Книга Дело об угнанной машине - Олег Сергеевич Агранянц

дом 5, квартира 8.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Почему вы вчера не явились? Вы получили повестку?

ЗАЙЧИКОВА. Занята была. В Большом театре выступала. Не верите? Правильно делаете. По амурным делам занятие у меня выпало. Женщина я хоть и в годах, но временно незамужняя. У вас в приемной высокий такой все сокрушался, что курю я много. Чем так курить, говорит, лучше изменять мужу. Ваша правда, отвечаю, только тут место неподходящее. Вас не будет смущать, если я закурю?

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Я хочу поговорить с вами об одном человеке.

ЗАЙЧИКОВА. Отчего не поговорить! Кто вас интересует?

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Нас интересует гражданин Ржавцев Ростислав Романович.

ЗАЙЧИКОВА. Ржавцев? Славик? А вот про него не расскажу. Не хочу. Это мое детство. Думаете, я всегда такая была? Все было по-другому…

СЛЕДОВАТЕЛЬ. И все-таки расскажите, где, когда и при каких обстоятельствах вы с ним встречались.

ЗАЙЧИКОВА. Случайно мы с ним встретились, на улице. Дату скажу точно: восьмого марта. Он меня сразу узнал. Я-то сама себя в зеркало не всегда узнаю. А он узнал. Зашли в кафе. Посидели, поговорили. После школы мы не виделись, так уж о нас позаботились. Про меня до него ничего не дошло… И начал слова всякие хорошие говорить. Послушала я его и… Дай, говорю, слово, что выполнишь. Дал. Ну, а теперь встань и уйди. И чтобы навсегда… Не хотела я. Разные мы. Он встал и ушел. Вот и все. Он хороший парень. Больше не встречались… А зачем?

ИНДЕЙКИН нажимает на кнопку, свет над столом СЛЕДОВАТЕЛЯ гаснет.

Снова РЖАВЦЕВ И ИНДЕЙКИН.

ИНДЕЙКИН. Разрешите, я подытожу. С Зайчиковой Еленой Витальевной вы встретились восьмого марта 1987 года. И таким образом, ваши посещения Константинопольской и Крышкиной, произошедшие в апреле, объяснить желанием найти Зайчикову нельзя. Но в таком случае зачем же вы все-таки наведывались к Крышкиной? Ведь она была последней, кого вы посетили в апреле 1986 года?

РЖАВЦЕВ. Мне не терпится услышать ее показания.

ИНДЕЙКИН. Это невозможно. В ночь перед вашим отъездом из СССР на нее было совершено нападение. Она скончалась.

РЖАВЦЕВ. Значит, убийство?

ИНДЕЙКИН. Убийство. Убийство. Скажите, Ростислав Романович, зачем вы убили Крышкину Антонину Матвеевну?

Занавес.

Картина вторая

Там же. РЖАВЦЕВ И ИНДЕЙКИН.

ИНДЕЙКИН. Когда-нибудь, и, может быть, даже очень скоро, вам захочется рассказать всю правду. А вот собеседника вы не найдете. Сейчас у вас, вероятно, последняя возможность рассказать все человеку, который будет вас слушать. Сочувствовать не станет, но выслушает. С годами вы поймете, как это важно, когда тебя слушают. Расскажите, что произошло во время вашей беседы с Зайчиковой? Вы же не будете отрицать, что встречались с ней.

РЖАВЦЕВ. Я с ней действительно встречался.

ИНДЕЙКИН. Когда?

РЖАВЦЕВ. Где-то в начале марта в нашей институтской столовой я подсмотрел у соседа за столиком фельетон из ленинградской газеты. Там вскользь упоминались Зайчикова Е. В. и кафе, где она работает, «Глория». Через несколько дней — восьмое марта, нерабочий день, и я махнул в Питер. Нашел ее быстро. Но Лена, которую я увидел тогда… Я ее спросил, за что посадили ее отца. Она ответила, что за политику. Он был учителем истории, ну, и чего-то лишнего сказал. А донос на него написала литераторша Крышкина.

ИНДЕЙКИН. И тогда вы решили…

РЖАВЦЕВ. Да, решил. Отомстить за Лену, за ее отца, за себя. За то, что эта литераторша украла у меня любовь.

ИНДЕЙКИН. Зайчикова знала о ваших намерениях?

РЖАВЦЕВ. Нет.

ИНДЕЙКИН. Что было дальше?

РЖАВЦЕВ. Я решил убить старуху за день до отлета из Москвы.

ИНДЕЙКИН. Почему?

РЖАВЦЕВ. За один день найти того, кто убил, нельзя. И тогда же я решил не возвращаться. После ресторана я взял машину Таганкина — и в Канузино. Как все там было, рассказывать не буду. Не хочу. В Москву вернулся, когда уже начало светать. Увидел автобус, затормозил. Бросил машину, добежал до остановки. В шесть тридцать был дома. В семь ловил такси. В десять пятьдесят предъявлял билет в Шереметьево. Вот и вся история. Вся в миноре.

ИНДЕЙКИН. В миноре… И в неправде. Не пойму, Ростислав Романович, зачем вы сами на себя поклеп возводите. Не могли вы убить Крышкину.

РЖАВЦЕВ. Мог.

ИНДЕЙКИН. Не могли. Потому что в ту ночь вы находились в квартире гражданки Константинопольской Зои Ильиничны по адресу: Москва, Сивцев Вражек, и обсуждали проблему кельтских племен. Не отрицаете?

РЖАВЦЕВ. Перевелись на Руси честные подружки. Доложила тыква Константинопольская! А ведь я ей втолковывал: не болтай, не болтай. Слово давала, стихи душевные читала. Я давно заметил: пуще любого лиха следует остерегаться девиц, которые читают стихи. У вас есть знакомые дамы, которые читают вслух стихи?

ИНДЕЙКИН. У меня нет таких знакомых дам.

РЖАВЦЕВ. Вам повезло. Вы мне покажете кино?

ИНДЕЙКИН. Покажу.

Загорается свет над столом СЛЕДОВАТЕЛЯ. Там сидит СЛЕДОВАТЕЛЬ и КОНСАНТИНОПОЛЬСКАЯ. Она в яркой зеленой, очень открытой блузке.

РЖАВЦЕВ. Ученая тыква — сегодня секси. Дура.

ИНДЕЙКИН. Константинопольская Зоя Ильинична. Шестого апреля 1987 года. 10 часов 10 минут.

СЛЕДОВАТЕЛЬ и КОНСТАНТИНОПОЛЬСКАЯ.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Когда вы в последний раз видели Ржавцева?

КОНСТАНТИНОПОЛЬСКАЯ. Из отпуска я вернулась шестого, во вторник. Позвонил он мне тринадцатого. Помню, потому что тоже был вторник. Сказал, что интересуется историей кельтских племен в Чехословакии. Ну, я не дитя, сделала вид, что поверила. Явился он в половине десятого.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Сколько времени он пробыл у вас?

КОНСТАНТИНОПОЛЬСКАЯ. До утра. Но вечером мы действительно занимались историей кельтских племен в Чехословакии.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Весь вечер вы изучали историю этих племен?

КОНСТАНТИНОПОЛЬСКАЯ. Да, представьте себе! Я поняла, что он готовился к встрече со мной. Принес какие-то записки, все время с ними сверялся.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Что за записки? Вы их видели?

КОНСТАНТИНОПОЛЬСКАЯ. Я не просматривала. Но что-то похожее на письма. Вас не интересует, чем мы с ним занимались потом? Как там у Марины Цветаевой? «Мне нравится, что можно быть смешной, распущенной и не играть словами…»

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Когда он от вас ушел?

КОНСТАНТИНОПОЛЬСКАЯ. Рано, часов в семь. Я из окна видела, как он садится в такси.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Номер такси вы не запомнили?

КОНСТАНТИНОПОЛЬСКАЯ. Нет. Но, по-моему, оно было черное. «Чернее черного быть черное не может…» Это Федерико Гарсия Лорка.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. На сегодня достаточно.

ИНДЕЙКИН нажимает на кнопку, свет над столом СЛЕДОВАТЕЛЯ гаснет.

Снова РЖАВЦЕВ И ИНДЕЙКИН.

РЖАВЦЕВ. Ночью я действительно был у нее.

ИНДЕЙКИН. Почему вы раньше об этом не рассказали?

РЖАВЦЕВ. Не хотел компрометировать даму. Она хоть и тыква, но все-таки дама. Шофера нашли?

ИНДЕЙКИН. Нашли.