Книга Миссия в Москву. Воспоминания доверенного лица президента Рузвельта о советской стране, ее лидерах и народе. Совершенно секретные донесения Белому дому - Джозеф Эдвард Дэвис

получился прекрасный, все было превосходно приготовлено. Нам обоим очень понравилось.

_________________________________

Дневник Вашингтон, 15 декабря 1936 года

Сегодня беседовал с Самнером Уэллсом о положении Советов. У него за плечами большой и весьма разнообразный дипломатический опыт. В свете моей нынешней работы в Департаменте по ознакомлению с советской ситуацией и моими тамошними обязанностями его предложения были весьма полезны.

Представляется, что за рамками рутинной работы, такой как продвижение американских интересов и защита американских граждан, основной перечень конкретных вопросов, которые стоят на первом месте в связи с предстоящей миссией в Москву, сводится примерно к следующему.

Прежде всего это переговоры о продлении советского торгового соглашения с нашей страной, срок которого истекает в следующем году и которое предусматривает закупки у нас со стороны советского правительства. Затем – урегулирование недоразумения в связи с истолкованием так называемого долгового соглашения. Оно являлось частью переговоров, которые наш президент и нарком Литвинов провели, когда СССР был признан Соединенными Штатами. Советское правительство отказалось выполнять свои обязательства и произвести определенные расчеты по российскому долгу перед Соединенными Штатами и оплате исков американских граждан. В связи с этим в отношениях возникла напряженность. Восстановление дружественных отношений и сотрудничества, особенно в свете китайско-японской ситуации и риска мировой войны в Европе, если этого можно добиться в соответствии с принципами взаимного уважения, представляет собой вопрос крайней важности. Другой вопрос, который было предложено изучить мне, заключается в том, какова истинная мощь и возможности Советского Союза с политической, промышленной и военной точек зрения и в чем суть его политики в отношении Германии и Гитлера, а также мира в Европе. Насколько сейчас представляется, это примерно то, чем, как ожидается, я и займусь в Москве.

Похоже, впереди меня ждет весьма интересная работа, особенно в связи с предстоящим общим анализом отношений между Германией, Францией и Англией и ситуацией с миром в Европе.

_________________________________

Дневник Нью-Йорк, 30 декабря 1936 года

Мы с Марджори отправились в отель «Мейфлауэр» на прощальный ужин, организованный комитетом из старых друзей под председательством генерального прокурора Гомера Каммингса. Все было устроено великолепно – мой старый друг Гомер и комитет приложили немало усилий. На этом выдающемся мероприятии присутствовало большинство лидеров всех трех ветвей власти, независимо от партийной принадлежности. Я был весьма тронут.

На самом деле одним из не самых важных, но очень приятных этапов этого президентского назначения были всеобщий живой интерес и доброжелательность со стороны старых друзей. Состоялся ужин, который дали мои давние приятели из Федеральной торговой комиссии, включая всех тех, кто работал со мной в мою бытность комиссаром по корпорациям при президенте Вильсоне – до того, как это бюро было объединено в комиссию.

Потом еще собралась большая группа в Нью-Йорке, которая во главе с Джимом Моффеттом устроила в нашу честь ужин в отеле «Ритц». Это было совершенно неожиданно и весьма мило. Что меня действительно удивило и даже поразило, так это большое количество тех, кто приехал из Вашингтона – Джим Бирнс, Джим Фарли, Билл Макэйду, Пэт Харрисон, Олбен Баркли, Фрэнк Мерфи, Джесси Джонс и старина Стив Эрли. Мои давние друзья, они были на работе благодаря нашей дружбе. Конечно, произносимые речи звучали порой чересчур экстравагантно, и выступающие не жалели лестных слов, но они все равно много для меня значили. Очень полезным был ужин, который дал незадолго до моего отъезда Рив Шлей, президент Американо-российской торговой палаты.

_________________________________

Дневник Вашингтон, 2 января 1937 года

Накануне официального приема в Белом доме мы с Марджори ужинали в неформальной обстановке с президентом и миссис Рузвельт. Присутствовали все члены семьи, кроме Анны и Джона Боттигера. Президент был в прекрасном настроении.

После ужина мы с президентом удалились в его Овальный кабинет на втором этаже, где мне предстояло получить последние инструкции в связи с предстоящей миссией. Учитывая разногласия, которые сохранялись между советским правительством и нами по поводу долгового соглашения, он считал, что моя позиция должна быть исполнена собственного достоинства и носить дружественный характер до тех пор, пока между двумя странами существуют дипломатические отношения. Но подобное отношение должно предполагать и определенные оговорки, с явным намеком на то, что президент и государственный секретарь глубоко разочарованы неспособностью их правительства выполнить то, что нам всегда представлялось как исполнение взятых на себя обязательств. Наша позиция, сказал он, должна заключаться в том, что мы не станем добиваться дальнейших переговоров; что следующий шаг должно предпринять советское правительство; и что это имеет большее значение для них, чем для нас. Мы подождем, сказал он, и посмотрим, что произойдет. Между тем, по его мнению, мне было бы полезно приложить усилия, чтобы получить из первых рук, по возможности из личных наблюдений, всю информацию о силе действующего режима с военной и экономической точек зрения; а также попытаться выяснить, какой будет политика их правительства в случае войны в Европе.

Я рассказал ему о предложении судьи Мура о том, что послу Додду следовало бы предложить отслужить еще один год до моего перевода в Берлин. Но на это президент тут же решительно заявил: «Нет». То есть намеченный план предстояло реализовать в его первоначальном виде.

_________________________________

Журнал Вашингтон, 3 января 1937 года

Встретился с советским послом Трояновским. Тот, по его словам, опасался, что вначале мое пребывание в Москве может быть затруднено некоторой прохладой со стороны советских официальных лиц, вызванной разногласиями или недоразумениями, которые возникли между Соединенными Штатами и советским правительством. В связи с этим он хотел заверить меня, что я буду принят весьма радушно и что советское правительство знает о моих капиталистических взглядах, профессиональном и деловом опыте, а также о моей работе в правительстве при президенте Вильсоне в качестве председателя Федеральной торговой комиссии. Они знакомы с моей работой и уверены, что обстановку в их стране и их проблемы я буду оценивать объективно и без предрассудков. В том, что касается моего отношения, ответил я ему, он совершенно прав. Я еду с открытым сердцем. Он надеялся, что любые спорные вопросы можно будет урегулировать путем четкого понимания позиции каждой из сторон. Главным предметом разногласий между правительствами был вопрос о долге. Я сказал Трояновскому, что еду по указанию президента и госсекретаря. Лично я считал, что со стороны советского правительства стало бы большой ошибкой допустить, чтобы недоразумение в вопросе о долге омрачило то доверие, которое президент Соединенных Штатов и наше правительство питают в отношении твердости и надежности обещаний советского правительства.

Хочу обсудить это с Биллом Буллитом.

_________________________________

Дневник Вашингтон, 4 января 1937 года

Официальный обед,