Книга Тюльпан и Анютины глазки - Ирина Калитина

малышу конфету, пирожное, игрушку.

Бабушка по утрам засовывала в карман школьной курточки любимого дитя рубли, чтобы после занятий сходил в кино. У Саши получалось не «после», а «вместо». Школу закончил с трудом. Попал в армию.

Вике – десять. Семья, собравшись за столом, вытирая слёзы, читает письма Саши. Звучали, примерно, так: «Дорогие мои, очень скучаю, условия здесь невыносимые, еда отвратительная, спать не могу, в казарме полно солдат, командиры заставляют чистить картошку, мыть полы и, даже, туалет. Вечером, когда закрываю глаза, мне снятся бабушкины пирожки с капустой и сочные котлетки из свинины».

Весь следующий день бабушка пекла пирожки, мастерила котлеты, и, вместе с сумкой, заполненной продовольствием, отбыла на поезде, несколько часов езды, чтобы покормить внучонка.

«Страдалец» вернулся домой раньше положенного срока и принялся отдыхать, никто его не трогал, потом появилась женщина. Тогда и сказал дядя Гриша, главный «добытчик» в семье, что Саша должен работать. С тех пор, до самой смерти бабушки, был главным её врагом.

«Дитя» хотело гулять, пить, играть в карты, приводить женщин, требовало денег.

Гришенька закрыл двери в свои комнаты, установил замок, защитился. За замком этим им с Анютой жилось спокойно.

У мамы Саши случился инсульт. Аня ухаживала, сначала, за заболевшей матерью, а, потом, стала сиделкой у постели сестры. Не жаловалась, успевала и на работу, и в театр, и в гости. Сверкали глаза радостью, умела ценить жизнь, чувствовала себя сильной, здоровой, любимой.

Саша попробовал работать, предложенные вакансии не устраивали его, бесила необходимость ходить на службу каждый день к определённому часу, а не тогда, когда удобно ему.

Время и «бурная» жизнь превратили кудри на голове в редкие клочья, повесили мешки под глазами, обаятельную улыбку трансформировали в циничную усмешку.

Он пропил одну из двух комнат, бабушкину. В квартире появилась соседка. Анюта с ней наладила, почти, родственные отношения.

Как пробил Саша лбом стекло в окне, не помнил, выпил «бормотуху» вместо водки, она и закружила его по комнате. Попал в больницу. Вика навещала его. В палате собрались мужчины, похожие на брата, у кого-то нога подвешена на специальной койке, в драке сломали в двух местах, кому-то собутыльник разбил голову, третьему попало кастетом по затылку.

Осколок стекла не просто порезал лоб брата, снял кожу от бровей до волос. Кожа прирастала плохо. При выписке получил рекомендацию: «вести здоровый образ жизни».

– Берегите его, – сказала уборщица, моющая пол в больничном коридоре, – ребёнка всякий пожалеет, пожилого человека защитят его дети, а об этих горемыках, кто позаботится? Ношу им то хлеб, то колбасу, то курево.

Она улыбнулась добрыми глазами и ртом, в котором виднелось, только, два зуба.

«Интересно, скопила бы на искусственную челюсть, если бы не помогала алкашам?» – мелькнуло в голове Вики, но тут появился раненый «боец» с перевязанной головой.

Теперь, возвращаясь с кладбища, Вика размышляла, как сообщить о случившемся старушкам.

– Что-то Саша давно не звонил? – две пары наивных глаз.

Ком в горле.

– Саша заболел, он в больнице, – поперхнулась она.

Через несколько дней сказала, что Сашу отправили в пансионат на Алтай лечиться от алкоголизма.

Тетя обрадовалась, а мама посмотрела недоверчиво.

– Бог простит меня за ложь, я не хочу их убивать.

В квартире тёти появилась «наследница» комнаты, широкоплечая и широкозадая баба со стеклянными глазами, то ли смотрит на Вику, то ли мимо. У сестры нет претензий на имущество брата. Баба успокаивается.

Остаётся несколько дней до командировки, Вика стирает бельё, готовит и замораживает обеды и ужины. Кашу на завтрак тётя варит сама.

Каждый день старушки ждут новостей о Саше. Приходится говорить, что он поправляется. Они рады.

– Как ты думаешь, Викуля, не вернуться ли мне домой? – спрашивает посвежевшая тётя, – спасибо большое, мне хорошо с вами, но, как говорят, «пора и честь знать», собираюсь дома ждать Сашеньку.

– Не знаю, тётя, не скучно ли будет одной?

Про то, что Саша пропил холодильник, телевизор, посуду, а библиотека, почти, пуста, пока, молчит.

Прошёл день, лицо тёти – спокойное и светлое. Встаёт с дивана, раскладывает гладильную доску, включает утюг.

– Ты куда-то собралась?

– Нужно погладить летний костюм. Хотела спросить, как я выгляжу, Вика?

– Превосходно, – отвечает удивлённая племянница, отметив про себя, что тётя сама избавляется от щетины на подбородке. Пигментные пятна на коже не скроешь, а волосы всё ещё густые, даже, с тёмным вкраплением среди седины и чёрные глаза очень живые.

– Спасибо тебе, дорогая, за всё и за Сашу. Какая ты умная и красивая, как замечательно получилось его устроить, гора с плеч. Жаль, что Гришенька не дожил до этого радостного дня.

– Так, всё-таки, куда ты идёшь, тётя?

– Видишь ли, Гришенька не любил бывать на улице, а я ходила гулять в Измайловский сад, там познакомилась с пожилым человеком. Мы подолгу разговаривали, сидя на скамейке. У него жена умерла, жил с детьми. Напрашивался в гости, но пригласить не решилась… У Гришеньки был один недостаток.

– Да, что ты, тётя?! Не могу поверить, у него не было недостатков!

– Был, был, только, один. Он немножечко ревнив, царство ему небесное.

«Я его понимаю», – усмехнулась про себя Вика.

– Возможно, этот человек и сейчас туда приходит. Конечно, Гришеньку никто не заменит, но, если ты считаешь, что мне трудно будет жить одной, может быть, пригласить его? – царственный поворот головы.

Вика опешила.

– И сделаете его счастливым, – высказался супруг, зашедший в комнату «двух тёщ», спросить что-то. Он привык к Анюте и удивлялся, насколько разными бывают сёстры: от матери Вики получишь только бурчание и недовольство, а тётушка счастлива, когда его видит, помощь предлагает по дому, и о работе поговорит. Забавная старушка.

– А почему человек, с которым живу, должен чувствовать себя несчастным? – гордая собой, ответила тётя. – Одно меня беспокоит, хорошо ли Саше там, где он находится?

– Абсолютно, тетя, не сомневайся, – Вика толкнула мужа локтем, чтобы не проговорился, – только, не нужно ехать далеко, для начала пройдись по нашей улице до метро и обратно, оцени свои возможности. На наземном транспорте до сада добираться сложно.

– Наверное, ты права, начну с окрестных мест.

В глазах появилось лукавство, снова почувствовала себя женщиной, за которой волочились мужчины и боготворил верный Гришенька, надела красивый, по её мнению, костюм, подушилась, приобрела аромат, оставшийся в памяти Вики от далёкого детства, завила кончики волос электрическими щипцами, накрасила губы, подхватила сумочку, которая была модной лет сорок назад.

Вика стояла на лестничной клетке, проверяла, как, держась двумя руками за перила, с сумкой, висящей на плече, тётя осторожно, боясь споткнуться, боком спускается вниз.

«До метро, может быть, и дойдёт,