Книга Кот, который сорвал аплодисменты - Лилиан Джексон Браун

— По дороге сюда я заехал в библиотеку и прихватил свою статью; я писал её для сборника, посвященного истории нашего округа. Её же я зачитал на собрании Клуба любителей старины. Многие плакали.

— Прекрасно. Давай возьмём напитки и пойдём в беседку, и ты мне её прочтёшь. Сейчас только захвачу бумажные салфетки.

Стоял приятный тёплый день, и был тот час, когда существа, привольно резвящиеся на природе, несколько затихают. На подносе красовался кувшин с напитком, похожим на красное вино, но на самом деле это была минеральная вода «Скуунк» из местного источника, сдобренная клюквенным соком. Торн почмокал губами.

— Ты мог бы разливать эту воду по бутылкам и продавать, — сказал он.

Квиллер включил диктофон, и последовавший рассказ Торнтона вошёл потом в сборник местных легенд, носящий название «Были и небылицы Мускаунти».

Человек, который

выращивал картофель

Майло и мой дед были закадычными друзьями. Играли в шашки, вместе охотились на оленей и другую дичь, охота на которую была разрешена законом. В те дни охота не являлась спортом. Для многих боровшихся за существование семей это был единственный способ раздобыть пропитание. В начале двадцатого века в Мускаунти наступили тяжёлые времена. А вот когда начали разрабатывать природные ресурсы, округ сразу стал самым богатым в стране.

Потом десять шахт закрылись, жители многих деревень потеряли надежду найти работу; леса вырубили, добываемый в карьере камень перестал продаваться; судостроительная промышленность перебралась в другие края, ведь вместо шхун с высокими мачтами стали строить пароходы. Тысячи людей устремились в Центр, думая найти там работу на фабриках, а у тех, кто остался, не было денег ни на картошку, которую выращивал Майло, ни на могильные плиты, а ведь мой дед был резчиком по камню.

Для фермера Майло это был трагический год. Старший сын стал одной из первых жертв в мировой войне, двое младших детей умерли во время эпидемии испанки, а потом при родах скончалась и жена, произведя на свет близнецов — Тельму и Торстона. Дети стали его спасением. Майло в присутствии моего деда торжественно поклялся, что жизнь у двойняшек будет легче, чем у него. Воспитывать их приехала его невестка, и в конце концов Майло на ней женился. А потом в его жизни произошёл странный поворот.

В 1919 году был принят «сухой закон», и жаждущие выпить граждане обеспечили огромный спрос на нелегальное спиртное. Каким-то образом Майло узнал, что спирт можно гнать из картошки. Дед помог ему построить самогонный аппарат, ну он и заработал вовсю! Клиенты потянулись на ферму и на машинах, и в конных фургонах. К несчастью для фермера, его навестили и агенты налоговой службы — они сломали аппарат и вылили спирт на землю.

Ещё и сейчас считается, что из-за этого картофель в Мускаунти отличается таким отменным вкусом.

Но Майло не сдался! Ведь он дал клятву, а близнецы росли быстро.

За озером в ста милях от нашего округа лежала Канада, славившаяся своим превосходным виски. На побережье Мускаунти промышляло множество рыбаков, получавших всего по одному пенни за фунт добытого улова. Майло организовал целую флотилию суденышек, перевозивших под покровом ночи контрабандное виски. Вскоре непрерывный поток грузовиков стал вывозить с севера спиртное, замаскированное самым хитроумным образом.

Бедный фермер, выращивавший картошку, превратился в богатого бутлегера.

Сделки оплачивались наличными, и, пока Майло закапывал деньги на заднем дворе, мой дед держал фонарь.

В конце каждой недели Майло вывозил свою семью и друзей в Локмастер на пикник, там же они смотрели новые кинофильмы. Кузов грузовика заполнялся детьми, которые сидели на ящиках с контрабандой. Майло никогда не присутствовал на киносеансах, а на обратном пути ящиков в кузове грузовика тоже никогда не оказывалось.

В Мускаунти таких развлечений, как кино, не было. Близнецы умоляли отца открыть в Пикаксе кинотеатр.

«Сухой закон» отменили в 1933 году, но картофельный фермер уже мог позволить себе выполнить просьбу своих любимцев. Он купил давно заколоченный Дом оперы и устроил там Дворец кино. Кроме того, он снабдил детей деньгами, чтобы они смогли добиться успеха на том поприще, которое каждый из них выбрал.

Близнецы — девочка и мальчик — совсем не походили друг на друга. Торстон был худощав и чувствителен. Он любил собак и лошадей и хотел стать ветеринаром. Майло устроил его в Корнуоллский университет, где Торстон получил степень доктора ветеринарии.

Тельма была выше брата, крепче его и бойчее. Она хотела сниматься в кино. Майло отправил её в Голливуд. А в качестве дуэньи с ней поехала мачеха. Больше ни ту, ни другую Майло так и не увидел.

Тельма получила только маленькие роли в двух второстепенных фильмах и решила, что лучше открыть ресторан и играть в нём главную роль — хозяйки. Сначала Майло купил ей закусочную — она именовалась «Закусочная Теккереев», — а потом большой ресторан, называвшийся просто: «У Тельмы». Ресторан процветал. Умирая, Майло поделил своё состояние между Торстоном и Тельмон. Торстон открыл Ветеринарную лечебницу Теккерея в Локмастере, а Тельма воплотила свою мечту, открыв клуб для знатоков старого кино.

Майло похоронили на кладбище Хиллтоп, провожал его только мой дед. Он же, как того и хотел его друг, вырезал на надгробном камне: «Майло, картофельный фермер».

— Хорошая история! — воскликнул Квиллер, выключая диктофон. — А брат Тельмы жив?

— Нет. Доктор Торстон погиб в результате несчастного случая около года назад. Ходили слухи, что это убийство, но дела не завели. Говорили, будто группа коннозаводчиков захотела купить лечебницу Теккерея, но Торстон отказался её продавать. Сразу после его смерти они всё равно купили её у властей и сменили название. Я не читаю «Локмастерский вестник», так что подробности мне неизвестны. Но версия убийства, по-моему, вздор.

— Что ж, как бы то ни было, его сестра возвращается в родной город, чтобы «поразвлечься», как сказано во «Всякой всячине».

— Жена говорила мне об этом. И что, прикажете теперь плясать от радости? По-моему, эта Тельма просто перегрелась на калифорнийском солнце!

Хоть Квиллер и делал вид, будто Тельма Теккерей ему малоинтересна, однако любопытство одолевало его всё сильней, и он не мог дождаться, когда же вернётся из Калифорнии Фран Броуди.

Сиамцы знали: что-то должно произойти — что-то важное, но не страшное. Их рано накормили обедом; вазочки на кофейном столике наполнились орехами; на стойке бара появились бокалы и бутылки. Кошки внимательно следили за этими приготовлениями, отказавшись от обычной послеобеденной медитации на солнышке.

Квиллер всегда гордился своим умением принимать гостей и с блеском играл роль хозяина. На этот раз он мог щегольнуть круглым серебряным подносом с едва заметным узорчатым бортиком, достаточным, чтобы не принять поднос за колпак с автомобильного колеса, а чрезмерных украшений Квиллер не любил. У него уже были современные подносы — алюминиевые, хромированные, подносы из нержавеющей стали, он всё пускал в ход, подавая напитки. Но у серебряного, как он считал, была душа. Даже сиамцы это почувствовали. Они вспрыгнули на барную стойку и стали разглядывать свои отражения в полированной поверхности подноса. Его подарила Квиллеру одна молодая семейная пара, с которой он дружил.