Книга История рентгенолога. Смотрю насквозь. Диагностика в медицине и в жизни - Сергей Павлович Морозов

Все стали прекрасными врачами и работают по всему миру.

Однако колебания были между лучевой диагностикой, патоморфологией и молекулярной медициной. Молекулярная диагностика меня тоже буквально завораживала. В Первом меде ее преподавал профессор Алексей Алексеевич Иванов. Тоже очень технологичная, интереснейшая диагностическая специальность. Но лучевая диагностика меня захватила, наверное, в большей степени образами лидеров — Валентина Евгеньевича Синицына и академика Сергея Константиновича Тернового. Я думаю, если самое ценное в детстве — любовь и поддержка семьи, то в юности, пожалуй, это учителя. Именно они в значительной части определяют дальнейшее направление жизни. В жизни появляются люди, которые вдохновляют, за которыми хочется следовать, учиться, как они мыслят, какие принимают решения, как отдают свои знания и опыт. Эти наблюдения, эти уроки абсолютно бесценны.

В пользу рентгенологии для меня была и работа на переднем крае медицины — с пациентами, с историей каждого. Рентгенологи по сути являются консультантами лечащих врачей. Принимает пациентов, в основном, медсестра, врач лишь иногда непосредственно участвует в исследовании. Но он консультирует врачей, которые направили пациента, объясняя им то, что они, возможно, предполагали, но не могли увидеть. Неслучайно история рентгенологии связана именно с именами великих клиницистов. Урологов, терапевтов, которые создавали и применяли методы лучевой диагностики, разрабатывали их основы и становились великими рентгенологами, многократно усиливая таким образом свои диагностические способности. На наших глазах продолжают появляться и совершенствуются новые инструменты диагностики для более точных, своевременных диагнозов, более мягкого лечения.

Вероятно, шесть лет студенческой жизни по насыщенности событиями можно приравнять к 12 годам в любом другом ее периоде. Произошли радикальные изменения: свадьба, появился сын, параллельно я поступил на научный факультет. И это был очень интенсивный период. Вскоре я начал активно работать переводчиком в компании Новартис. Заодно бросил курить — жизнь поменялась радикально: больше ответственности, больше стабильности, совсем другой статус. Научный факультет открыл совершенно новые возможности развития, общения. Это дало мне мощный старт в науке и медицине. Уже в 1998 году я занимался организацией первой международной конференции. А свой первый международный доклад сделал еще студентом 6 курса: после стажировки в Норвегии, посчастливилось выступить в Каннах с докладом по функциональной МРТ для исследования активности коры головного мозга.

После института я пошел в аспирантуру и одновременно проходил подготовку по рентгенологии. Сразу же стал работать рентгенологом в Университетской клинической больнице № 1 (тогда она именовалась 600-коечной клиникой) на Пироговке. Довелось поработать рентгенологом в разных отделениях — на рентгеноскопии, рентгенографии, КТ, МРТ. Последняя в наибольшей степени меня привлекала как наиболее сложный, интересный метод — его использует большее количество специалистов и отличают колоссальные технологические возможности.

Я считаю, что интенсивное обучение в наибольшей степени предопределяет успех и развитие способности «видеть больше», о которой мы говорим. В 2004 я защитил диссертацию и как активный член Совета молодых исследователей получил предложение пройти обучение в Гарвардском университете. Это был, конечно, челлендж… Было очень интересно и очень непросто. Обучение на английском языке, другая система, другие специфические экзамены. Помню, как возил сына на тренировки по карате, а сам ждал его в машине и готовился к вступительным экзаменам. Использовал любое свободное время. В итоге успел стать кандидатом наук, пройти в Гарварде магистратуру по общественному здоровью и (в России еще добавляют) здравоохранению со специализацией в клинической эффективности, работал параллельно ассистентом кафедры лучевой диагностики и практиковал как врач МРТ.

Вскоре мне предложили стать заведующим отделения КТ и МРТ, а затем и огромного объединенного отделения рентгеновской диагностики и томографии Центральной клинической больницы. Это было очень интересно. Через меня проходили очень специфические пациенты. Я наблюдал их на третьей, четвертой стадии рака. Им ставили диагноз, лечили, и они продолжали жить и прекрасно себя чувствовали. Я, наверное, об этом напишу когда-нибудь отдельную книгу… В ЦКБ я занялся объединением всей диагностики, созданием новых подразделений, много консультировал, участвовал в выездных консилиумах, международных конференциях. Лучевая диагностика окончательно стала для меня центром научных и профессиональных интересов. В ней сошлось все, что меня увлекало: возможность оценивать базовые физиологические процессы (этому была посвящена кандидатская диссертация), технологии, к которым меня с детства тянуло (физика, медицинская физика, компьютерные науки), взаимодействие с клиницистами, возможность быть полезным коллегам и пациентам, участвовать в процессе лечения, стремление к управленческой деятельности, оптимальной организации процессов, и, конечно, инновационность, создание чего-то небывалого и немыслимого прежде. Все это соединилось в лучевой диагностике, открывшей возможности видеть больше, чем доступно невооруженному глазу.

Если представить этот опыт вне медицины, то можно подвести такой итог. Чтобы научиться «видеть больше», нужно: первое — больше смотреть, не жалеть времени на практику; второе — быть внимательным к деталям, то есть видеть не только картину в целом, но и замечать подробности, отдельные элементы, ведь целостная картина и формируется из совокупности и сочетания этих деталей; отсюда следует и третье — по видимым деталям воссоздавать полную общую трехмерную, а то и четырехмерную (с учетом линии времени) картину, систематизировать и прогнозировать развитие процесса; четвертое — это постоянное расширение опыта, обогащение знаниями, саморазвитие.

Глава 2. Медицина как философия, или Основы диагностики

История этого пациента стала одним из самых серьезных потрясений в моей жизни. Мы познакомились, когда я работал в ЦКБ. Слава позвонил проконсультироваться: что-то подозрительное нашли на рентгенограмме в легком, но в боковой проекции вроде бы ничего не видно, нужна ли в такой ситуации компьютерная томография, и вообще надо ли что-то делать. Я ответил, что, конечно же, КТ нужна, если обнаружено нечто подозрительное, и что буду рад принять его.

Слава, Вячеслав Грищенко, был президентом General Electric Healthcare в России и СНГ, а по первому образованию — хирургом и успел наработать некоторую практику. В последнее время все чаще говорят, что лучшими руководителями становятся врачи. Пример Славы — идеальное тому подтверждение.

Компьютерная томография показала очень большую опухоль легкого с частичным ателектазом — падением легочной ткани, когда легкое как бы «сдувается» и, следовательно, не может функционировать в полную силу. Исследование с внутривенным контрастированием показало измененные лимфатические узлы в области ключицы… Четвертая стадия? Первым делом я пригласил торакального хирурга. Оперировать. Срочно. Надо удалить легкое. Черный юмор хирургов: нет органа — нет проблемы. Но Слава, хотя и сам был некогда хирургом, был категорически против срочной операции и скоропалительных решений: «Мне надо все обдумать, взвесить, проконсультироваться». Я подключил коллег из других стран — направил данные обследования специалистам — и предложил Славе сделать ПЭТ/КТ. Тогда еще это не была собственно ПЭТ/КТ (подробно об этой