, что нет, никто не приходил. А потом, когда обнаружилась пропажа, и когда я вспомнила, что ненадолго отлучалась, он мне не поверил. Он сказал, что если я отлучалась, то почему с такой уверенностью сказала, что к нему никто не приходил. Следовательно, говорил он, я сначала ответила честно, поскольку никуда в самом деле не отходила, но потом, сообразив, что попалась, начала выдумывать про дамскую комнату, чтобы отвести от себя подозрение. Вот так он говорил мне слово в слово.