Книга Аватар Х (ч.2) - lanpirot

горец, словно и не пробегало с их последней встречи не одно десятилетие. — Проходы в дом! Хозяын очэн ждёт!

Князь, распахнув калитку, прошел во двор, вбежал, словно мальчишка, на высокое крыльцо и порывисто обнял постаревшего горца.

— Как же я по вам по всем соскучился, Ибрагим! — продолжая сжимать грузина в крепких объятиях, признался он.

— Я тожэ по тэбэ скучал, Алэксан Дмытрыч — хрипло произнес абрек, не стесняясь увлажнившихся глаз. — А уж как хозяын по тэбэ скучал… Он жэ думал, что ты помэр в проклятом Абаканэ!

— Учитель жив? — все еще не веря, переспросил Головин. — Ведь ему же почти сотня…

— Он — крэпкий аксакал! — с гордостью произнес Ибрагим. — Долгие ему лэта!

— Веди! — отстранившись, воскликнул Александр Дмитриевич.

Ибрагим открыл дверь и, пропустив вперед дорогого гостя, вошел следом.

— Нэ забыл, гдэ кабинэт хозяына, кыняз? — спросил он.

— Не забыл, Ибрагимушка! — выпалил Головин и, не раздеваясь застучал сапогами по старому скрипучему паркету.

— Ай, шайтан! — Покачал ему вслед лысой головой грузин. — Как малчишька… совсэм нэ измэнился — такой жэ шэбутной.

Ворвавшись в кабинет, Головин остановился на пороге, впившись взглядом в тощего бледного старика, восседающего в инвалидном кресле.

— Вячеслав Вячеславович… учитель… — только и сумел произнести он, кинувшись в ноги старику и положив голову ему на колени.

— Сашенька… — прокаркал старик, обнимая «блудного сына» и припадая к нему тщедушным телом. — Живой… живой… живой… — безостановочно шептал он, а из его глаз на лицо Головина падали крупные прохладные слезы. — Теперь и помереть можно…

— Даже не думайте об этом, Вячеслав Вячеславович! — строго произнес Головин, поднимая голову и вытирая ладонью слезы старику. — Вам еще жить и жить!

— Жить и жить? — иронически усмехнулся Райнгольд. — Ты хоть помнишь, Сашенька, сколько мне лет?

— Если мне не изменяет память, — ответил Головин, — в прошлом году вам исполнилось девяносто три.

— Помнишь, пострел! — довольно прокаркал старик. — Не забыл… Так о каком же житье-бытье ты говоришь?

— Ну, не скажите, учитель, — устроившись в кресле рядом со стариком, убежденно произнес Александр Дмитриевич, накрыв своими ладонями сухощавые руки старика. — Не так давно мне довелось воевать с фрицами, стоя плечом к плечу со старцем, перевалившим за столетний рубеж. Так вот он, хоть и постоянно ворчал, проклиная свой весьма почтенный возраст, но при этом многим молодым мог дать весьма значительную фору! Однако, помирать от старости, он совсем не спешил… Так что и вам грех жаловаться, Вячеслав Вячеславович! — печально усмехнувшись, добавил он.

— За столетний рубеж, говоришь? — произнес Райнгольд, лицо которого с момента встречи с учеником слегка порозовело. — Уж не о Хоттабыче ли ты вещаешь, Сашенька? — выдал старик к большому изумлению Головина. — О погибшем генерале Абдурахманове? — для проформы уточнил старик.

— Что? — натурально опешил Александр Дмитриевич от заявления Райнгольда. — Да откуда вы… О нашей совместной операции никто, кроме… Вячеслав Вячеславович, — укоризненно произнес он, — неужели сумели-таки взломать мою Защиту? Ну, не мог я этого не заметить

— Ага! Уел тебя старый профессор? — довольно воскликнул князь, похлопав бывшего ученика по коленке. Самочувствие старика стремительно улучшалось. — Не ломал я твою Защиту, Сашенька, — сообщил он, сияя от счастья. — Но за столь высокую оценку моих возможностей — гран-мерси! Не каждый день такое услышишь от сильнейшего Мозгокрута Империи…

— Вы меня сейчас в краску вгоните, профессор! — расхохотался Головин. — Скажете тоже…

— И скажу! — не унимался Райнгольд. — Я оценил твою Ментальную Защиту. Она безупречна! Я даже не знаю, кому под силу её проломить… А насчет Хоттабыча все просто: вычисляется даже простым дедуктивным методом…

— Ну-ка, ну-ка? — заинтересованно подался к учителю Головин. — Как же я соскучился по вашим «дедуктивным методам»!

— Я тоже по тебе соскучился, Сашенька! — Не остался в долгу старик.

Головин вновь крепко обнял старика:

— Вячеслав Вячеславович, я…

— Полноте, Сашенька, полноте! — просипел старик. — Раздавишь еще! Я уже не в той форме, чтобы с тобой силушкой меряться!

— Простите, профессор… — Александр Дмитриевич отпустил Райнгольда. — Это от избытка чувств… Давно им волю не давал…

— Понимаю. — Кивнул старик. — Как же ты в Абакане выжил?

— Это долгий разговор, — открестился от подробностей Головин. — Как-нибудь я вам все подробно расскажу. А теперь вернемся к Хоттабычу? — предложил он.

— Вернемся, — не стал спорить Райнгольд. — Скажи, ты знаешь хотя бы еще одного столетнего старика, воевавшего на фронте?

— Нет.

— Что и требовалось доказать. А Хоттабыча знают все, — пояснил старик. — Я мог просто ткнуть пальцем в небо, и попасть в него. Вот и весь секрет. Принцип «бритвы Оккама» — не следует множить сущности без необходимого! — наставительно произнес он.

— Действительно просто, — усмехнулся Головин. — Как же вы с ним похожи… С Хоттабычем, — пояснил он. — Не пойму, чем… Может быть, все старики, дожившие до такого патриархального возраста и сохранившие ясность ума, приобретают что-то общее… определенные свойства души… цинизм… схожие мысли…

— Не напрягай понапрасну голову, мой мальчик, — улыбнувшись, посоветовал профессор. — Доживешь — поймешь!

— Ну, далековато мне еще до ваших лет.

— Я тоже в твоем возрасте так думал. А на самом деле не успеешь глазом моргнуть, а ты уже дряхлый, немощный и никому не нужный старикан! Да, с Хоттабычем я, конечно, утрировал, на самом деле о вашей тесной «связи» я узнал совсем из другого источника.

— Вот это номер! — вновь оживленно воскликнул Головин. — Из какого же такого источника старик, живущий затворником вот уже как больше двух десятков лет, мог узнать такую секретную информацию? Да об этом даже в Наркомате госбезопасности не все знают!

— А я вот знаю, — не без некоторой гордости заявил Райнгольд. — Не возражаешь, если мы с тобой вспомним былое?

— В смысле? — произнес Головин.

Но уже через мгновение он понял, что ответ старого учителя ему не понадобится. Окружающая обстановка вокруг него стремительно изменилась, а профессор преобразился чудесным образом — помолодел лет на пятьдесят. Они с учителем сидели друг против друга за сервированным столиком в шикарном ресторане, а где-то неподалеку заводной