Книга Убийство со вкусом трюфелей - Юлия Владиславовна Евдокимова

и приступила к работе.

Восстановить отцовство Микеле удалось довольно быстро, заочное решение суда, лишившее его родительских прав, было отменено.

Микеле готов был петь и танцевать на другом конце телефонной линии, передавал пламенные приветы и благословения дона Витторио, хотя Саша была далека от празднований. Она прекрасно понимала, что, несмотря на права отца, встретиться с Серджио ее итальянскому клиенту удастся не скоро.

Полгода она как на работу ездила в соседний город, чувствуя себе абсолютно разбитой после каждого процесса.

Ей удалось убедить суд в невиновности и Микеле, и старого священника, причем оба категорически отказывались от предъявления каких-либо претензий к Татьяне, публично обвиняющей их в растлении двухлетнего малыша. Одному не позволяло христианское смирение: — Я переживу, а ведь её душе не спастись, — печально вздыхал дон Витторио. Второму — чувство порядочности: — Она мать моего ребенка, и, что бы она не делала, я не могу ее обвинять, Серджио не поймет меня, когда вырастет, — горячился Микеле.

Увы, совсем не так вела себя Татьяна.

Каждый раз, возвращаясь в свой номер в гостинице после процесса, Саша долго стояла под душем, пытаясь смыть обрушившуюся на нее грязь.

Дело было не в прессе, в поисках сенсации сделавшей из старого священника и отца ребенка настоящих монстров, а её превратив в пособницу преступников, большими взятками купившую благосклонность социальных служб. И даже не в оскорблениях, которыми поливала ее Татьяна со своими «защитниками от общественности», а в самой женщине и в том, что она делала со своим ребенком.

— Я очень хотел еще детей, — признался однажды Микеле, — Но Татьяна уговаривала меня взять ребенка из детского дома. Хорошо, мы могли бы это сделать, но почему это мешает родить собственных детей? Знаешь, что она сказала мне однажды? Что нельзя брать породистых собак, потому что слишком много собак в приютах, и нельзя покупать животных с родословной, когда столько страдающих душ. То же самое с детьми, это преступление, заводить собственного ребенка, когда в детских домах столько сирот. Она сравнила детей с бездомными животными, она отказывается от того, что нормально, что определено природой, ради усыновления, причем я же был не против усыновления!

Татьяна не зря лишила Микеле отцовства, пользуясь решением суда, год назад она удочерила девочку. — Интересно, как ей это удалось, подумала Саша, — ни работы нормальной, ни семьи!

Этой девочке Татьяна уделяла все свое время. А Серджио… Саша не могла думать без слез о несчастном маленьком «русском итальянце».

В доказательство того, что Серджио не может встречаться с отцом, Татьяна предъявила кипу врачебных заключений о том, что у ребенка нервный срыв при слове отец, у него психическая нестабильность. К сожалению, суд отказал в обследовании ребенка во избежание психических травм, ведь «любящая мать» уже дважды укладывала мальчика в психиатрическое отделение, что не улучшило его состояние.

Лежа в психбольнице, он не мешал Татьяне уделять все свое внимание новообретенной дочери, — подумала горько Саша.

Девушка хорошо понимала судью, которая приняла решение о возможности встреч малыша с отцом лишь после того, как его психика и нервная система придут в норму. Всем, включая службу соцзащиты, было ясно, что отец здесь не при чем, но также было ясно, что состояние ребенка действительно ненормально. Александра никак не могла понять, как можно так относиться к своему ребенку, и откуда такая зацикленность на приемной девочке?

— Горе от ума, — вздыхала тетка из соцзащиты.

Глава 3.

Татьяна ненавидела свою адвокатшу. Ладно, хоть денег взяла не слишком много, но эта пожилая тетка, работающая практически «за идею», защищая россиянку от «негодяя-педофила бывшего мужа-итальянца» не смогла сделать главного — Микеле был восстановлен в праве отцовства.

Еще больше она ненавидела адвокатшу бывшего мужа, эта приехавшая откуда-то блондинка устраивала на заседании суда настоящий цирк, как будто это был американский сериал, а не судебный процесс. Зачем-то махала в воздухе подарками Микеле, качала головой, ехидно улыбаясь и переглядываясь со стервой из соцзащиты, которая вместо того, чтобы защищать ее, свою подопечную, все время вставляла ей палки в колеса. Все шло не так, как было запланировано, откуда взялось это чертово консульство с белобрысой адвокатшей, испортившее все дело! Как можно было разрушить налаженную жизнь и снова сделать Микеле отцом маленького Серджио!

А главное, дело приобрело такую огласку, что соцзащита возбудилась и начала присматриваться к законности удочерения любимой доченьки, девочки, о которой Татьяна всегда мечтала. Дело всей ее жизни было поставлено под угрозу! Все, о чем она мечтала, к чему стремилась и наконец получила, она может потерять…

* * *

Когда Таню привели в первый класс, ей казалось, что впереди так много интересного!

Она рано начала читать и к школе родители — преподаватели университета подготовили ее прекрасно, но в этом был и просчет: первые три года начальной школы девочка умирала от скуки и на всю жизнь уверилась, что она гениальна, а все вокруг тупые идиоты.

В садик она не ходила, и, не имея никакого опыта дружбы со сверстниками, представляла себе школу только по рассказам родителей. С первых же дней она была уверена, что одноклассники будут ей завидовать и все без исключения захотят с ней дружить. Они казались такими глупыми и неинтересными, девочка лучше всех читала и писала и уже в первом классе решала примеры по математике из средних классов.

Она чувствовала себя самой умной и самой красивой, учителя хвалили ее на каждом уроке.

Но неожиданно никто не захотел дружить с некрасивой и высокомерной девочкой, какой она была на самом деле. Одноклассницы обсуждали кукол, потом наряды и косметику, мальчишки заигрывали с первой красавицей класса, зеленоглазой русалкой с русыми волосами, и ничем не примечательная отличница интересовала их только тогда, когда надо было списать домашнюю работу или контрольную.

Шли годы, дети взрослели, а Таня так и не обзавелась близкими подругами.

Когда ей исполнилось 14 лет, родители развелись и мир изменился.

Таня надеялась, что вот-вот раздастся звук поворачиваемого ключа в двери и папа скажет, что он передумал, и они снова будут жить все вместе. Но отец даже не заходил в свой бывший дом, он оставил квартиру жене с дочерью, женился на своей аспирантке и вскоре переехал в Москву. С дочерью он общался только по телефону, с каждым разом разговоры становились все короче и формальнее, а промежутки между звонками все дольше.

Таня не могла поговорить по душам и с матерью, которая тяжело переживала уход отца, мать стала раздражительной, срывалась по малейшему поводу и некогда