Книга Время вороньих песен - Мара Вересень

что я об этом не помню, или порадоваться.

– И когда я, – продолжая удивляться спросила я, – туда поднялась?  

– Сразу после полуночи. Обычно хозяин сам к вам приходил, я потому и выглянула на шум.

Вот так номер. 

– На шум?

– У вас трость упала почти с верха, я ее потом к вам отнесла, все равно уж выглянула.  

Все страньше, как говориться, и страньше. Комната Бальцы, вопреки традиции селить слуг повыше, тоже была внизу. Я настояла – наверху холодно и крыша текла. Потому орка жила рядом с кухней в комнате, где хранилась посуда, столовые приборы, а также полотенца, скатерти и прочий кухонный текстиль. 

– Ты… говорила про это… кому-нибудь?

– С чего бы мне? – теперь Бальца удивлялась. – Отродясь про хозяйские дела не болтала.

1.4

Это случилось позавчера, а кажется, неделя прошла – столько суматохи Огаст своей кончиной развел. Накануне скорбного утра было очень пасмурно и весь день стоял туман. К вечеру же он сделался настолько густой, что приходящая служанка боялась идти домой в Кронен – на два шага вперед не было ничего видно. Но все же пошла, будто ночевка у нас пострашнее тумана. Мы с Бальцей отжалели ей фонарь со светсферой, и я снова предложила заночевать в усадьбе, но она только губы сжала и нырнула с крыльца в серый студень. Я подсознательно почему-то ждала каких-то звуков, вроде причмокивания или сытого урчания, но было тихо, только плотная, почти не тающая дымка вяло ползла на порожек в дом. Бальца захлопнула дверь. Я сказала, что хочу лечь и вернулась к себе. 

После ужина, за которым я удостоилась целых двух фраз и кривоватой ухмылки, перед тем, как традиционно уединиться наверху, Огаст велел растопить камин в холле. 

Моя комната примыкала одной стенкой к каминной трубе. Воздух в помещении прогрелся и стало даже тепло, поэтому грелку мне Бальца не принесла, ограничилась чашкой чая и насыпала на подоконник зерна. 

– Зачем? – спросила я, впервые за две недели вымывшись без цыпок по всему телу, а ночная сорочка и халат не казались вынутыми из склепа.

– Не нравится мне это, – ворчала экономка. Зерно она выровняла аккуратным рядком, пошептала и солью еще один ряд насыпала, а разбирая постель, сунула мне под матрас две плетенки с бусинками и мелкими куриными костями. – Чай пейте, а то стынет.

Чай пах лимонником и мятой, но меня и без того в сон клонило, и мысли были вялые, будто в голове такой же туман. 

Уснула я тогда практически сразу, как орчанка ушла, почти что без своих обычных метаний. 

Думала, что уснула.

– Если вы боитесь, что вас подозревать станут, так с чего? – по своему оценила орчанка мое молчание, громыхнув кастрюлей. – Какой из вас некромант, когда вы даже светсферу сами зажечь не можете. Лучше шли бы переодеться, а то подол весь в грязище. Только дверь на засов закройте, а то ходят тут всякие…

– Сплетничаете? – раздался у входа низковатый и какой-то урчащий голос пристава.

– Поминаем, – отозвалась я и с сожалением посмотрела в опустевшую чашку. 

– Жаль отвлекать от такого увлекательного времяпрепровождения, но там нотариус прибыл и господа из Управления по магическому надзору, – ластящимся дворовым котом затарахтел вампир. У меня даже рука дернулась кровопивца за ухом почесать. 

Довольный произведенным эффектом пристав просиял улыбкой из коридорного полумрака, явил себя на свет и подал локоть.

Я вздохнула. Переодеться не успела и на ногах вместо приличной обуви вязаные чуни, которые мне Бальца дала. Да и бездна с ними, можно подумать, они хуже, чем грязь на подоле и выбившиеся из прически локоны. 

Пристава я проигнорировала. Лучше проверенная трость, чем случайный локоть.

После протопленной кухни я мгновенно покрылась мурашками и пожалела об оставленном пальто. Новоприбывшие топтались в холле. Присесть там было уже некуда, разве что на ступеньках лестницы. Я пригласила всех в столовую. А куда еще девать такую ораву? Тем более что там, как ни удивительно, стулья еще стояли.

Нотариус нудно читал с листка, а я засмотрелась на некроманта. Случается же в природе такое сочетание красоты и мужественности. Хо-о-олин… Как карамельная тянучка. И воспитанный. Нос не морщил и не кривился при виде моего платья и выглянувшей простецкой обувки. Не то что тот, что с ним был. Форма похожая, только нашивки разные. И выражения на лицах. 

“От уксуса куксятся, от горчицы огорчаются”, – пропело у меня в голове забавным девчоночьим голоском. 

Этому типу, судя по физиономии, сегодня перепало и того, и другого. 

Мне протянули стопочку бумаг для подписи, и я ответственно принялась их изучать. Читала я медленно, потому что приходилось едва не заново всякий раз вспоминать как бук… знаки речи выглядят, но если начинала проговаривать вслух, дело шло быстрее. Начну бормотать – еще примут за сумасшедшую. Подождут. Их тут не семеро. Хотя, этот хмурый яду на десятерых уже налил. И мне досталось больше прочих, так как он сидел рядом.

“Ели бы сдобу – добрели…” 

Представила его с булкой в руке. Нет. С калачом. Тертым. Картинка настолько не вязалась с угрюмым лицом… 

– Нашли что-то забавное?

Пусть улыбка слегка с истеринкой, у меня все шансы снискать лавры веселой вдовы. Полный дом мужчин на меня одну: пристав-вампир с помощником, нотариус, некромант и калач. А во дворе еще грузчики с ящерками… 

– Подписывайте уже.

Это же надо уметь разговаривать не разжимая зубы! И ноздри дергаются. Нервный какой, ему бы чаю с ромашкой.

– Не знаю, что вы за птица, уважаемый, но ощущение, будто вас на улице воспитывали, – не сдержалась я, заслужила заинтересованный взгляд красавца-некроманта и смутилась. А вот хладен Лодвейн совсем не смущался и даже позволил себе рассмеяться.

– А вы точно не были знакомы, Пешта? А то она о вас подозрительно много знает.

– Как хорошо, что хотя бы кому-то происходящее доставляет удовольствие, – отозвался калач.

– У меня жена на сносях, и мне теперь все, что не дома, доставляет удовольствие.

– Холин, я зря теряю время, – поименованный Пештой шумно отодвинулся вместе со стулом, встал и направился к выходу. Некромант поднялся следом, проходя мимо, коснулся моего плеча и снова меня смутил.

– Прошу прощения, госпожа Арденн. Мы поднимемся наверх, в кабинет вашего мужа.

Всегда к некромантам с подозрением относилась, но вот с этим даже под сирень