Книга Игры патриотов - Том Клэнси

Понемногу начали включаться в работу и другие органы чувств. С перебоями, с провалами они начали поставлять центру — голове — различного рода информацию. К груди были пластырем прикреплены какие-то штуковины, которые невозможно было разглядеть. Пластырь чувствительно прихватил волосы на груди — Кэти, подвыпив, так любила играться с ними… Давало о себе знать левое плечо… Хотя — нет, никаких признаков жизни в нём. Все тело словно свинцом налито — и на сантиметр не подвинуться.

«Больница, — решил он спустя несколько минут. — Почему я в больнице?»

Джек долго пытался сосредоточиться на этой мысли, пока наконец не вспомнил, почему он тут. А когда вспомнил, то происшедшее понемногу стало выплывать из лекарственного тумана.

«В меня, кажется, тоже стреляли?» — Райан медленно повернул голову направо. Возле кровати висела на металлической стойке бутыль с физиологическим раствором, резиновый шланг от неё шёл под простыню, к его руке. Он напрягся, чтобы ощутить кончик катетера — где-то он должен был входить в локоть правой руки, — но так ничего и не уловил. Во рту было сухо до шершавости. «Мне ведь продырявили не правую руку…» — Затем он попытался повернуть голову налево. Но что-то мешало этому — что-то мягкое, однако неподатливое. Что именно — не так уж и важно. Даже собственное состояние его не очень-то занимало. То, что было вокруг, интересовало его больше. Взглянув чуть вверх, Райан увидел нечто вроде телеэкрана и ещё какую-то непонятную электронику. «Экран ЭКГ, что ли? В общем что-то вроде этого», — заключил он. Судя по всему, он был в хирургической палате, весь обмотанный проводами, точно космонавт.

— Ага, мы проснулись, — откуда-то издалека прозвучал голос. Райан упёр подбородок в грудь и только тогда увидел сестру лет пятидесяти. Лицом она была похожа на Бетти Дэвис, только вся в морщинах — должно быть, много лет то и дело что хмурилась. Он хотел сказать что-то, но рот был словно замазкой залеплен.

Получилось нечто среднее между хрипом и кваканьем. Пока он размышлял над тем, что же за звук вырвался из его рта, сестра исчезла.

Минуту спустя появился мужчина — тоже лет пятидесяти, высокий и худой, в зелёном одеянии хирурга. На шее у него висел стетоскоп. Что-то ещё было у него в руках, но что именно Райан не мог понять. Он выглядел довольно усталым, но всё же удовлетворённо улыбался.

— Ну-с, — сказал он, — мы проснулись. Как мы себя чувствуем?

На этот раз у него вырвался только хрип, но хотя бы без этого кваканья.

Врач — или кто он там был — жестом подозвал сестру. Она подошла к Райану со стаканом воды — на самом донышке. Он втянул её через стеклянную трубочку, но этого было слишком мало для глотка — он впитал её, как губка.

— Спасибо. Где я?

— В хирургической палате для выздоравливающих. Это больница св. Томаса. Вы здесь после операции на левом предплечье и плече. Я ваш хирург. Мы трудились над вами часов шесть, и, похоже, — добавил он рассудительно, — вы будете жить.

Райан был для него прежде всего лишь частью удачно проделанной работы.

Райан лениво подумал, что английский юмор, столь восхитительный в иной ситуации, был слишком сух в данных обстоятельствах. Он начал было сочинять, что бы такое сказать врачу, но тут увидел Кэти. Сестра с лицом Бетти Дэвис двинулась к ней, чтобы выпроводить из палаты.

— Прошу прощения, миссис Райан, но только медицинскому персоналу…

— Я — врач, — сказала Кэти и вытащила из кармана удостоверение личности.

— Глазной институт Вилмера, больница Джонса Хопкинса, — прочитал хирург и, протянув ей руку, одарил дружелюбной улыбкой. — Приветствую вас, коллега. Меня зовут Чарлз Скотт.

— Это верно, — слабым голосом подтвердил Райан. — Она — хирург, доктор медицины, а я — историк, тоже доктор…

Но никто, вроде бы, не обратил внимания на его слова.

— Сэр Чарлз Скотт? Профессор Скотт?

— Он самый.

Приятная улыбка.

«Каждый любит, когда его узнают», — подумал Райаи.

— Один из моих учителей, профессор Ноулис, — ваш знакомый.

— А-а, Деннис? Как он поживает?

— Прекрасно, доктор. Он сейчас ассистент профессора ортопедии, — сказала Кэти и перевела разговор на профессиональную почву. — А рентген вы делали?

— Вот он, — доктор Скотт извлёк из просторного конверта снимок и поднёс его к световой панели. — Он сделан до операции.

Кэти сморщила нос.

— Черт побери. — Она надела небольшие полукруглые очки, которыми всегда пользовалась, когда надо было что-то попристальней разглядеть, и которые Райан терпеть не мог. Он видел, как она слегка поворачивала голову из стороны в сторону, изучая снимок. — Я не знала, что это так плохо.

Профессор кивнул.

— Именно. Ключица, похоже, была сломана ещё до выстрела. А пуля прошла вот тут — совсем рядом с плечевым сплетением, так что нерв почти не задет… И всё же она понаделала дел… — Он скользнул карандашом по снимку — на что он там указывал, Райану не было видно. — Потом она развалила тут все в верхней части плечевой кости и застряла уже на выходе, как раз под кожей. Чертовски мощная штука, девятимиллиметровка. Так что, как видите, площадь поражения довольно значительна. Нам пришлось попотеть, пока мы собрали воедино все эти осколки. Но нам это удалось. — Теперь доктор Скотт пристроил рядом другой снимок. Кэти некоторое время молча изучала их.

— Прекрасная работа, доктор!

Сэр Чарлз улыбнулся чуть шире, чем прежде.

— Полагаю, что услышать такое из уст хирурга больницы Джонса Хопкинса комплимент. Эти металлические штифты, боюсь, навсегда тут, так же как и шуруп, но прочее заживёт вполне нормально. Как видите, все большие осколки кости водворены на надлежащее место, и у нас есть все основания надеяться на полное выздоровление.

— Каковы будут последствия?

Вопрос был задан спокойным тоном. Кэти умела быть умопомрачительно бесстрастной, когда дело касалось её работы.

— Трудно сказать, — задумчиво сказал доктор. — Похоже, что незначительные. Но мы не можем гарантировать полное восстановление функций — площадь поражения была всё-таки слишком большой.

— Не расскажете ли вы об этом и мне тоже? — сказал Райан, норовя прозвучать как можно более сурово, но это у него не вышло.

— Я имею в виду, мистер Райан, что подвижность вашей руки, по-видимому, будет ограниченной — пока трудно сказать, до какой степени. А кроме того, отныне у вас всегда будет собственный барометр. Перемену погоды вы будете чувствовать раньше всех.

— Сколько он пробудет в гипсе? — поинтересовалась Кэти.

— Месяц, по крайней мере, — сказал хирург, как бы извиняясь. — Это неудобно, я знаю, но плечо должно быть в полном покое, хотя бы в течение месяца. Потом мы изучим ситуацию и, возможно, перейдём к нормальному гипсу ещё… ну, ещё на месяц, полагаю. Пока все идёт нормально, никаких аллергий — у него отличное здоровье, и вообще он в хорошей физической форме.