Книга Дом колдуна - Мэри Блум

за спинкой моего диванчика — раздался легкий щелчок, с каким обычно открывается складной нож. И что-то острое, взявшееся как из ниоткуда, резко уперлось мне в шею.

— Костя, сзади! — вскрикнул Глеб.

Лезвие холодом надавило мне на кожу. Я молча скосил глаза на смельчака, трусливо подкравшегося сзади, со спины — скорее всего на цыпочках, стараясь не высовываться из тени. Третий из этой гоп-пати, который, как мы думали, сбежал, вернулся в зал, обогнул его вдоль стеночки, тихонько проскользнул к нашему столу, достал нож — и вот теперь был готов проявлять доблесть вовсю.

— Слышь ты, колдун, — процедил он, — этим ножом мой предок резал глотки таких, как ты!..

Ох уж эти старые традиции старых семей — и ведь чем ничтожнее они становятся, тем больше за них цепляются. Держу пари, нож — последняя семейная реликвия.

Забыв про двух своих противников, Глеб дернулся вперед.

— А ну стой! — тут же бросил третий. — А то без дружка останешься!.. И ты не дергайся, избранник Темноты, — с плохо скрываемой завистью произнес он, обращаясь уже ко мне.

— Да какой он избранник! — поднялся с пола первый из этой троицы. — Слышал я, что он ничего не может! — и упоенно ударил замершего Глеба под дых, только так сумев до него добраться.

— Вот и проверим, — осклабилась макака с ножом, — какого цвета кровь у этого избранника…

Лезвие надавило сильнее, царапая шею. Капля чего-то теплого засочилась по коже, и я поморщился. С кем он, по его мнению, имеет дело? Это захолустье прямо-таки полнится слухами: то я какой-то непонятный родственник, то избранник Темноты. Я не избранник Темноты. Я гораздо хуже.

Я — ее порождение.

“Ну все, — я перехватил взгляд застывшего на месте Глеба, — лови момент.”

“Нет, не делай ничего! — нервно отозвался он. — Ты еще не оправился! А вдруг…”

“Я тебя останавливал? Так и ты не мешай. Не проворонь момент,” — и подмигнул ему.

После секундной паузы он молча кивнул в ответ. Оставалось их только отвлечь.

— Убирай нож, — посоветовал я макаке, — уводи друзей, пока не поздно. Так и быть прощу.

Даже и не думая следовать мудрому совету, он заржал, а следом и другие два. Как же надоели люди, которые не ценят свое здоровье.

— Ты охренел? Мозг от страха помутился? Это мы тебя держим! Тебя и твоего дружка!..

Ошибаешься. И если думаешь, что твой ножичек — это оружие, сейчас я тебе покажу, что такое настоящее оружие. Лезвие дернулось несколько раз, пока он заходился от хохота. В одно из таких мгновений я впился пальцами в его запястье и, откинув от себя, с силой сжал. Он дернулся, пытаясь освободиться от захвата — и не смог. Дернулся, пытаясь ударить меня другой рукой — и снова не смог. Дернулся, пытаясь сбежать — и опять не смог. А потом его глаза округлились, когда он понял почему.

Мигом оживившись, Глеб взялся за двух своих растерявшихся врагов. Однако для меня все звуки скоро стерлись. Лишь кровь бешено стучала в висках, разгоняясь по венам, бурля как кипящая вода — подогретая чужой силой. Силой, которую я вытягивал у противника, все крепче стискивая его руку. Силой его души, которая сейчас оказалась в моей власти.

Я ощущал, как она отчаянно бьется в его слабеющем тельце, извивается, сжимается от страха — и забирал из нее еще больше. Сдохни он прямо тут — я бы и душу его мог забрать. Но на хрена мне такая гнилая душа? Разве что в подарок Темноте. Хотя нет, эта зараза обойдется.

Колени макаки ослаблено тряслись, рожа стремительно бледнела — состояние у него уже было предобморочное. Рука, которую он до этого пытался вырывать, теперь словно усохла и лишь еле дергалась. Еще пара мгновений — и его пальцы бессильно разжались, а нож с грохотом бухнулся к моим ногам. Лезвие дешево сверкнуло в свете клубных ламп, пластиковую рукоятку пересекла царапина. Ну конечно — семейная реликвия. Обычная подделка, какую можно купить за рубль в дешевой лавке. Подозреваю, семейный ножик уже давным-давно в ломбарде. Так и происходит деградация неудачливого дворянства: настоящая честь продается, а ее место занимают пустые понты.

Мой недавний противник уже напоминал болезненного доходягу. Я разжал пальцы, выпуская его онемевшую руку, и он рухнул на пол, бессвязно постанывая. Глеб неподалеку разошелся вовсю, не давая другим двум ни помочь дружку, ни сбежать безнаказанно — я точно не видел, чего они хотят больше. Все вокруг кружилось как на карусели — и я, казалось, кружился вместе со всем. Вся вытянутая сила бурлила, бунтовала во мне, требуя выхода — но я не мог ее принять, не мог усилить ею себя. Потому что одна неугомонная душа, застрявшая внутри меня как заслонка, закрывала мне доступ к самому себе.

“Лови!” — мысленно бросил я.

И отдал всю отобранную силу этой душе. Глеб аж подскочил на месте, будто ужаленный, и с удвоенной энергией врезал сначала одному противнику, потом другому. А затем схватил обоих за шкирку и треснул между собой. Две пустые черепушки встретились с хрустом, напоминающим хруст яичной скорлупы. По старой русской традиции, тот, чье яйцо треснет, проигрывает. Интересно, с черепами это так же работает?

Тем временем мой недавний противник, бессильно распластавшийся по полу, засунул дергающиеся пальцы в карман и попытался что-то оттуда вытянуть — вероятно, смартфон, чтобы позвать помощь. И правда, тот неуклюже выпал на пол, следом — бумажник, а следом рухнули и пальцы, вновь онемевшие от слабости.

Кончиком туфли я оттолкнул смартфон на свет. Ну надо же — игрушка последней модели, дорогой бренд, прямиком из-за границы — у нас такие еще даже не продают. Сверхширокий экран, четыре камеры, одна даже для макросъемки — видимо, чтобы делать дик-пики своего крошечного члена, а потом засорять ими интернет. Надо бы избавить мир от всей этой дряни. На это сил мне сегодня точно хватит.

Хрясь!.. И стекло покрылось трещинами от моей подошвы.

— Ты урод! — тут же раздались подвывания с пола. — Ты понимаешь, сколько это стоит?!..

Да уж, наступи я ему на руку, ему было бы не так больно.

Глеб тем временем уложил двоих — причем так основательно, что они уже не двигались — являя картинку наглядного наказания за излишнее самомнение. Именно в этот момент, пересекая зал, к нам и подвалила охрана. Очень вовремя —