Книга Небесный странник - Владимир Корн

— Будем пролетать над Гволсуолем — снизимся, — заявил он, — и постараемся сбросить тебя прямо в трубу твоего дома, мы всегда так делаем. Если не хочешь в трубу а, например, во двор, заранее попроси господина капитана. Но в любом случае, сбросить тебя придется.

Нет, боялся я совсем не этого, другого: меня высадят в Гволсуоле, а сами улетят дальше. И на этом все закончится. И мне никогда уже не придется подняться в небо, туда, где я теперь постоянно летал даже во сне.

Но нет, все мои страхи оказались напрасными. Капитан «Орегано» сам подошел ко мне и предложил то, что я все время оттягивал на самый последний момент, опасаясь отказа, — остаться в команде.

Следующие пять лет моей жизни неразлучно были связаны с «Орегано». А матрос, который все пугал меня тем, что домой мне придется вернуться через трубу, оказался вполне неплохим парнем, и мы даже сдружились. Зовут его Энди Ансельм, и теперь он один из команды «Небесного странника».

В Гволсуоле после этого я побывал только один раз, погостив две недели. Привез подарки отцу с матерью и брату, успевшему жениться и обзавестись парочкой сопливых карапузов, для которых я стал дядей. Матери я втайне от отца также оставил денег — немного, у меня тогда их почти не водилось. Вернее, не так — я копил золото на покупку медальона воздушного навигатора. Потом, став навигатором, я начал откладывать деньги, надеясь когда-нибудь накопить на собственный корабль и уже на нем прилететь в родные края.

За тот срок, что я отсутствовал в Гволсуоле, там не изменилось ничего.

Да и что могло измениться? Можно с точностью предсказать, что будет происходить день за днем на целый год вперед. И на следующий год, и еще на следующий, и так раз за разом.

После осенних штормов начнется рыбалка на проходящую мимо Гволсуоля семгу. Затем, перед праздником в честь Богини-Матери, из ближайшего города Тири, куда и уходит весь улов, прибудет сборщик налогов. Он приезжает два раза в год, и всегда день в день. Его встретит староста Олор Прачет, сын старого Прачета — лекаря. С Олором сборщик налогов пропьянствует пару дней, после чего снова уедет в Тири. А староста, приходя в себя, будет неделю болеть, потому что пить ему нельзя. Да, забыл добавить. На следующий день после приезда сборщика налогов вечером в дом к старосте придет Каира, вдова пропавшего в море Катора Милза, чтобы покинуть дом только утром, стыдливо пряча глаза.

Все то время, что я гостил в родительском доме, на душе было немного грустно и в то же время радостно, что мне не придется провести в Гволсуоле всю оставшуюся жизнь.

* * *

После нескольких лет службы на «Орегано», получив медальон воздушного навигатора, по рекомендации капитана Кторна Миккейна я ушел на «Барракуду», копию «Орегано» — такой же двухмачтовый парусник, отличающийся только более высокой надстройкой на носу.

Кристан Нейсар, капитан «Барракуды», остался без помощника внезапно — тот исчез во время ночной вахты. Такое бывает, причем чаще, чем можно подумать, и все отлично знают: вывалиться во время полета корабля — верная смерть. Это тебе не море, когда, упав за борт, шансов, что тебя найдут, подберут или сам сможешь куда-нибудь выплыть, значительно больше.

Хотя слышал я и о другом случае — один из матросов умудрился не превратиться в лепешку, удачно угодив на крутой, поросший кустарником склон заболоченного оврага. Правда, на борт летучего корабля после своего вынужденного полета он больше ни ногой, но в остальном жизнь у него сложилось вполне удачно. Конечно же, по его представлениям, в любой таверне, где любят отдыхать воздухоплаватели, или как сами они себя называют — парители, были рады его видеть за своим столом. Ему всегда и наливали, и кормили бесплатно, лишь просили рассказать о том, как он, вывалившись с летучего корабля, сумел остаться в живых.

Оно и понятно — выпасть за борт может каждый, и вот оно, живое подтверждение, чудеса все же случаются, пусть и очень, очень редко…

Мой новый капитан, Кристан Нейсар, походил на прежнего только сложением — оба они среднего роста и широкоплечие. Ну и еще возрастом, обоим около сорока. Но в отличие рыжеволосого и рыжебородого Миккейна Нейсар — брюнет и всегда с гладко выбритым лицом. Имелись и другие отличия. Если Кторн Миккейн мог иногда быть очень жестким, порой даже жестоким, то капитан «Барракуды» никогда не повышал голос, но умел посмотреть так, что лучше бы уж он от души выругался.

Отношения у меня с новым капитаном сложились сразу. Понаблюдав за мной некоторое время и задав пару десятков вопросов, иногда очень каверзных, он доверил мне самостоятельные вахты, в том числе и ночные. Что само по себе людям понимающим о многом уже говорит. И все же с «Орегано» на «Барракуду» я уходил неохотно. Понятно, что должность навигатора — не работа матросом. Тут и жалованье выше, и уважения больше. Только вот слишком уж я считал себя обязанным Кторну Миккейну за все то, что он для меня сделал. Ведь и навигатором я стал во многом благодаря ему.

Капитан Миккейн помог мне и еще в одном деле — обнаружить мой талант. Случилось это после того, как «Орегано» пришлось побывать в Желтом тумане.

Желтый туман страшен именно кораблям, бороздящим небо. На земле его можно и не заметить, лишь ощутить на лице липкую жидкость, чтобы недовольно смахнуть ее рукой. Он не ядовит, не мешает дышать, случается редко, словом, жить никому не мешает.

Но только не тем, кто в небе. Потому что л'хассы теряют в Желтом тумане всю свою силу, иногда так быстро, что порой корабль, не успев опуститься, попросту падает с неба на землю.

Определить, что на тебя надвигается Желтый туман, можно и ночью, ведь он светится желтыми искорками. Когда ветер очень силен, можно не беспокоиться — на высоте он непременно развеет туман. И все равно, чуть ли не первая обязанность человека, несущего вахту на мостике, — следить, чтобы летучий корабль не попал в Желтый туман.

Конечно, к тому времени, когда мне впервые пришлось столкнуться с Желтым туманом, я уже был достаточно наслышан о нем еще в первое время своего пребывания на борту «Орегано». Чем еще заниматься на ночных вахтах в ожидании приказов с мостика, как не слушать рассказы об ужасах, случающихся с небесными кораблями, особенно когда твой лучший и пока единственный друг знает великое множество таких баек.

Сначала действительно было жутковато, представляя, что летишь себе, летишь, рассчитывая завтра опуститься где-нибудь в Борнместире, когда вдруг — палуба резко уходит из-под ног, проваливаясь, и тебе только и остается, что ее догонять, встретившись уже на земле. Затем рассказы Энди Ансельма — а именно он старательно меня ими пичкал, — потеряли ту остроту и свежесть восприятия, что была присуща им в самом начале.

Мы отлично с ним поладили, с Энди, хотя он и старше меня на целых семь лет.

Наше общение, поначалу вынужденное, по крайней мере с его стороны — капитан Миккейн поручил ему приглядывать за мной, вскоре переросло в дружбу. И именно благодаря его рассказам, когда пришло время встретиться с Желтым туманом наяву, я был уже готов к этой встрече…