Книга Река - Петр Павлик

летним разливом реки. Ничего особенного. Все как обычно, что тут поделаешь. Остается лишь, набравшись терпения, ждать да поглядывать на небо.

Рев взбесившейся реки показался ему опасным, лишь когда он обнаружил, что жены нет дома. Дочь смотрела на него испуганно. Полураздетая, она суетилась в темноте среди развешанной над печкой промокшей одежды. Стыдливо прижав руками подол нижней юбчонки, она в отчаянии зашептала, что с мамой нет никакого сладу. Бросилась на луг, тот, за мостками, где оставалась последняя копешка сена.

Ян выругался. Выскочил на порог в шум и всплески дождя, в громовые раскаты воды, катящей все дальше и дальше от берегов на низину.

Амброж по колено в воде одолел ступеньки и, ослепнув от бьющего в лицо дождя, побрел, погружаясь все глубже в грязный поток. На покрытой водой тропинке он, чтоб не снесло, держался за ветки верб. Пробирался вперед медленно и трудно, то и дело спотыкаясь и падая. Чем выше поднималась вода, тем чаще приходилось отступать на шаг, на два. Амброж набрал в легкие воздуха и опять, в который раз, закричал: «Анна! Анна!» Вскарабкался, собрав силы, на выступающую из воды насыпь, с которой через реку был переброшен дощатый мостик. Ухватился за перильца. Впрочем, из мутной воды торчала лишь верхняя, грубо обструганная рейка. Перебраться по мосткам на луг было невозможно. Амброж попытался разглядеть, что делается там, за рекой. Луг превратился в серое, ходящее ходуном озеро. Плавали копешки сена и ветки, которые разлившаяся река уже несла на своей поверхности. И больше ничего. Анны нигде не было. Его трясло от волнения и холода. Стало жутко. Вдруг над головой зашумели крылья. Ночная птица вылетела из чердачного окошка кузни. В этот час, в сумерки, она всегда вылетала на охоту.

«Последний час моей жены?..» Голова его опустилась на руки, крепко вцепившиеся в сучковатую рейку.

Когда Амброж открыл глаза, вода уже добралась ему до пояса. Лицо его было мокро от брызг и слез. Он с ненавистью поглядел на реку, которую паводок вынес из берегов. Впервые в жизни Амброж ненавидел ее.

Преследуемый наступающей водой, он оторвался от перил и, подталкиваемый течением, где шагом, где вплавь, цепляясь за ветки, выбрался на мощеную площадку перед домом. На пороге увидал босые ноги дочери и побоялся поднять голову, встретиться с ней взглядом. Дочь вернулась в дом, а он, сдернув со скобы на стене багор, кинулся обратно в темень и мокрядь.

Амброж до мелочей знал весь берег вдоль реки. Кое-где река не могла разлиться так уж далеко. Каменные гряды сжимали ее, словно валы. Но немного дальше она брала свое. Вырвалась к домам и строениям Брудека, вступила в схватку с заборами и стенами, водопадами низвергаясь сквозь оконца в подвалы.

Амброж созвал всех, кто, опустив руки, стоял возле своих узких калиток и широких ворот. Вода не делала различий между бедными и теми, кто побогаче. Взбесившаяся стихия на несколько часов объединила всех. Люди по-добрососедски присоединились к бедолаге из кузни, хотя все уже было без толку. Соседи это знали, но двигались вслед за ним вдоль разбушевавшейся реки, пока еще можно было передвигаться. И только ночь положила конец их мучительным поискам на отмелях и в коварных впадинах.

Амброж поблагодарил соседей и остался один, понимая, что они сделали все, что могли. Он возвращался мимо мельницы. Вода не пощадила и ее стен. Во дворе горел свет. На крыше полузатопленной конуры подвывала собака. У мельника река под самым носом. Может, он что видел…

— На минутку на запруде застряла тачка… — сказал ему мельник и позвал к себе обогреться ромом.

Дождь на улице затихал. Тьма еще больше сгустилась.

Амброж, сам того не замечая, опрокидывал рюмку за рюмкой. Оба долго молчали. Они были соседями. Одногодками. Их детство прошло здесь, у реки. Но дружбы они никогда не водили. Кузня с ее вечным грохотом тяжелого молота и жилая пристройка никак не могли равняться с двухэтажным домом при мельнице, где тихо шумели жернова, а на обширном подворье скрипели повозки с мешками зерна и муки. Общей у кузнеца и мельника была лишь река. Она кормила обоих.

— Проклятая река, — упавшим голосом промолвил Амброж.

Мельник, не говоря ни слова, налил еще по одной. У него-то не было причин клясть реку. Амброж понимающе кивнул и сощурил глаза, будто припоминая то единственное место, которое люди могли в своих суматошных поисках упустить, хотя осмотрели все, вплоть до ущелья.

— Когда утонул старшо́й с моей мельницы, мы его тоже не нашли. Говорят, река где-то уходит под землю.

— Говорят, там, за лесом, отмель. Можно перейти и ног не замочить, а чуть дальше опять глубоко.

— Только ведь наш старшо́й тогда был пьян в доску!

— Знаю, — кивнул Амброж, но так и не смог понять, что ему до того. Жена была трезва как стеклышко, и все-таки вода смыла ее с мостков и унесла вместе с тачкой. Ходили слухи, будто мельников помощник свалился в реку не случайно. По крайней мере так говорили. Это стряслось в самом конце войны. Еще был жив отец. «Мой папаша мрачнел, когда вспоминали о печальной судьбе молодого парня, которого ремесло наделило не отвечающей его веселому и озорному нраву кличкой — старшо́й». И вдруг его не стало. От людей не укрылось, что исчез именно тот из работников, который не боялся говорить, что немцы таскаются на мельницу за мукой, а для местных бедняков даже отрубей нету.

Амброж опять потянулся к рому. Тошно было, что лезут в голову мысли, не имеющие ничего общего с его горем.

— Судьба, кузнец! — попытался ободрить его мельник.

Амброж едва удержал крик: «Плевать я хотел на судьбу! Надо было получше приглядывать за Анной. Из-за охапки сена она готова была мир перевернуть. А я кинулся к щитам! Зачем? Нечего мне было там делать! Стоял и пялился, как поднимается вода, и радовался! Судьба бьет меня, наверное, потому, что я глуп. Восхищаюсь водой, ее мощью. Мне всегда нравилось, как река вдруг превращается в яростную стихию. Вот и получил!»

Амброж подавил в себе крик. Вокруг царила тишина, слышалось лишь монотонное тиканье часов да отдаленный рев реки.

— Где твои батраки?

— Какие там батраки! — вздохнул мельник. — Ферда от меня ушел, а Роза побежала к вам, чтобы твоя девчонка одна не сидела!

— Это хорошо, — с благодарностью сказал Амброж.

— Людей не хватает! — уныло вздохнул мельник.

— Тебе бы жениться!

— Ты вот женился! — осмелился произнести мельник.

— Хорошо, хоть дочка осталась.

— А мне наследники ни к чему!

— У тебя мельница.