Книга Укрощенный дьявол - Лиз Карлайл

– Да, сэр, – кивнула Обри.

– Я не завтракаю, – глубоко вздохнув, продолжил Лоример, – и не принимаю посетителей. Почту вскрывайте сами, и если это счет, оплатите его; если речь идет о делах имения, обсудите их с Джайлзом; если это что-то еще – сожгите. Если я иду в деревню и возвращаюсь с проституткой, это мое дело. Если я напьюсь до бесчувствия и обгажусь, это мое дело. Если я решу раздеться донага и с голой задницей бегать по парапету – что это будет, миссис Монтфорд?

– В-ваше дело, сэр?

– Вы чертовски правы. А если это кому-то не нравится, он может отправляться ко всем чертям. Вы согласны на это, миссис Монтфорд?

– Да, сэр.

– И еще одно, миссис Монтфорд, – саркастически усмехнулся Лоример. – Я ненавижу детей. Чтобы этот ваш сопливый щенок не попадался мне на глаза, поняли? Если вы позволите мальчишке приблизиться ко мне, я, клянусь Богом, научу его всему, что знаю, начиная со слов «черт побери».

– Да, сэр, – ответила Обри, чувствуя, что ноги отказываются служить ей. – Обещаю, что буду держать его в стороне. Есть... что-нибудь еще?

– Я скажу! – хрипло расхохотался майор. – Через два дня вся проклятая деревня будет шептаться, что вы очередной мой лакомый кусочек из Лондона. Так говорят всякий раз, когда сюда нанимается хорошенькая женщина.

Обри почувствовала приступ тошноты.

– Вот так! – прогремел он, опрокидывая в себя полный стакан виски. – Теперь у вас есть великолепная работа, миссис Монтфорд. Она может доставить вам много радости.

– Б-благодарю вас, сэр.

Майор Лоример икнул, и Обри, неловко присев в реверансе, поспешно ушла.

Глава 1,

в которой лорд де Венденхайм не шутит

Сентябрь 1829 года

В Мейфэре стоял чудесный день. Окна магазинов и домов были распахнуты навстречу осеннему ветерку; служанки на всей Хилл-стрит пользовались случаем подмести парадные лестницы, пока еще пригревало солнце; проезжавшие кучера охотно снимали шляпы, а вдоль тротуара выстроилось полдюжины лакеев, вышедших подышать свежим воздухом и ожидавших какого-нибудь – или никакого – поручения.

Библиотека графа Уолрейфена, расположенная в углу на третьем этаже, великолепно подходила для того, чтобы наслаждаться таким днем. Все четыре оконные рамы были подняты, а за спиной графа раздавалось воркование голубей, чистивших перышки. Но в отличие от служанок Уолрейфен не испытывал удовольствия – он вообще редко бывал доволен – и поэтому, бросив на стол письмо, которое читал, сердито взглянул через комнату на своего секретаря.

– Огилви! – громко сказал он. – Голуби! Голуби! Прогоните их с этого подоконника!

Огилви побледнел, но, к своей чести, быстро поднялся из-за письменного стола с линейкой в руке.

– Кыш, кыш! – закричал он среди хлопанья и взмахов крыльев. – Пошли вон, чертенята!

Коротко поклонившись, он снова занялся своей работой, а Уолрейфен, почувствовав себя дураком, тихо кашлянул. Возможно, молодой Огилви не был еще всезнайкой в делах, но разве это обязанность парня гонять голубей? Уолрейфен уже собирался извиниться, но в этот момент порыв ветра открыл папку у него на столе, корреспонденция за два года разлетелась по комнате – небольшой торнадо из листов писчей бумаги, – и граф громко выругался.

– Огилви, разве не достаточно того, что эта женщина досаждает мне каждую неделю своими разглагольствованиями? – ворчал Уолрейфен, пока они вдвоем собирали бумаги. – Так теперь, видимо, послания миссис Монтфорд достались и дьяволу.

Но конечно, этого не произошло, потому что порыв ветра уже стих.

– Ничего не пропало, сэр. – Огилви легонько постучал стопкой бумаг о стол, выравнивая ее, и протянул папку Уолрейфену. – Все здесь.

– Этого я и боялся, – криво усмехнулся граф. Молодой человек с улыбкой вернулся к своей работе, а Уолрейфен открыл папку и начал снова читать лежавшее сверху письмо.

«Замок Кардоу

21 сентября

Милорд,

как я объясняла в своих четырех последних письмах, необходимо срочно принять решение относительно западной башни. Не получив от Вас ответа, я взяла на себя смелость послать в Бристоль за архитектором. «Симпсон и Верней» сообщили, что во внешней стене существует глубокая трещина, и основание сильно смещено. Прошу Вас, сэр, ответьте, следует ли ее снести или укрепить? Уверяю Вас, я понимаю, что это не мое дело, но я только хочу, чтобы решение было принято, пока она не обрушилась на одного из садовников, когда он будет случайно проходить мимо.

Ваша покорная слуга,

миссис Монтфорд».

Господи, неужели это уже пятое ее письмо по поводу заплесневелой старой башни? Можно подумать, что она помешалась на этой проклятой башне. У Уолрейфена больше не было никакого желания размышлять над этим. Правда, она наняла архитекторов. Да, при умелом управлении миссис Монтфорд можно было спокойно ничего не предпринимать и просто забыть, как ему хотелось, о Кардоу и обо всем, что связано с ним. Это была почти невероятная роскошь!

Он перешел к следующему листу. Ха! Еще одна ее излюбленная жалоба – на дядю Элиаса. Бедный старик, вероятно, не знает ни минуты покоя.

«Милорд,

Вашему дяде становится все хуже; могу предположить, что он страдает от разлития желчи. Он не подпускает Креншоу, и на прошлой неделе запустил доктору в голову пустой бутылкой, когда тот усаживался в экипаж. Но с его зрением происходит то же самое, что и с его печенью, и бутылка не попала в цель. И все же я умоляю Вас обратить на него внимание и убедить его дать согласие...»

– Мадам, – пробормотал Уолрейфен, обращаясь к листу бумаги, – если ваше постоянное ворчание не убедило его, то у меня нет никакого шанса.

– Прошу прощения, милорд? – Оторвавшись от работы, Огилви взглянул на него.

Уолрейфен двумя пальцами поднял письмо, как будто это был грязный носовой платок.

– Ах, экономка, – понимающе сказал юноша.

Да, экономка. Общеизвестный источник раздражения. Грустно улыбнувшись, Уолрейфен убрал письмо в папку, а затем, непонятно почему, вытащил из стопки другое, отправленное в марте два года назад – раньше оно доставляло ему удовольствие.

«Милорд,

Ваш дядя снова выгнал меня. Прошу Вас, скажите, должна я остаться или уйти? Если я должна уйти, то сообщаю, что мне должны один фунт восемь шиллингов шесть пенсов, которые я заплатила аптекарю на прошлой неделе, когда Ваш дядя нарочно проглотил ключ от ящика с деньгами. (Мы обменялись бранными словами, когда у него возникло желание купить в деревне незаконное бренди.) Если я должна остаться, то, прошу Вас, незамедлительно напишите ему и скажите, что ключ от ящика с деньгами нужно вернуть и что этот долг, так сказать, остается за ним...»