Книга Я тебя помню - Мария Зайцева

отцовское обучение подходит, но пока что мне все дико нравится и дико вставляет.

Преодолевая небольшое сопротивление, скольжу по гладкому телу вверх, чуть ли не закатывая глаза от блаженства, от того, как правильно ее кожа соприкасается с моей. И , судя по сбитому дыханию, ей это все тоже нравится. Очень нравится! Потому что, когда мы, наконец, оказываемся лицом к лицу, я вижу в темных глазах безумие.

— Я тебя слушаю, малыш, — хриплю ей в губы, — ты хотела что-то сказать?

Она моргает в недоумении, похоже, уже забыв, что там шептала.

Но я не люблю неопределенности: девочка должна быть в сознании, хотя бы частично, и согласна. Как именно я это согласие получу, уже мое дело… Но брать сопротивляющееся тело, даже если она и в шутку сопротивляется, просто потому, что “так правильно и надо”... Не моя тема. Это тоже отцова наука, кстати. Он же безопасник у меня, знает все тонкости…

— Говори, малыш… — напираю я опять и мягко скольжу вперед и назад по гладкой коже, выбивая очередной судорожный вздох и подталкивая к правильным словам, правильному ответу.

— Боже… — она облизывает губы, я тянусь к ним, очень хочется провести по пухлой нижней языком, но не получается, девушка успевает отвернуться, — боже… Что я делаю, а?

— Ты? — я не расстраиваюсь от того, что не поймал губы, прижимаюсь к беззащитному горлу, тоже умирая от удовольствия. Она везде вкусная же… — Ты празднуешь Восьмое марта… Тебе нравится, как ты его празднуешь?

— Да-а-а… — она опять выгибается, потому что я, похоже, нашел еще одну эрогенную зону, ямочку между ключицами. Девушку прямо бьет кайфом, мурашки по телу разбегаются с бешеной скоростью, — боже… Да-а-а… Еще раз так сделай…

— Чуть позже… — обе ладони вниз, под пояс широких бойфрендов, расстегнуть ширинку и сдернуть их, — чуть-чуть позже…

Губы скользят по дрожащему телу тоже вниз, собирая выступившую влагу , ка-а-айф… Торможу у кромки белья, не удерживаюсь и кусаю прямо через ткань, ощущая себя зверем.

— Ах… Плохой мальчик… Непослушный… — стонет она, бессильно пытаясь сжать мои волосы в горсти.

Избавляюсь от джинсов окончательно, стягиваю белье, не удержавшись, замираю на мгновение, разглядывая доставшееся мне сокровище. Определенно сокровище!

Гладенькая, ровная, красивая до безумия!

— Я исправлюсь, малыш… — хриплю я, рывком раздвигая стройные гладкие бедра и приникая губами к аккуратному лобку. Аромат ее возбуждения тоже отдает малиной, но уже пряной, перебродившей. Он бьет в голову, сводит с ума, и я теряю полностью все соображение, жадно вылизывая ее вкус, дурея все больше и больше от сочетания пьяной малины и тихих стонов моей добычи. Сладкой, такой сладкой добычи!

Бедра подрагивают, пальцы в волосах мешают, и я перехватываю их одной ладонью, припечатывая к волнующемуся животику. Еще разок мягко прикусить… И девушка кричит, прогнув поясницу и дрожа бедрами.

Супер…

Скольжу губами в обратном направлении, живот, ямка пупка, грудь, острые соски, ключицы, горло, губы…

Погружаю в нее язык, делясь вкусом, добавляя безумия, и на мгновение отрываюсь, встаю на колени, нашаривая презерватив в кармане.

Она распластана подо мной, руки в разные стороны раскинуты, в глазах неутоленное безумие. Еще хочешь?

— А ты зажигалка, да? — улыбаюсь я, раскатывая по члену презерватив и ловя ее горячий взгляд на себе, — нравится? Как? Я — достаточно плохой мальчик?

— Плохие мальчики не ждут постоянной оценки… — хрипит она, и я перестаю улыбаться.

Ах, ты зараза!

Ну, значит, все разговоры закончены.

Разворачиваю ее одним движением на живот, прижимаю голову к кровати, чтоб не вздумала подниматься, и в одно длинное движение вхожу. В глазах темнеет от кайфа, потому что это запредельно! Невероятно просто! Она сжимает сразу и сильно, так, что приходит понимание: долго не смогу. В первый раз по крайней мере… А потому надо сделать так, чтоб кончила она.

А то… “Плохие мальчики не ждут оценки…” Разговорчивая! Посмотрим, как ты утром поговоришь! И вспомнишь ли хоть одно слово!

Выхожу и с размаху возвращаюсь, жестко припечатывая свободной ладонью по круглой ягодице, с удовольствием любуясь оставленным на гладкой коже следом. Охренительный кайф!

И каждый ее протяжный вскрик на мои движения только стимулирует быть грубее и жестче. Ощущается, что ей это дико нравится, мокрая такая, скользкая, подставляется сама, стараясь насадиться сильнее, до самого конца.

Убираю ладонь от пушистого затылка, провожу пальцами по ровным позвонкам, любуясь гитарным перепадом между талией и бедрами. Надо же, что гребанный оверсайз скрывал!

Щедро припечатываю еще раз по заднице и набираю темп, полностью отключаясь от внешнего мира. Сейчас для меня нет ничего в этой вселенной, кроме тугой влажности ее тела, офигенного вида распластанной подо мной женской фигурки и набирающих громкость стонов-ответов на каждый толчок.

В какой-то момент хочется большего излома в пояснице, и я беру в плен тонкие беспокойные руки, прогибаю свою добычу сильнее, ускоряясь и наполняя комнату влажными шлепками наших тел и женскими криками.

— Да! Боже, да-да-да!

Она сжимает меня так сильно, что в глазах темнеет от удовольствия!

От избытка чувств еще раз шлепаю ее по заднице пару раз, кайфую от ритмичного сжатия и финальной дрожи восприимчивого тела и догоняю свое удовольствие. Ослепительное, с гребанными звездами перед глазами. Не думал, что так вообще бывает.

Отпускаю свою добычу, измотанную и выдохшуюся, смотрю, как она в изнеможении падает на бок и, сняв защиту, ложусь рядом.

Смотрю в темные, безумные глаза, убираю темные пряди от влажных губ.

— Не хочешь спросить ничего, мальчик? — шепчет она, чуть усмехаясь.

— Не-а, — прижимаюсь к ее губам, с кайфом опять погружаюсь в податливую влажность, наваливаясь всем телом и умирая от мысли, насколько у нас разные весовые, и как круто вот так держать ее, не позволяя двигаться, ощущая , что она полностью моя, в моей власти…

Раздвигаю ноги, упираюсь уже опять готовым членом в мокрую промежность, кусаю нежную шею, и девушка подо мной стонет жалобно:

— Боже… Опять? Давай отдохнем…

— Не-а… — хриплю я, — плохие мальчики обычно не слышат просьб…

— Ты меня убьешь… — в противовес своим словам она сильнее распахивает ноги, я отклоняюсь, чтоб по-быстрому упаковаться в защиту и вернуться обратно.

Плавным