Книга Конец времен. Элиты, контрэлиты и путь политического распада - Петр Валентинович Турчин

создаются элиты? Чтобы понять перепроизводство элиты, нужно разобраться в социальном воспроизводстве элит, выяснить, что с ними происходит на протяжении времени.

Давайте различать тех, кто уже занимает элитные позиции (устоявшуюся элиту), и тех, кто хочет занять такие позиции (претендентов). Претенденты на элиту различаются в зависимости от того, какую именно власть они хотят получить и к какому уровню стремятся. Например, большинство лейтенантов жаждет стать майорами, а большинство майоров метит в однозвездные генералы, тогда как последние мечтают о дополнительных звездах на погонах. Точно так же «декамиллионеры» (с десятками миллионов долларов) хотят стать сантимиллионерами (с сотнями миллионов), а те, кто уже заработал свои первые 100 миллионов долларов, стремятся попасть в миллиардеры.

Далеко не все обращают помыслы на обретение власти, но претендентов всегда больше, чем «властных» должностей. Неизбежно находятся те, кто пытается, но не может получить власть, – это несостоявшиеся претенденты на элиту. Перепроизводство элиты возникает, когда спрос на руководящие посты со стороны претендентов значительно превышает предложение. Давайте пока сосредоточимся на связи между богатством и политикой и посмотрим, как может развиваться здесь перепроизводство элиты.

С 1980-х годов число сверхбогатых в Америке – тех, кто сто`ит не менее 10 миллионов долларов, то есть «декамиллионеров», – начало быстро расти 67. В 1983 году насчитывалось всего 66 000 таких людей, а в 2019 году (последнем, для которого имеется надежная статистика) их количество увеличилось более чем в десять раз – до 693 000 человек. Это не следствие обесценивания доллара; для уточнения принадлежности к этой группе мы берем за основу стоимость доллара в 1995 году. За указанный период общее количество интересующих нас лиц выросло на 53 процента, так что в пропорциональном отношении «декамиллионеры» (ранее 0,08 процента) теперь составляют 0,54 процента от общей численности населения.

Аналогичный рост состояния богачей отмечается и ниже в «пищевой цепочке». Если число «декамиллионеров» увеличилось в десять раз, то количество людей с состоянием 5 миллионов долларов и более увеличилось в семь раз, а количество простых миллионеров увеличилось в четыре раза. В целом чем выше уровень состояния, на которое мы смотрим, тем больше оно выросло за последние сорок лет.

На первый взгляд увеличение числа богатых людей не внушает опасений, не правда ли? В конце концов, стремление разбогатеть – неотъемлемая часть американской мечты. Но у этой хорошей новости есть отрицательные последствия. Во-первых, раздувание класса сверхбогатых происходит за счет благосостояния остального населения. Пока число сверхбогатых увеличивается, доходы и богатство типичной американской семьи сокращаются. (Более точный термин для «типичного» богатства – «медиана», распределение богатства на равные половины; экономический упадок американских рабочих станет главной темой главы 3.) Это расхождение между финансовым благополучием простых американцев и богатой элиты привело к быстрому нарастанию экономического неравенства, о котором много говорят в последние годы.

Вторая проблема не столь очевидна и менее понятна 8. Когда социальная пирамида становится шаткой, это сулит малоприятные последствия для стабильности наших обществ.

Чтобы понять, почему это так, обратимся к игре. В мюзикле «Эвита» группа аргентинских офицеров играет в «музыкальные стулья». Все происходит следующим образом: звучит музыка, офицеры движутся вокруг стульев; когда музыка замолкает, каждый игрок должен найти свободный стул и сесть. Однако игроков больше, чем стульев, поэтому тот бедолага, которому не удалось занять стул, выбывает. Затем игра возобновляется, причем «лишний» стул убирают. В итоге остается единственный победитель. В «Эвите» им стал полковник Хуан Перон, который позже в мюзикле (как и в реальной жизни) сделался президентом Аргентины и основателем Перонистской партии.

В элитной игре претендентов, или, для краткости, в «игре на повышение», мы не уменьшаем количество стульев в каждом раунде, а увеличиваем количество игроков. Игра начинается так же, как в «музыкальных стульях», и десять стульев олицетворяют власть (например, политические посты). В первом раунде одиннадцать игроков (претендентов) сражаются за места. Десять победителей входят в устоявшуюся элиту, а проигравший становится разочарованным претендентом. В следующих раундах мы увеличиваем количество игроков, в итоге удваивая, а затем утраивая их число, тогда как стульев по-прежнему десять. Количество победителей остается прежним, но количество разочарованных претендентов возрастает – с первоначального одного до десяти, а затем до двадцати. Вообразите градус хаоса и плотность конфликтов по ходу игры! (Я бы не советовал играть в эту игру на дне рождения ребенка.) Существует также своеобразный «эффект усиления»: когда мы увеличиваем количество претендентов в два, а затем в три раза, число неудовлетворенных увеличивается в десять, а затем в двадцать раз. (Это общая черта перепроизводства элит.)

В теории игр, разделе математики, изучающем стратегические взаимодействия, игроки должны разрабатывать выигрышные стратегии в рамках заданных правил. Но в реальной жизни люди постоянно нарушают правила. По мере роста числа претендентов на одну из руководящих должностей некоторые неизбежно решают расширить правила. Например, можно замедлить шаг у стула или даже остановиться и подождать прямо возле него, пока не смолкнет музыка, отпихивая при этом других претендентов. Поздравляю, вы только что стали контрэлитой – тем, кто готов нарушать правила, чтобы преуспеть в игре. К сожалению, другие игроки быстро спохватываются, и вскоре у каждого стула собирается целая толпа, так что неминуемо приближается этап кулачного боя, когда все ввяжутся в схватку друг против друга. Это хорошая модель для понимания последствий перепроизводства элиты в реальной жизни.

На практике, как мы видели, за последние сорок лет число обладателей богатства разного уровня увеличилось в четыре, семь и даже в десять раз. Лишь небольшая часть решает потратить толику своего состояния ради политических достижений. Кто-то, например, может позариться на место в палате представителей или Сенате или вступить в поединок за пост губернатора штата. Главной наградой, конечно же, является президентство. Число властных должностей оставалось неизменным на протяжении последних десятилетий, но число претендентов на них возрастало заодно с общим числом обладателей богатства. Из-за эффекта усиления число разочарованных претендентов росло даже быстрее, чем само по себе поразительное увеличение числа обладателей богатства.

Этот вывод не просто какая-то абстрактная модель. Теперь мы можем проникнуть в суть ряда выборных тенденций в США, выделенных Центром гибкой политики 9. Одна заключается в том, что в 1990-е годы начало возрастать число самофинансируемых кандидатов. На выборах в Конгресс 2000 года (довыборы в палату представителей и Сенат) девятнадцать кандидатов по отдельности потратили 1 миллион долларов или более из собственных средств на свои кампании. В следующем туре выборов на место в Конгрессе претендовали двадцать два богача. Двадцать лет спустя их число выросло приблизительно вдвое: сорок один и тридцать шесть кандидатов по отдельности потратили 1 миллион долларов и более в 2018 и 2020 годах.

Еще более наглядным показателем перепроизводства владельцев богатств и