Книга Узник зеркала - Delicious

волю, точно на кузнечной наковальне, и Оливия не могла с ней тягаться. Он обвел ее вокруг пальца, этот человек. Каким-то непостижимым ей образом он обвел ее вокруг пальца.

========== Глава 2 ==========

Узкая каменистая дорога петляла между склонами холмов-близнецов и крюком огибала высокую земляную насыпь. Вдоль дороги росли кусты дикой ежевики. Обындевевшие ветви напомнили Оливии тонкие ребра, фантазия дорисовала стволам позвонки. Чем дальше они отъезжали, тем ощутимее в воздухе пахло запустением, будто они вторгались не в графское имение, а в мифическое царство мертвых.

Оливия поежилась и, откинувшись на спинку, закрыла глаза, слушая, как поскрипывают рессоры. Лорд Колдблад сидел напротив с бесстрастным лицом, не выражая желания вступать в разговор. За все венчание он не сказал больше, чем было необходимо для совершения обряда.

Хотя Оливия держала руки в муфте — свадебном подарке матери — она чувствовала, как холод добирается до ее пальцев. Неужели это меня колотит дрожь? — гадала она. Или все дело в плохо прогретом воздухе экипажа?

— Холодно, — вслух заметила она.

Ей показалось, у графа открылись вторые глаза. Его взгляд, устремленный в одну точку — вероятно, внутрь себя, — в одну секунду стал осознанным, хотя выражение лица не изменилось.

— В Колдфилде всегда холоднее, чем в его окрестностях. Этим отчасти и оправдывается название.

— Нам еще долго ехать?

— Нет. Чуть больше часа.

— Я так устала. Что мы будем делать, как приедем?

— Слишком много вопросов, Оливия, — Колдблад прикрыл глаза. — Мой ответ не сократит время твоего ожидания. Тебе стоит научиться терпению.

— Ваш ответ добавит ситуации определенности, а вам доставит явно меньше неудобств, чем эта нравоучительная реплика, — передернула плечами девушка. — И кстати, раз вы теперь мой муж, зовите меня Лив. Все близкие называли меня только так.

— Я буду называть тебя Оливия, — возразил граф. Он сказал это, как факт, с которым она была обязана считаться, и она нахмурилась, увидев в его словах посягательство на свою личность. Разве она не вольна требовать, чтобы к ней обращались так, как она этого желает? Это границы ее личностного пространства, которые никто не смеет перешагивать.

— Меня с рождения называли Лив. В другом качестве я себя не воспринимаю.

— Ты быстро привыкнешь.

— Я не хочу привыкать. Чем вам так не нравится имя Лив?

— Это прозвище, а не имя. Короткое. Невразумительное. Слетающее с губ, как предсмертный хрип повешенного, — отчеканил лорд Колдблад.

— Лив значит «жить, существовать».

Граф пристально посмотрел ей в глаза, словно прикидывая, куда может завести этот разговор, и наконец ровным голосом процедил:

— Полагаю, мы можем прийти к компромиссу. Я буду называть тебя «дорогая».

Оливия невольно сжала кулаки. Она многое делала на горячую голову. Эмоции провоцировали на немедленную реакцию, и если злость оставалась невысказанной, она выжигала ее изнутри. Оливия не знала, как люди справляются с гневом. Как они могут улыбаться и вести себя непринужденно, когда внутри все клокочет. Если ее что-то задевало, она это выплескивала.

— Действительно, это разумнее, — елейным голосом протянула она. — Ведь я обошлась вам в копеечку.

И тотчас же она поняла, что загнала себя в угол. Чтобы не встречаться глазами с графом, Оливия отвернулась к окну. Видимо, чувство такта Колдбладу было знакомо, потому что больше он не сказал ни слова до самого приезда.

В пути Оливия задремала и проглядела момент, когда они проехали мимо сторожки привратника и остановились у парадного входа в поместье. Пожилой лакей распахнул перед ней дверцу экипажа и подал руку, помогая спуститься.

Бушевавший снаружи ледяной ветер едва не сорвал с нее легкомысленную шляпку. Оливия поправила ее руками и потуже запахнулась в меховую накидку, осматриваясь по сторонам. Замок был на пустыре, позади неприступные скалы, по левую руку тонкая тропа ведет в сторону дубовой рощи, возможно, прекрасному месту для прогулок в летнее время года, но неприступной и мрачной посреди зимы. По правую руку обзор скрывает вереница хозяйственных пристроек с черепичными крышами. Сам замок именно такой, каким его описывает людская молва: два крыла из серого камня, разделенные прямоугольной башней под куполом, точно нож, воткнутый между книжных страниц. Узкие высокие окна и острые шпили.

Мысль, что теперь Оливии придется провести остаток своих дней в этом недружелюбном месте, вдали от дома и от каких-либо населенных пунктов, вонзилась в грудь, как осиное жало. Против воли на глаза навернулись слезы, а когда отступили, леди Колдблад увидела, что к ним спешат двое: молодая женщина и мальчик.

Женщина была, очевидно, простолюдинкой и прислуживала в замке — скользнув по ней оценивающим взглядом, Оливия невольно задалась вопросом, почему так часто неблагородное происхождение явно бросается в глаза, как родимое пятно на лице, и считывается моментально, будь даже человек разряжен франтом и обучен всем светским тонкостям.

Прислуга не представляла для Оливии интереса, и она поспешила перевести взгляд на ребенка. Мальчик находился в возрастном промежутке от пяти до восьми лет и выглядел маленьким заморышем с синими кругами под глазами на бледном остреньком личике. Несмотря на чахоточный вид, одет ребенок был в опрятный шерстяной костюм, как маленький джентльмен. Мальчик взглянул на новую хозяйку безучастно, но глаза его загорелись, а лицо оживилось, когда из экипажа вышел лорд Колдблад.

Оливия вопросительно оглянулась на графа, подняв брови в демонстративном возмущении. Видит Бог, становиться мачехой для этого болезненного существа она не собирается, говорило ее лицо. Тем более, раз уж Колдблад не счел нужным предупредить о наличии в доме ребенка, что, как человек чести, сделать был обязан. К негодованию Лив, ее выразительная гримаса осталась незамеченной. Граф прошел мимо и опустился на корточки перед мальчишкой:

— Как твои дела, Себастьян? — тем же холодным деловитым тоном, каким он обращался с Оливией, спросил его Колдблад. Мальчик радостно подался вперед, повиснув на его ногах. «Ну-ну», — потрепал его по макушке граф и решительно отодвинул в сторону.

— Хорошо, — ответил Себастьян. — Сегодня с Катой мы разучили два этюда, оба в фа-мажоре, — ему так не терпелось поделиться, что он едва не подпрыгивал на одной ножке, с обожанием смотря на графа. — А вчера, когда гуляли в лесу, слепили снеговика. Правда, ночью была метель — от него ничего не осталось. Даже морковку кто-то утащил. Заяц, я думаю. А еще…

— Прости, что перебиваю тебя, мой друг, но позволь представить тебе новую хозяйку Колдфилда. Леди Оливия Колдблад, — он сделал жест в сторону Лив. — Себастьян Колдблад.

Девушка подошла ближе и протянула мальчику руку. Несмотря на наличие трех младших сестер, Оливия не знала, как держать себя с детьми. Сюсюканье она находила противоестественным, а обращаться к ребенку, как