Книга Первый/последний - Тори Ру

лучшее, впервые за долгое время хочется жить.

— Спасибо тебе за все, Дин. Чем мне тебя отблагодарить?

— Ничем, — она допивает пиво, за стеклянным донышком скрывая смущение, отставляет поднос и озорно подмигивает: — Мне достаточно очередного плюсика в моем списке спасенных душ. Надеюсь, когда-нибудь там появится еще один...

***

Мы гуляем по старому парку — древние дубы исполинских размеров тяжко вздыхают над головой, между необъятными стволами трепещут растяжки разноцветных флажков. Разморенные последним теплом горожане толпятся в очередях к аттракционам или отдыхают в поросших хмелем беседках.

В этом сонном городке течет на удивление бурная жизнь: мальчишки-художники окружили пустой автобус и, ловко орудуя баллончиками, наносят на стенки железного монстра абстрактные образы и яркие надписи. В вечернем воздухе витает химический запах краски.

— Потом автобус пустят на линию, — поясняет Кнопка. — Будет напоминать жителям о празднике.

Вдоль тротуаров тянутся расцвеченные золотыми гирляндами палатки с картинами, кастомизированными шмотками и украшениями ручной работы, а где-то в глубине сгустившихся сумерек ревет рэйв, его басы и бит учащают биение сердца.

— Это комьюнити стало для нас смыслом существования. А фест — наше главное детище! — глаза Кнопки сияют тихим светом, и я осторожно, по молекуле, впускаю в себя волшебную атмосферу августовского вечера.

По мере приближения к сцене музыка звучит громче, на гигантских экранах ритмично вспыхивает и гаснет психоделический видеоряд. Внизу собралась местная молодежь — кто-то пританцовывает, кто-то стоит столбом и завороженно глядит на диджея.

Кнопка тянет меня в середину танцпола, но я яростно протестую:

— Ты иди, я отсюда послушаю... — и, нарвавшись на ее тяжелый взгляд, временно остаюсь без компании.

Сэт диджея заканчивается, ведущий с длинными красными дредами объявляет следующего:

— Диджей Дэн! Давайте пошумим!!!

Дэна встречают как бога, он занимает место у пульта, и на публику обрушивается вся звуковая мощь исполинских колонок.

Лазеры и огни прожекторов хаотично разрезают пространство, басы ухают в желудке, по спине пробегает дрожь. На всякий случай оглядываюсь, но вижу позади сплетенную в объятиях парочку и прогоняю паранойю.

Когда-то в далеком детстве мне нравилось танцевать, но, много лет пряча «неправильные» эмоции и порывы, я превратилась в замороженную мясную тушу и ничему не позволяю себя увлечь.

Больше нет необходимости ходить по струнке, ждать чьего-то одобрения или упрека, но открывшаяся свобода вдруг превращается в растерянность и одуряющее одиночество...

На сцену выпрыгивает парень в просторной белой футболке с изображением крыльев на спине и мгновенно приковывает к себе все внимание. Он движется в такт музыке — то резко, то плавно, умело смешивает стили, импровизирует и выдает такого огня, что даже я ощущаю его неуемную энергию волосками на коже.

То, что он делает, кардинально отличается от многочасового разучивания гамм, которое Костя называл моим увлечением и всячески поощрял.

Толпа заводится и пускается в пляс, смешивается в безудержном слэме, а огромные экраны транслируют лицо парня, будто подсвеченное изнутри, и его абсолютно счастливую улыбку. Раскатами рэйва, волнами беснующейся молодежи, трепетом черных листьев в кронах деревьев и неумолимым ходом времени управляет не маститый диджей, а вот это невесомое существо с крылышками, витающее в неизвестных мирах...

Я растворяюсь в битах и сэмплах и забываю о мучительной вине, отравившей мое прошлое. Нет навязанных рамок. Нет злости и боли. Я — это я, и умею дышать полной грудью.

Тонкие пальцы танцора складываются в сердечко и изображают его биение. Он улыбается, тяжело дышит и смотрит на меня.

В закружившейся голове разлетаются остатки связных мыслей.

Это приглашение...

Приглашение на казнь.

Дурнота подступает к горлу и давит на виски, я отворачиваюсь и быстро покидаю танцпол. Достаю телефон и, промахиваясь мимо нужных букв, на ходу набираю Кнопке сообщение, что подожду ее у поста охраны.

***

Глава 4. Влад

— Диджей Дэ-э-эн! — истошно орет в микрофон Фима — наш конферансье, техник, грузчик и, по совместительству, водитель. Зубодробительно-мощный сэт Дэна заканчивается, разгоряченный народ нестройными рядами тянется к чугунным воротам парка. Пульс замедляется, действие адреналина сходит на нет, и я с прискорбием осознаю, что мышцы налились свинцом, суставы ломит, а дыхалка сдохла. Теперь минимум три дня я тоже буду подыхать...

Сегодня я отработал на пределе возможностей, но вожделенной пустоты в голове так и не добился — помешала незнакомая девчонка из толпы.

Обычно я не различаю лица людей на танцполе и не заостряю на них внимание, а тут зацепился за синий взгляд и почему-то самоуверенно решил, что смогу ее развеселить.

Наивный...

Шикарные девочки становятся сговорчивыми только при виде толстой пачки кэша, но я из принципа не засветил бы при ней свой бумажник.

Спотыкаясь и держась за картонные перегородки, на полусогнутых сваливаю за сцену, вытаскиваю из кармана шапочку и вытираю ею щеки и лоб. По спине течет пот. Футболку хоть выжимай.

Выныривать в рутину — так себе перспектива, к тому же кто-то очень кстати вручает мне наполненный до краев пластиковый стаканчик.

Узнаю в благодетеле Пашу — одного из наших звукачей, — с благодарностью принимаю угощение и залпом заливаю в глотку.

На выходе топчутся размалеванные девахи — тянут руки, визжат и, сложив скорбными домиками брови, клянутся, что я — настоящий король техно-рэйва.

Ноги превращаются в вату, а язык — в гребаное помело.

— Влад Болховский к вашим услугам! Леди, приглашаю вас в «Черный квадрат». Напитки за счет заведения... — отвешиваю им галантный поклон и, покачнувшись, едва не пропахиваю носом рыхлый чернозем. Кнопка — наша звездочка, наш талисман, наш сладкий сахарный пончик... вовремя сгребает мое худое тело в охапку и решительно уводит от позора.

— Да, аристократ, наверное, тяжело жить совсем без мозга... — сокрушается она. — Сам за них заплатишь, понял?

— Вот за что ты так со мной, Дин?.. Дамы ведь недалеки от истины! — я порываюсь в сотый раз поведать любимую байку моего деда о наших предках дворянских кровей, некогда сосланных в Сибирь, но Кнопка без всяких церемоний отправляет меня на три буквы и подтаскивает к краю парковки.

— Хочу кое-кого тебе представить! — в привычной, не терпящей возражений манере докладывает она, и я великодушно киваю:

— Окей.

Случайных знакомых у меня миллион, и я не нуждаюсь в новых.

Но нас с Кнопкой связывают крепкие доверительные отношения разумной сестры и непутевого братца, и нет желания лезть на рожон, спорить с ней и полночи выслушивать нотации о хороших манерах. Хотя... дурость я усмиряю в