Книга Эобара - Владимир Орестов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Энтропия одержала очередную победу.
Понедельник, десятое октября
3. Придя домой, Леонид первым делом выдвинулся в лоджию – курить.
С высоты шестнадцатого этажа проспект Луначарского казался замысловатой детской площадкой, по которому сложными траекториями двигались заводные машинки и шли человечки из Lego. Перегнувшись через раму, Леонид посмотрел вдоль дома – машина стояла на месте, где он её и оставил, приехав с работы – прямо напротив въезда во двор. Немыслимой удачей было найти парковочное место так близко к дому в шестом часу вечера. Но ему это удалось.
– Ты – счастливчик! – провозгласил на всю лоджию Леонид и криво ухмыльнулся своему отражению.
Покурив, он прошёл на кухню – к Сашкиному приходу надо было бы разгрести скопившийся за неделю бардак – да, да, та же самая энтропия в действии.
Окинув взглядом кучу посуды на всех поверхностях, уже успевших забыть, каково это, когда тебя протирают разными тряпочками, лужу позавчерашнего кофе на плите, остатки яичницы в сковороде, Леонид почувствовал в полной мере, что он вернулся домой с суточного дежурства. Отягчающим обстоятельствам была встреча в кафе с Надей за несколько часов до начала смены, спровоцированная его же ночным звонком, который, в свою очередь, был вызван пятью бутылками пива.
Спокойного разговора не получилось.
Хорошо, что кипятком в лицо не плеснула, – вздохнул Леонид, вспомнив безобразную сцену, и задумчиво включил свет над раковиной. В свете лампочки гора посуды выглядела ещё неприступнее.
В конце концов, Сашка за двадцать лет дружбы видел и не такое, – с некоторым сомнением решил Леонид, заворачивая кран и косясь на часы. А я, как выяснилось вчера – «свинья, слизняк и одновременно стервятник»! Надо соответствовать зоологическому образу!
В кармане завибрировал мобильник. Звонил Павел Петрович, реаниматолог, сменивший Леонида на смене. Скривившись, Леонид поднял трубку.
– Лёнь, иди ты к чёрту! – категорически поприветствовал его коллега. – Откуда ты знал, что к нам Анисимову из ревматологии переведут?!
Леонид скрипнул зубами.
Вы же всё прекрасно знаете, Павел Петрович, – чуть было не ответил он, – К чему этот цирк! Шёл я вчера днём по больничному коридору, увидел Анисимову, щебечущую на скамейке с соседками, и внезапно осознал, что через двадцать шесть часов свежий тромб в её ногах решит отправиться в небольшое путешествие. Также как неделю назад я осознал, что у вашего Петрихина начнётся острая почечная, если не увеличить объем, а Ивановой, напротив, надо срочно прекратить лить растворы. Два года работаем вместе – можно как-то и обойтись без подобных преамбул!
Но, разумеется, Леонид ничего такого говорить не стал, а только хмыкнул что-то невразумительное и спросил:
– Что с ней?
– Субмассивная ТЭЛА, как будто бы ты не знаешь! – в сердцах воскликнул Павел Петрович. – Сейчас заведующая ревматологией звонила – опять ваш Леонид Николаевич моих пациентов сглазил…
– Дура она, – охарактеризовал Леонид бестолковую и визгливую Катерину Ивановну. Та проигнорировала его вчерашнее настоятельное требование назначить Анисимовой Клексан, сделать экстренное УЗДГ вен и дёрнуть хирургов: «Идите в свою реанимацию и не мешайте нам работать, Леонид Николаевич! Какие тромбы – вы её ноги видели?! Как у девочки! Клексан? У неё и так пониженная свёртываемость!»
– Дура, но доктор хороший, – не вполне согласился Павел Петрович.
Несколько мгновений оба врача молчали в трубку.
– А остальные как? – наконец спросил Леонид. Он ни на секунду не поверил, что причиной звонка стала фраза на пересменке: «На терапии в шестой палате лежит Анисимова. Может к вечеру ухудшиться».
– Лёнь, – голос реаниматолога в трубке стал тихим и вкрадчивым. – у Войстрикина какой-то дискомфорт в животе, а ты вчера ему начал Омепразол без причины…
Значит, язва всё-таки открылась, – понял Леонид. Наличие «нехорошей» язвочки в желудке пациента Войстрикина он осознал ещё вчера и начал гастропротекторы в надежде предотвратить кровотечение. Не получилось.
– Там язва, Павел Петрович. Только что открылась. Течёт пока совсем несильно, но, – на мгновение Леонид замолчал и прижал руку к рубцу на шее, – зовите хирургов побыстрее, иначе к ночи….
Выдержав недвусмысленную паузу, Леонид выдохнул и, несмотря на ожидаемую тошноту, возникшую в последние секунды разговора, пошёл в лоджию за очередной порцией никотина.
– Спасибо, – задумчиво пробормотал Павел Петрович. – Ещё, Лёнь, такое дело… – реаниматолог начал говорить совсем медленно, словно бы тянул во рту зажёванную пластинку Орбита: – Вот что ещё я хотел спросить… что с Черчесовым делать? Может, есть у тебя какие-нибудь… э… мысли.
– Тренером сборной России? Медаль дать, – неудачно пошутил Леонид. Ему совершенно не хотелось думать о Черчесове. На том конце трубки шутку оценили молчанием.
Вздохнув, Леонид приложил руку к рубцу и тут же схватился за раму окна, чтобы не упасть.
Нити… нити… нити… Пульсирующие, белёсо-серебристые… тянущие его куда-то…
Сигарета выпала из разжавшихся пальцев и теперь в стремительном темпе обугливала какую-то газету. Нагнувшись с глухим стоном, как столетний дед, Леонид поднял окурок и затоптал тлеющую бумагу.
Медленно, с трудом поднимая чугунные ноги.
– Лёнь, ты там? – настороженно спросил Павел Петрович.
– Да… – ответил Леонид, пытаясь заставить язык вернуться на своё законное место по центру рта, и одновременно напоминая лёгким, что они здоровы, хоть и сильно прокурены, а значит – способны дышать. – Здесь.
За окном что-то громыхнуло – будто разом взорвалось несколько десяток «Корсаров», но Леонид не обратил на это никакого внимания – тут бы самому уцелеть!
– Так что с Черчесовым? – Павел Петрович явно начинал сердиться.
Леонид пару раз вдохнул, выдохнул и с трудом отпустил раму.
– Ничего, Павел Петрович. Точнее, всё то, что уже делается.
Павел Петрович вздохнул и рискнул спросить:
– А шансы есть, как ты…э… считаешь?
Нет, – покачал головой Леонид. Шансов ноль.
– Очень небольшие, Павел Петрович.
Реаниматолог ещё раз вздохнул, чертыхнулся и наскоро попрощавшись, повесил трубку. Леонид проверил список вызовов – Сашка не звонил. Прошло уже больше часа.
Дома застрял, как обычно, – предположил Леонид и всё же отправился мыть посуду.
4. Старая майка справилась со всеми поверхностями не хуже легиона тряпочек из специальных материалов. Оглядывая приведённую в порядок кухню, Леонид поймал себя на мысли о том, что неплохо бы всё же убираться регулярно. Не желая терять, столь редкий для него настрой, он, собрал волю в кулак и направился мыть пол в комнате.
Уборка прошла успешно, даже несмотря на то, что в какой-то момент Леонид принялся танцевать со шваброй и изображать Мики-Мауса из «Фантазии», что, разумеется, не способствовало качеству работы, а затем минут десять выгонял из-под дивана что-то страшное, пыльное и,
