Книга Оскал столицы - Алексей Богородников

дочери. Никто такое не спустит, даже если на саму Энсини Алькандарию ему плевать с самой высокой горы Шайна. Важен прецедент.

Под конец речи Сентента даже осмелился перейти в наступление и задать вопрос, кто так принца уработал, дескать их величества сильно в гневе будут.

— Будут, — согласилась Аиша, — потому что мой брат напился в твоём заведении, пытался обесчестить благородную, оскорбил меня своим поведением, оскорбил действием моего жениха и сам же вызвал его на дуэль. За это он уже ответил, а за два первых проступка нет. Вместе с ним ответит его свита и люди, подтолкнувшие его к такому образу жизни.

Я согласно покивал головой и сказал, что принца пальцем не трогал, а тот на меня лошадью наехал. Накинулся на меня как голодный медведекентавр после спячки. На верного слугу его величества, который, между прочим, за две недели похоронил врагов королевства и монстров больше, чем вся гильдия авантюристов за пару лет. Тут закономерно возникает вопрос: кто это так старается испортить мою службу его величеству, да еще с использованием его родного сына. Его светлость случайно не знает имя и должность этого предателя?

Я больше по приколу это выдал, поскольку расклад более-менее понял. Этот вот первый советник шестерит для принца в надежде дальше воровать спокойно при его царствовании. Начальник тайной стражи принца соответственно охраняет и тоже пытается свой кусок урвать, а может и подвинуть первого советника, но не так чтобы у принца самостоятельность появилась или даже того хуже, дружба с неизвестным чуваком. Который уже внаглую, принцесску при всех тискает.

Но в принципе, барон за нашу сборную может сыграть. Или слегка против, зависит от его понимания баланса позиций. При этом они оба хотели бы такой грандиозный скандал замять.

Лицо Сентенты при моем вопросе исказилось гневом и, как ни странно, чувством страха. Но блефовать даже с плохими картами он еще пытался.

— Занталоне Шечири понесет заслуженное наказание, — пообещал граф, — с меня завтра всемерная поддержка вашей кандидатуры на королевском совете. Оставим эту нехорошую историю в прошлом, у нас найдется много точек соприкосновения по экономическим вопросам.

Здравая мысль в этом тезисе была, но глядя на его рожу лично у меня сомнений никаких не было: подставит при первом же удобном случае. Он яро ненавидит Аишу и боится её, проецируя на меня автоматически своё отношение.

Такое не лечится, графа просто с доски убирать нужно.

Барон Амьен Ферми на этом моменте рассудительно заметил, что всем нам не стоит беспокоить королевскую фамилию этим инцидентом. Он приложит все усилия, чтобы свита принца молчала о случившемся казусе, а с Шилнагаилом переговорит на эту тему лично.

— Ваше желание, барон, понятно, но история закономерна. — пожал я плечами. — Продолжит себя его высочество губить алкоголем и подобными развлечениями, аналогичные происшествия не за горами. Неважно он кого-то убьет или его убьют в пьяной драке — результат по всем вам ударит.

Здесь барон и граф переглянулись. Рассчитывают, что если не на принцессу со мной нарвались, подобное легко с рук сойдет? У истории на этот взгляд другое мнение.

— Занталоне нужно сразу хватать, пока он не сбежал, — предложил я, — касаемо поддержки моей кандидатуры, думаю его величество будет непредвзят. По крайней мере, я на это надеюсь. Но вы упускаете из внимания кату Алькандарию, граф. Принца уже ответил за свое поведение. Кто ответит перед ней?

Я прямо услышал скрип его шеи, когда он поворачивал голову к кошкодевочке.

— Прошу простить, ката Алькандария, за столь нелюбезный приём в столице, — деревянным голосом произнес граф, — надеюсь десять, — увидев сузившиеся глаза принцессы он быстро поправился:

— Надеюсь пятьдесят золотых позволят вам легче пережить это досадное недоразумение?

— Да, ваша светлость, — согласилась она, — но больше золотых меня волнует судьба моих родных.

— Тогда едем за этим торговцем, — поднялась Аиша, — и если мы его не найдем, граф…

Тон её уже не был угрожающим. Скорее усталым, по типу: последняя катка на сегодня, не затащите я вам сервер вырублю. Навсегда.

Граф жалобно кряхтя поднялся, отвесил поклон принцессе.

— Мои люди знают жилище этого мерзавца Занталоне, ваше высочество, поспешим же спасти достойных родителей это славной девочки!

Лять, всегда поражался таким людям. Переобуваются по щелчку пальцев.

Аиша махнула рукой, то ли показывая куда идти графу, то ли отпуская на ратные подвиги. За ним выбрался барон Ферми. Следом поднялась фиолетововолоска и сразу бухнулась на одно колено, скороговоркой читая клятву верности, служению её высочеству и новой Родине.

— Да, — глубокомысленно сказал я, глядя на это зрелище, — моему скромному обаянию теперь конец. Здесь и гитара бессильна.

Несмотря на этот печальный вывод мои руки сами потянулись к её ушкам. Просто предали хозяина.

Аиша метнула на меня озорной взгляд.

— Моя котя! — отбила она жалкую попытку потрогать живой антидепрессант.

Энсини покраснела.

В общем, как всегда. Учить, возвышать котю буду я, а пользоваться этими ушками принцесса.

Мы с ней поболтали минут пять: о родителях, за бизнес, как дела в столице Южной Каталии Катафисе, и я из первых уст узнал, что под столицей нехилый лагерь беженцев на южных воротах организовался. Там сбежавшие от преследований секты южнокаталийцы: у многих нет денег на проход в столицу, идти им некуда, побираются, ждут чуда, пытаются найти работу.

Информация меня заинтересовала. Я даже выпал из диалога, откинулся и минуты три думал, что неплохо бы прошерстить эту публику на предмет ремесленников, одаренных — да кого угодно, лишь бы человек, пусть с ушками, хвостиком или рожками, но хороший был. Пока раздумывал, мы уже и приехали.

У южного въезда в Тритикам в основном портовые рабочие, мастеровые живут, чуть дальше ремесленники, потом торговцы. Нормальный квартал и домики приличные, а к центру ближе уже и богатыми становятся. Вот у одного такого — богатого, наша карета и притормозила.

Котя сразу пулей выскочила, настрадалась без родителей, испереживалась вся. А может и в бороду ублюдку, решившему из неё шлюху сделать, мечтала первой вцепиться.

Только вцепляться было не в кого. Занталоне Шечири сидел прямо на скамейке у дома, пришпиленный к стене копьем.

Как капитан Грегорн калитку вынес таранным молотом, взятым у своего бойцы, мы его и увидали сразу. За скамейкой обнаружился и труп его охранника. Одаренного, между прочим, правда низкоуровневого. Он был весь истыкан, залит кровью, меч даже не был обнажен. Внезапно напали, тот кому охранник вполне