Книга Ступень третья. Часть вторая - Инди Видум

сколько продлится уже эта стадия реабилитации, Тимофей предсказать не мог. Вообще, получилось, что на него легла слишком большая ответственность в его возрасте, не придавило бы. Похоже, он с удовольствием передал бы ее кому-нибудь постарше.

— Может, потом? — обреченно сказал Стас, глядя, как друзья уходят и дверь закрывается.

— Что потом? — мрачно спросил Тимофей.

— Потом резать меня будете, — предложил разнервничавшийся пациент. — Не сегодня.

На руку он тоже смотрел с подозрением, после тех экзерсисов, что она только что устроила. Совершенно напрасно, кстати, он ее в чем-то подозревал. Артефакт, в который была заключена конечность, на самом деле имитировал для нее общий организм и заставлял сокращаться по необходимости. Поэтому рука не только выросла сама, но и нарастила мускулатуру.

— Никто тебя резать не будет, — уверенно сказал отец Тимофея. — Разве что самую малость. При этом ты ничего не почувствуешь. Сейчас мы дадим тебе наркоз… То есть отправим в сон, и ты проснешься уже с рукой. — Стаса эта речь ничуть не успокоила, паника в его глазах только нарастала, поэтому Илья Владимирович плюнул на уговоры и повернулся к команде: — Эмиль?

По предварительной договоренности в целительский сон отправлял один из наших новых приобретений. Оба они прошли через целительские курсы, о чем имели удостоверения. С точки зрения легализации деятельности, это было идеально, а вот с точки зрения пользы для обучения — сплошные минусы. Потому что у них, как сказал Тимофей, уже образовались неправильные привычки, а переучивать всегда сложнее, чем учить. В этом мире целительский сон тоже был, только был он ближе к обычному, от которого запросто можно было закрыться артефактом и который не убирал боль. Поэтому наш целительский сон был дополнительной тренировкой для новичков.

Эмиль отправил правильное заклинание, и пациент обмяк, оставив все тревоги в реале. Сейчас ему должно было сниться что-то очень хорошее, судя по разгладившимся межбровным складкам. Из коридора донесся шум, который наверняка создавали не ушедшие никуда Постниковы, пришлось подойти к двери и не только запереть, но и опустить все щиты, чтобы никто ничем не мешал. Телефоны выключили еще раньше.

— Приступаем, — решил Тимофей. Он осмотрелся, уверился, что все здесь и даже банка с зельем, которое пойдет как заменитель крови на первом этапе, устойчиво стоит на медицинском столике на колесиках. — Ярослав, отключай артефакт. Леня, доставай руку.

Леонид полез в жижу, наполнявшую артефакт для роста сразу, как только тот перестал шуметь и индикатор работы погас, и подцепил конечность. Та сразу обвисла и перестала казаться живой. Но это ненадолго.

— Папа, чистка, — скомандовал Тимофей.

Требовалось полностью очистить конечность от субстанции, в которой она росла, в том числе заменить жидкость в кровеносных сосудах. Действие было очень манозатратное, поэтому еще на стадии планирования операции было решено, что этим займется Давыдов-старший, чей источник был куда крупнее, чем источник сына, а каналы позволяли оперировать значительными потоками магии.

Рука окуталась зеленой целительской дымкой и из нее в подставленную кювету потекла жидкость, которую тут же восполняли из стоявшей рядом бутыли с зельем. Только тут я понял, зачем зелья потребовалось так много: сосуды промывались не один раз, а до тех пор, пока предыдущая жидкость либо совсем покинула конечность, либо ее осталось настолько мало, что она больше ни на что не влияла.

— Ну, с богом, — сказал Илья Владимирович и положил руку рядом с туловищем. Жидкость из нее сразу засочилась, впитываясь в хирургическую простыню, на которой лежал Стас.

В дело вступил Тимофей. Расчеты он делал раньше, теперь лишь отправил проекции на культю и выращенную конечность и тут же резанул по ним целительским лезвием. От обычного оно отличалось тем, что ткани не резало, а как бы раздвигало, что позволило бы просто схлопнуть разрез после вмешательства, проводись оно, например, для извлечения инородного тела. Но здесь такое не пойдет: рука росла не вместе со Стасом, а значит, ее придется подгонять, скрепляя все нервы, кости и сосуды по отдельности. Этим и занялась бригада целителей.

В операционной стояла тишина, все слишком были сосредоточены на своих действиях, чтобы переброситься хотя бы словом. Время от времени кто-то из целителей распрямлялся, встряхивал руками, снимая с них напряжение, и опять наклонялся к пациенту. На моих глазах сосуды врастали друг в друга без следа, кости соединялись в жесткий замок, нервы культи и выращенной руки становились единым целым. На этапе сглаживания мышц остались только Тимофей с отцом, Эмиль и Леонид отвалились. Причем у них обоих с непривычки руки тряслись, как у запойных пьяниц.

Тимофей усталости не выказывал, хотя на него приходился основной удар, но он к этому времени успел набраться опыта по целительству и применение заклинаний от него не требовало такого напряжения. Его отец, на удивление, тоже выглядел расслабленным: наверное, сказывался хирургический опыт. С мышцами они управились довольно ловко, а кожу срастили так вообще практически мгновенно. Тимофей приподнял руку, придирчиво осматривая ее тыльную сторону, но там тоже было все чисто. Собственно, если бы не пятна от крови и зелья на коже и хирургической простыне, никто бы даже не заподозрил, что руки на этом месте не так давно не было. По коже Тимофей прошелся очищающим заклинанием.

— Выводить из сна? — деловито поинтересовался немного пришедший в себя Эмиль.

— Помониторим пока, — решил Тимофей. — Так-то на первый взгляд, все в порядке, но лучше пусть пока не двигается.

— Перестраховщик, — хмыкнул Давыдов-старший. — Боишься, что отвалится, как только начнет двигаться?

— Боюсь, — не поддержал шутку сын. — Ткани должны признать друг друга. Пусть час хотя бы поспит, чтобы лишнего движения не было.

— Насколько я вижу, они уже признали, — заметил отец, подключивший целительское зрение.

Это же сделали и остальные двое, изучая пациента с исследовательским азартом и, похоже, не находя ничего криминального. Я же отвлекся от разглядывания руки Стаса и захлопнул крышку артефакта, в котором выросла рука. Не просто так захлопнул: использованная жижа в нем оказалась дюже вонючей, а такие ароматы пациенту на пользу не пойдут.

— Мало ли, — возразил Тимофей.

— Ты стыки видишь? Я — нет.

— Я тоже нет, — признал Тимофей. — Ни внутри, ни снаружи.

— А это значит, что их нет, — продолжил его отец. — Рука встроилась в культю и представляет с ней одно целое.

— И все-таки давайте подождем, пока я восстановлюсь, — предложил Тимофей, — на случай неожиданностей. Минут десять хотя бы.

— Разве что, — усмехнулся его отец. — Может, чаю выпьешь для восстановления сил, а? И успокоишься.

— Можно, — согласился Тимофей. Взгляд от Стаса он не отрывал, как будто еще сомневался, что все получилось.

Но я, как и Давыдов-старший,