Книга Дерзкие. Будешь моей - Катерина Пелевина

Пашка посмеивается.

— И про него в том числе…Гадёныш женился, прикинь, — сообщает он, отчего мне становится реально очень весело, и я всё же решаюсь сесть в машину и поехать с ним на ужин, чтобы хоть немного отвлечься от всех насущных проблем.

— А в какой ресторан поедем? — интересуюсь, когда выезжаем на главную.

— В «Дьюри». Была там?

— Нет, я мало где была, — улыбаюсь, на что Паша пожимает плечами.

— А я за этот год только и делал, что изучал тут всё. От свободных ниш до вложений…Сколько труда ушло, но оно того стоило…Ванька теперь тянет из меня бабло, как говнокачка, — ржёт он, на что я закатываю глаза.

— Он всегда был сообразительным парнем… — издеваюсь в ответ.

Когда подъезжаем до того самого места, я вдруг понимаю, что соврала. Я была здесь. С Глебом. В тот самый раз, когда мы заезжали поужинать и решить вопрос насчёт Гамеля, но я даже не обратила внимание на название, потому что была раздражена. Мне было плевать. А теперь я захожу сюда с другим парнем и вижу ту самую приветливую девушку-администратора, которая встречала и провожала нас в прошлый раз с Глебом.

Больно. Как же больно!

Всё напоминает о нём…

— Здравствуйте, пройдёмте. Меню на столике. Ваш официант на сегодня — Владлен. Если будут какие-то вопросы, всегда можете обратиться ко мне. Меня зовут Ангелина. Располагайтесь, — девушка покидает нас, доведя до столика возле окна, и растворяется в стенах просторного зала.

— Знаешь, я солгала, я была здесь…Просто не знала названия. Один раз была…

— Оу…Жаль конечно. Мечтал отвести тебя в место, где ты ещё не была…

— Да не страшно…Я, знаешь…Я не голодная, Паш…И точно не буду есть, — признаюсь немного с опаской. Не стану же говорить, что мой желудок отвергает почти всё, кроме гречки и курицы, блин. А есть это в ресторане как-то даже смешно.

— А хотя бы десерт?

Мотаю головой, но тут же растягиваю улыбку.

— Но я точно буду воду. Много воды…Желательно с лимоном…

— Хорошо, — посмеивается он, глядя на меня. А потом мы около двух часов обсуждаем всё на свете. Бывших одноклассников, учителей, какие-то старые приколы, происшествия, родителей.

— Спасибо тебе…Я реально очень давно вот так не отвлекалась просто на воспоминания…Это дорогого стоит…

— Ну вот видишь…А ещё я порой вспоминаю наш с тобой странный поцелуй у новогодней ёлки и мне до жути стыдно, — признаётся он, вызвав у меня смех.

— Почему???

— Ну, я тогда как бы облажался… — добавляет он, а я понять не могу о чём он вообще говорит. Просто толком и не помню, что такого тогда случилось. Вообще как-то не запомнилось. Наверное, потому что я все остальные свои поцелуи до Глеба и за поцелуи-то не считаю…Всё было не тем…Абсолютно не тем. И я не помню ничего, кроме его губ на своих.

— Не помню, — наигранно улыбаюсь, отмахиваясь и изучая антураж вокруг. Паша же смотрит только на меня, будто пытается проделать во мне дыру своим пристальным вниманием. Но после провокационных взглядов Глеба, которыми можно сжечь дотла все внутренности, вот эти попытки для меня будто реально детский лепет.

— Так ты скажешь почему не хочешь новых отношений? Он тебя обидел?

— Паш… — тут же осекаю его. — Не надо. Об этом я явно не готова разговаривать. Я хотела сказать тебе, что я здесь совсем ненадолго. Всего-то на три недели и потом всё…Улетаю на ПМЖ во Владивосток.

— Что? — растерянно смотрит он, слегка прибитый к земле моим таким заявлением.

— Да…Поэтому об отношениях не может быть и речи, — заявляю, на что он ещё сильнее расстраивается.

— Но Владивосток ведь не проблема. Я и сам могу туда уехать. Следом за тобой, — заявляет он, полный уверенности. Чушь конечно какая-то с его стороны, поэтому я просто и скупо отвечаю:

— Нет, это ни к чему.

Чувствую, что начинаю нервничать. А когда это обычно происходит, меня выворачивает. Поэтому я только стараюсь справиться с новым приступом, однако, не выдерживая, всё же направляюсь в сторону уборной, предупредив Пашу, что мне нужно уединиться.

Когда захожу туда, тут же закрываюсь в одной из кабинок и извергаю из себя всю жидкость, что выпила, отчего у меня нестерпимая боль во всём желудке. Словно острый приступ изжоги или гастрита. Естественно, блин. Нашла что пить на голодный желудок…Воду с лимоном! Дура…

Выхожу оттуда слегка потрепанной и включаю воду, склонившись к раковине и прополаскивая рот, пока взгляд в зеркале не натыкается на знакомые золотистые локоны и голубые глаза Беаты Домбровской. У меня будто чеку внутри вырывает. Мы смотрим друг на друга, и она кажется слышала, что со мной там происходило.

Господи, лишь бы только подумала, что я просто перебрала с алкоголем. Пожалуйста!

Пульс учащается до максимума. Меня же сейчас бомбанёт!

Я кое-как отрываю от неё свои глаза, судорожно вытирая рот салфеткой, и выбегаю оттуда прочь, словно ужаленная, делая вид, что мы незнакомы.

Что она вообще здесь делает? Она с Глебом? Если да…Он знает, что я здесь? Он видел? Как так вообще получилось, что мы с Беатой оказались в одном месте в одно время?!

Не успеваю ответить себе на все эти многочисленные вопросы, как застываю в ужасе перед нашим столиком, глядя на то, как Глеб склоняется над Пашей и что-то шепчет ему на ухо, метнув свой ледяной уничтожающий взгляд в мою сторону…

Глава 2

Сердце воет набатом, когда вижу, как он смотрит. Не в силах разорвать этот магический зрительный контакт стою, как обмершая перед ним, и не шевелюсь до тех пор, пока он не уходит от нашего столика, бросив последний небрежный мажущий взгляд в мою сторону.

Только тогда я позволяю себе отмереть и подойти обратно к Паше.

— Что это было? Что он тебе говорил?! — спрашиваю, нахмурившись. Внутри просто ураган и меня закручивает в смертельную воронку вместе со всеми своими воспоминаниями.

Это нечестно! Остановись! Исчезни, будто тебя и не было! Мне больно!