Книга Привет, заморыши! - Лев Кузьминский

и фотографии девочек.

Комната разделена шкафами на две. Над входом в каждую висит портьера: Шурина черная, Леина зеленая.

Пока Шура в санатории в Твери, мама проводит ревизию в ее отсеке.

Шурина кровать завалена бутылками из-под газировки, банками из-под энергетиков, пустыми упаковками чипсов и шоколадок. На Шурином столе петарды и бутылка ацетона. На полу валяются пыльные вещи, банановая кожура, тетрадки, фантики.

Мама уныло сгребает мусор в пластиковый пакет.

Оксана бесшумно проходит через черную портьеру.

– Мамуся, а что ты одна тут? Не помогает тебе никто?

Оксана тоже начинает убираться.

– Спасибо, Оксаночка, – говорит мама.

Оксана внимательно изучает Шурины банки из-под энергетиков, упаковки из-под чипсов, копается в ее ящиках, перебирает майки и трусы. Находит майку со скелетом, играющим на электрогитаре.

– Мамуся, я майку возьму себе можно эту? – спрашивает Оксана.

– Нет, у нас дома нельзя брать чужие вещи, – говорит мама. – Можешь спросить у Шуры, когда она вернется.

– А ты меня там чтоб гитара… ну… когда запишешь меня? Обещала мне ты!

– В музыкальную школу? Запишу обязательно, просто каникулы только завтра закончатся, – отвечает мама. – Ты попробуй поиграть на гитаре, посмотри, понравится ли тебе. Гитара у Ромы в комнате.

Мама насыпает корм в кошачью миску на подоконнике. Слава КПСС с вытаращенными глазами вылезает из-под Шуриной кровати. Оксана хватает ее поперек живота.

– Киса!

Слава КПСС жалобно мяукает.

Сцена 13

Рома возвращается в свою комнату, поднимается на кровать-чердак и ложится к стенке. На полу валяется одежда, мусор, на письменном столе стоит с десяток дезодорантов.

Оксана со Славой КПСС на руках стучится в Ромину дверь.

– Да? – отвечает Рома.

Оксана открывает. Рома лежит на кровати.

– Рома, я возьму гитару тут у тебя?

– Бери.

– Спасибо. А ты тоже учился? Ну, играть?

– Да.

– Научился ты?

– Нет.

– Почему так?

– Я все время боялся, что учитель будет на меня орать, и мама разрешила бросить.

– Лея сказала, что ты этот… трусишка зайчик серенький! Под елочкой скака-а-а-ал, – Оксана поет и смеется.

– Это ее мнение.

– Такой злой ты! Детдоме говорили: бьет значит любит! Ты это… может, втюрился?

– Закрой дверь.

– А кого ты втюрился?

Раздается звонок в дверь. Оксана бежит открывать.

Сцена 14

На пороге Марк Фрайман с Яной и чемоданом.

– Привет! – кричит Оксана. Она прыгает от радости.

Видя ее, Марк хмурится:

– Привет. А ты кто, как тебя зовут? – спрашивает Марк.

Оксана широко улыбается.

– Я Оксана. Я тута теперь живу. А ты кто? Ты мой папа? Папусик!

Оксана бросает Славу КПСС и кидается Марку на шею. Слава КПСС сбегает в Шурину комнату.

Марк закрывает глаза рукой.

Выходит мама, целует Марка в щеку.

– Как доехали? – спрашивает мама.

– Да ничего! Ты все же ее забрала?

– Как видишь! – отвечает мама.

Оксана продолжает висеть у Марка на шее. Яна стоит рядом с ним и испуганно смотрит на Оксану.

Мама наклоняется к Яне и обнимает ее.

– Привет, Яночка, лапусик мой! – говорит мама.

Яна крепко обнимает маму в ответ.

– Кать, ну нельзя же так, – говорит Марк. – Ты бы хотя бы предупредила.

– А я предупреждала.

– Но я не думал, что это произойдет так быстро!

– Прости! Я собиралась только познакомиться, вернуться, посоветоваться, подумать. Но там все мне так обрадовались – и опека, и воспитатели, и сама Оксана… Праздники, а они ради меня собрались, предложили за день оформить документы. Уже неловко было отступать.

– Что значит «неловко»? – недоуменно говорит Марк. – Это же серьезное решение, от него зависит жизнь многих людей, разве можно вот так за день…

– А мы были во Франции! – перебивает Яна.

– Тебе понравилось? – с готовностью подхватывает мама.

– Там никто не говорит по-русски! – говорит Яна. – Там папа со всеми на французском разговаривал. А я вообще ничего не понимала!

Яна раздевается, ставит сапоги на полку, вешает курточку и розовый рюкзак на вешалку. Оксана следит за ней с беспокойством.

– Как это – ничего? – спрашивает Марк. – Ты очень неплохо говоришь по-французски, мы с тобой даже Верлена учили.

– Яночка, как много ты уже знаешь! – с нежностью говорит мама. – Обязательно нам расскажешь.

– Да. А когда мы с папой снова туда поедем?

– На следующих каникулах, милая.

Оксана смотрит на Яну остановившимся взглядом. Ее рот приоткрыт.

– А это Оксана. Ты уже с ней познакомилась? – спрашивает мама. – Она будет жить с Лешей в одной комнате.

– А когда она уйдет? – спрашивает Яна.

– Она не уйдет, она будет жить с нами.

– Всегда-всегда?

– Да. Оксана теперь твоя новая сестра.

Оксана издает ртом неприятные ритмичные звуки.

Сцена 15

Все перемещаются на кухню. Лея шьет платье у окна. Она обнимает и целует Яну.

– Хай, дэди! – говорит Лея Марку.

Марк уныло смотрит на стол. На столе двухлитровый пакет сока, корзинка со сладостями.

Яна наливает себе стакан сока. Марк отбирает у нее стакан, выливает половину в раковину, разбавляет остаток водой.

– Хотя бы так, – говорит он.

Яна послушно пьет.

Лея тянется к пакету сока и наливает себе полстакана.

– Лея, я разбавлю твой сок? – предлагает Марк.

– Зачем? И так одна вода.

– Там много сахара.

– Я сегодня ничего сладкого не ела.

– М-м. Да?

Марк вздыхает, наливает сок себе, разбавляет его водой.

– Окей. Ну ладно. Что с тобой делать. А я себе разбавлю водой. Не люблю сладкое.

Марк вздыхает и садится обратно за стол.

– Бери пример с Яны, – говорит Марк. Лея закатывает глаза и продолжает вязать.

Марк оглядывает кухню.

– Ну хоть убрались, в кои-то веки.

– Это я тут везде убралася, – гордо говорит Оксана. – А то у вас такой срач был тут! Нянечки в Иркутске, когда ну… беспорядок, говорили: «Ай-ай-ай! А ну-ка, ребятишки, быстро уже убирать все!»

– Молодец, – мрачно говорит Марк.

Оксана обнимает Марка.

– Папусик! – говорит Оксана.

– Кать, слушай, а я теперь вообще не участвую, да? В этих удочерениях?

Мама нервно улыбается.

– Ну… я надеялась, что ты меня поймешь.

– М-м. Я тут прописан, между прочим. Вроде как ты должна была получить мое согласие?

– Опеке нужно согласие тех, кто живет в квартире. А ты с нами не живешь. И мы в разводе.

Марк наливает себе полный стакан сока и нервно его заглатывает.

– Просто, Кать, нужно, чтобы у каждого человека было определенное количество пространства. Своего пространства.

– Да. И мы еще не достигли формального ограничения.

Марк машет рукой.

– То есть ты можешь еще взять. Двух, трех, дюжину. Надо всех к себе домой взять, в детдоме же плохо. А ты еще не достигла формального ограничения.

– Ну, я в любом случае больше не потяну.

– Да, и нас с Шурой уже уплотнять некуда, – говорит Лея.

– Ты уже говорила, что Рома твой последний ребенок, – говорит Марк. – А потом родилась Яна, ты взяла Шуру, Лешу…

– Ну и отлично!

– Отлично! Но, видимо, мало. Теперь с нами еще и Оксана. Потому что в детдоме детям не хватает внимания, а твое внимание, надо полагать, безгранично.

– Вовсе нет! – отвечает мама. – Но да, мне всех жалко, хочется как-то помочь.

– Помочь новым детям за счет старых, – говорит Марк. – Про себя я уже не говорю, меня вообще ни о чем не спрашивают.

– Мам, можно я возьму конфетку и поиграю в планшет? – вмешивается Яна.

Марк болезненно морщится. Заглатывает еще один стакан сока.

– Опять конфеты. Опять сок. Опять планшет, – говорит Марк. – Не успели приехать – опять все то же самое.

– Ну, конфеты и сок у нас в честь вашего прибытия, – оправдывается мама. –