Книга Круговерть бытия 2 - Александр Дорнбург

не обойдешься. Поэтому, эти осколки из чувства долга нужно незамедлительно проглотить, чтобы начальство не увидело.

Запрещалось ходить по улицам сел и весей «толпами» вне строя. Это рассматривалось как святотатство. И считалось безнравственным. Понятия толпы при этом не расшифровывалось. Это запретное знание имела лишь полевая жандармерия. Поэтому многие, как пришибленные, остерегались собираться больше двух.

Запрещалось нам и стрельба из лука на улицах. С запретной стороны тротуара. Чтобы мы не причинили себе вреда.

Какого лука? С какой запретной стороны? Что может быть диковиннее? При этом многие господа-офицеры всех родов оружия, считающие себя в душе лейб-гусарами, повадились стрелять из окон по кошкам или мешающим им спать петухам из дробовика — всегда мимо.

Я думаю, что на их меткость влияет то обстоятельство, что, как правило, они очень воинственно бухают полдня и всю ночь, умудряясь при этом сохранять все пять чувств — умение достигнутое большой ценой. И долгими, изнурительными тренировками в стиле «кто кого перепьет». Видимо, такая стрельба по домашним животным в населенном пункте нарушением не является. А что не запрещено — то разрешено.

Как видите, нашим немецким начальникам, целой уйме иностранных дураков, было мало правонарушений, на которые может отважиться нормальный человек. Они предусмотрели как раз те, на которые отважится бы только конченный маньяк. Видимо, исходили из собственного опыта…

Не знаю, какую цель преследуют наши морализирующие немецкие кукловоды. Свои замыслы они предпочитают держать в тайне. Все дело в том, что немец не терпит праздности. Ему нравится когда его подчиненные работают. И они работают не жалея сил, в этом не может быть ни тени сомнения. И с германской точки зрения в этом был некий шик.

Я так полагаю, что немцы, стараясь до одури внести свой посильный вклад в общие усилия, своими строгими правилами пытались сделать из наших кондовых солдат прирожденных европейских дипломатов. Чтобы потом их успешно использовать по дипломатической линии. С таким-то знанием этикета! Можно признать, что эксперимент этот уже близок к удачному завершению.

Но так как правил было слишком много, то их в полном объеме никто не знал. Скорее Геракл мог вычистить запущенные конюшни царя Авгия, чем нормальный человек продраться сквозь все эти демонические параграфы. Да и не будет он этого делать, если намерен избежать самоубийства.

Сами посудите, играть на фортепьяно можно только до одиннадцати ночи, а вот горланить пьяные песни — до трех. И даже далее. Это было несущественным. От чего атмосфера накалялась до предела.

Что же, на все монаршая воля. Любишь кататься — люби и саночки возить. Начальству всегда виднее… А на войне нет место раздорам и сварам. Приказали — исполняй. Слепое подчинение всем и каждому, кто носит форменный мундир с более высокими погонами — вот главный армейский идеал.

Хотя, если честно признаться, где-то с краешка моего сознания нет-нет да мелькнет в голове благая мысль: «Мало мы Вас вешали!»

К чести нового главнокомандующего, все же приходится признать, что умом он превосходил младенца. Так как умел пить на ходу пиво и даже бульон. И поэтому, не рассчитывал прорваться к престольному Адрианополю под воздействием невидимых небесных сил.

На пути русской армии имелось три крупных естественных препятствия: Дунай, на котором не имелось мостов, Балканские и Родопские горы. А так же четырехугольник из мощных крепостей: Рущук, Силистрия, Шумла и Варна. Внутри этого приграничного четырехугольника жило значительное число мусульман, что позволяло туркам прямо на месте формировать полевые армии. Пока нам за год военных действий удалось выломать только один зубец — взять приморскую Варну.

Близилась пора решительных действий.

И даже младенцу было ясно, что нам надлежит в кратчайшие сроки преодолеть Балканы. Оттого неплохо бы заиметь на той стороне гор какой-нибудь плацдарм. Обстоятельства в этом нам благоприятствовали. Турецкий флот после потерь, понесенных в Наваринском сражении, так и не оправился. Османские корабли предпочитали теперь отсиживаться в Мраморном море, за «перерезающими горло» крепостями, расположенными на Босфоре.

В Черном же море безраздельно господствовал русский флот. Граф Дибич, став командующим, задавшись целью перейти Балканы, для беспрепятственного обеспечения войск продовольствием на той стороне гор, еще в марте обратился к адмиралу Грейгу, англичанину на русской службе, с просьбой овладеть какой-нибудь гаванью, удобной для доставки туда припасов.

Выбор адмирала Черноморского флота пал на маленький Сизополь, который был взят с моря десантом и занят трехтысячным русским гарнизоном. Османы в конце марта попытались отбить этот город, но их попытка не увенчалась успехом, так что турки пока ограничились блокадой Сизополя с сухопутья.

Между тем Дибич, учтя некоторые ошибки прошлого года, для обеспечения тыла русской армии, подвергающегося постоянным ударам турок с запада, решил прежде всего овладеть Силистрией, этой болючей занозой в нашем тылу. Медлить было опасно. В воздухе все сильнее пахло жареным…

Но, как обычно, у нас то понос, то золотуха, то позднее наступление весны, и все эти обстоятельства весьма задержали выступление громоздкой и неповоротливой русской армии.

Как известно из железного закона жизни, только полпроцента всех планов осуществляются вовремя, в срок и не выходят за рамки бюджетов, а в 99,5 % случаев надо рассчитывать на худший вариант. Часто ремонт простой домашней кухни, размером с камбуз для парусника, превращаются в катастрофу и годы страданий для всей семьи.

К примеру, вы сдираете напольное покрытие и обнаруживаете омерзительную плесень досок пола, сбиваете штукатурку и обнаруживаете, что старая проводка уже ни к черту. Вам доставляют заказанную дорогую гранитную столешницу, но когда вы несете ее, то поскальзываетесь и ломаете плиту надвое. Все идет кувырком. Запланированная смета быстро сгорает в огне. Деньги кончаются и вы остаетесь жить в разгромленной квартире.

У нас все получилось в полном соответствии с этим законом.

Только в конце апреля граф Дибич сумел переправить через Дунай основные силы. Оставалось только надеяться, что русские долго запрягают, но быстро ездят. Не то здесь место, чтобы кобениться, нужно шевелиться, шустрить. «Тормозить» просто вредно для здоровья.

При этом всем приходится признать, что наш новый командующий очень самонадеян. С абсолютной уверенностью утверждая, что удивительно хорошо умеет ориентироваться на местности, он сворачивает во второй поворот направо, и никто не может его убедить, что надо свернуть в третий. Он уверен что успеет перебежать долину до подхода врагов, и его не переубедишь, пока он сам нос к носу не натыкается на турок. Тут он признает свою ошибку, надо ему отдать должное, но как правило уже поздно пить «Боржоми».

Наши же войска, зимовавшие в