Книга Без права на жизнь - Александр Голодный

Переодетый Солдат улыбался. Посмотрел на него — и сердце защемило. Совсем подросток. Тинейджер чумазый. Лаборатории… твари, кишки на микроскоп намотал бы. Опыты ставили — вон плохо зарастающие пятна на голове, следы от электродов. Так, успокоиться, давай вдох-выдох несколько раз. Лучше о еде думай. Кстати, жрать распирает вообще не по-детски. Или по-детски, учитывая новый возраст.

Залежи офисных (судя по количеству и содержимому бумаги) мешков принесли результат — несколько тарелок с качественно засохшими остатками ланчей (похоже, крысы не добрались), пинтовые бутылки с газировкой типа пепси (тьфу, совсем разложилась, химией несет), бутылки с чем-то вроде зеленого сладкого чая (то, что надо), недоеденные бисквиты, треть рулона скотча (отлично, как раз портянки закрепить). Выпотрошив все мешки, накрыли симпатичный пикничок на торчащем из мусора бетонном блоке. Но сначала я вымыл лицо и руки скончавшейся пепси и умыл напарника. Когда попытался его наклонить, он вздрогнул и жалобно вскрикнул.

— Извини, Солдат. Дай посмотрю, что там у тебя?

— Боно, Сеант, боно.

— Я понял, больно. Не бойся, я осторожно.

На затылке торчат покрытые присохшей сукровицей три здоровые шишки. Ударился? Не похоже — слишком правильно расположены. Лаборатории. Похоже, проколы в черепе.

Осторожно нагнув за шею, я умыл паренька, непроизвольно вспомнив, как совсем так же когда-то умывал маленького сына. В висках тревожно застучало — да, нервы совсем не к черту. Все, забыть, забыть, успокойся. Надо держаться.

— Пошли кушать, братишка. Еда, Солдат.

— Еа, Сеант.

Пошло просто замечательно. Вкусно жрет местный офисный планктон — хрустя засохшими комками, мы дружно умяли лапшу (копия наша — Доширак) с острым соусом и окаменевшие ломтики жареного картофеля, запили вполне приличные на вкус, превратившиеся в сухарики, кусочки бисквитов. В животе ощутимо потяжелело, накатила слабость.

— Отлично, Солдат, давай посидим немного да пойдем назад.

Солнце скатилось почти до горизонта, рельефно выделяя и подсвечивая красным мусорные холмы. Легкий ветерок гоняет ударные миазмы, шурша бумагой и полиэтиленом. М-да, на сытое брюхо можно и романтиком стать. Нагнувшись, подобрал практически чистую цветную газету — судя по всему, аналог нашей бесплатной рассылки. Так, что там с датой? 27 июля 1992 года. Похоже, Христос в этом мире тоже был. Газета довольно свежая — в середине чуть-чуть попахивает типографской краской. Значит, сейчас где-то август. Интересно, сколько продлится тепло? Зима — смерть для бездомного. Хотя мне ли бояться смерти?

Встряхнувшись, поднял начавшего задремывать от сытости напарника, и мы заковыляли назад. Путь определял Солдат — похоже, у парня компас в голове. Без него бы точно заблудился. К шалашу вышли с последними лучами заходящего солнца. Но, прежде чем отправиться на отдых, решился слазить на ближайшую высокую кучу и осмотреться. Склон из мешков со строительным мусором вполне подходит для восхождения даже для моего хилого тела. Минут десять старательно ползу, изображая альпиниста на карачках, и вот она, вершина. Держась за удачно торчащий угол рамы (кстати, деревянной), выпрямляюсь на трясущихся ногах и осматриваюсь.

Вот на востоке, довольно близко, ангары. Мусор вокруг убран, вычищена и идущая к ним асфальтовая дорога. От нее проложены несколько более светлых, похоже, насыпных гравийных. Дорога уходит на северо-восток, а там… точно, стена. Качественная бетонная, высокая. Она же и на северо-востоке, а на юг и запад, хотя против солнца видно плохо, свалка до горизонта. Да, помойка грандиозная.

С трудом спустившись вниз, с помощью Солдата кое-как разровнял кучу лохмотьев, и, по-братски поделив пальто, мы легли в стремительно наступающей темноте.

— Спокойной ночи, братишка.

— Соо, Сеант.

Утро разбудило солнечным лучом и прохладой. Сощурившись, я звонко чихнул, разбудив прижавшегося к боку напарника.

— Доброе утро, Солдат. Подъем, братишка.

— Поем, Сеант.

Одевшись и энергично растерев лицо (умыться бы), разобрал вчерашние находки. Развесил на стенках шалаша носки высохнуть и проветриться на солнышке, спрятал пакет с хозяйственной мелочовкой от греха подальше в строительных мешках и предложил:

— Пошли, Солдат, завтрак добывать. Еда, дружище.

— Еа, Сеант, — энергично закивал он.

Ушли от шалаша довольно далеко, по внутреннему ощущению — за километр. Судя по нарастающему зловонию гниющих пищевых отбросов, карканью многочисленных ворон, рядом начиналась продуктовая помойка. А вот и она — площадка с невысокими кучами, следами мощных колес и копошащимися в отбросах конкурентами. Мощно смердит протухшим мясом, гниющей капустой и почему-то аммиаком. М-да, перчатки бы. И раковину с чистой водой. И еще помечтать, пока все съедобное не разобрали. Решительно сев на корточки к ближайшей куче, принялся за сортировку. Получасовой упорный труд принес нам с напарником полпакета подгнивших яблок и слив, несколько проросших луковиц, треснувшие помидорины, вялые огурцы и какие-то галеты в трех раздавленных пачках. Выяснилась и причина аммиачного амбре. Я здорово обрадовался, когда увидел солидный ломоть копченого бекона, очень симпатичного на вид. Но, подняв добычу, почувствовал от нее невыносимый нашатырный смрад. Кусок был весь в слизи, образованной толстой разлагающейся синтетической пленкой.

— Сеант, ось, нет.

— Да понял я, что это жрать нельзя. Не понял только, что за фигня.

Последующие аналогичные находки навели на правильную мысль. Похоже, местные химики разработали особую пленку для пищевых скоропортящихся продуктов, превращающуюся в едкое вонючее вещество по истечении срока годности содержимого.

— Хитро придумано. Потребителя тут любят и уважают, точно.

С трудом очистив руку о гниющую мякоть арбуза, продолжил поиски, размышляя — на какую глубину мог провоняться бекон. Жизненно нужен нож.

Ну никак не упиралось мне поедать раскопанное добро без мытья. Понятно, что грязи вокруг хватало, ковыряющиеся в кучах конкуренты (выглядят вообще опустившимися) засовывают в рот найденное прямо на месте, без следов душевных переживаний. Но воображение ярко рисует дизентерию, холеру и прочие радости немытых фруктов. А смерть от поноса в ближайшие планы не входит.

— Солдат, нужна вода. Мыть, понимаешь?

Напарник неуверенно пожал плечами. Я показал, как умывался, как мыли руки. Опять пожатие плеч. Понятно. Будем искать.

Поиски закончились той же мякотью колотых забродивших арбузов. Насколько помню, кишечные палочки спирт не любят. Правда, будут присутствовать дрожжевые, да и хрен с ними — аппетит разгулялся не на шутку.

Витаминчики прошли отлично. После короткого отдыха решил прогуляться в направлении шалаша в поисках воды и чего-нибудь мыльного. Но удача перестала нас баловать. Мешки шли выпотрошенные, сливая жидкости в две бутылки, мы еле набрали полпинты для питья и полторы для умывания. Одежда попадалась регулярно, но все было дико грязным и рваным.