Книга Её звали Лёля - Дарья Десса

ты придумывать всякие небылицы! А ещё будущий хирург. Не стыдно тебе?

– Нисколько! – мотнул парень мокрой головой, и несколько капель воды попали девушке на лицо. Она зажмурилась, продолжая улыбаться. – Я говорю всегда только правду. А почему тебя красавицей не называть?

– Звучит как-то… по-буржуйски, – ответила Лёля.

– Придумала тоже, по-буржуйски, – протянул Тёма. – Ничего подобного! Красота – понятие правильное, советское. Вспомни фильм «Светлый путь». Какая там Любовь Орлова? Красивая! В конце её наградили орденом Ленина. Вчерашняя золушка оказывается в прекрасном дворце. Танцует вальс среди хрустальных люстр и позолоченных зеркал. Скажешь, буржуйство?

Лёля ничего не ответила. Она посмотрела вокруг. Нахмурилась.

– Нам нужно поворачивать обратно. Течение сильное. Смотри, – показала, что их пляж сдвинулся в сторону на полсотни метров.

– Да, ты права, – ответил Тёма.

Они развернулись и поплыли назад. Пришлось потратить немало сил, чтобы оказаться на берегу. Волга относила их всё дальше по течению, в сторону Каспийского моря. До него отсюда, конечно, ещё очень далеко, около 70 километров. Но дальше, за южной оконечностью острова Городской, Волга разливается очень широко, на пару километров, и там плыть опасно. Так что молодые люди постарались пристать к берегу. Выбрались, почти лишившись сил, вернулись к своему пляжу, идя вдоль линии воды, и там уже, окончательно уставшие, повалились на покрывало, тяжело дыша. Их тела ненароком соприкоснулись, но никто не стал отодвигаться. Так и лежали некоторое время рядышком, приходя в себя.

Каждый сделал вид, что ничего особенного не происходит. В конце концов, Тёма руки не распускает, а для Лёли это было самое главное. Она терпеть не могла, когда мальчики ведут себя подобным образом. Не то чтобы имелся печальный опыт, вовсе нет. Пока она училась в школе, никто даже пальцем не смел к ней прикоснуться: её отец, Алексей Степанович, в их районе был человек уважаемый, его все знали.

Потом, поступив в училище, Лёля вдруг открыла для себя одну закономерность: мальчики не ведут себя плохо по отношению к девочкам, если вторые их не подталкивают к этому своим поведением. Не заигрывают то есть. А те, кто позволяет себе подобное, к тем и клеится то один, то другой. Лёля же была комсомолкой и твёрдо убеждена: строить глазки – это недостойно советской девушки.

Теперь и лежала спокойно, ощущая, как её бедро касается бедра Тёмы. Ощущала запах его мокрых волос и кожи, слышала размеренное дыхание. Она немного повернула голову в его сторону и наблюдала, как по щеке парня медленно стекают капельки. Они соскальзывают на плотную ткань покрывала и растворяются в ней, оставляя маленькие тёмные пятнышки. В этот момент девушка испытывала сложные чувства. Она бы ни за что не призналась себе в том, что очень хочет поцеловать Тёму. А ещё ей было легко рядом с ним. Но ещё… как же это слово, которое любит повторять одна её однокурсница, Лена Левченко? Да, вон оно – душевно. «Мне душевно рядом с тобой, Тёмочка», – мысленно сказала Лёля.

Птицы, привыкнув к неподвижным людям на маленьком пляже, снова развели шумный гомон над их головами, перелетая с ветки на ветку. Волны продолжали с тихим шелестом накатываться на песок, пытаясь дотянуться как можно дальше, может быть даже до вон тех босых ступней, что виднеются впереди. Жара медленно плыла над Островом, пытаясь окутать его сонным одеялом.

Молодые люди лежали и ни о чем не думали больше. Они рядом, им хорошо вместе, что ещё нужно для счастья?

Жаль, что слишком долго пробыть в этом укромном уголке не получится. Нужно возвращаться. К вечеру лодочников, перевозящих людей с левого берега Волги на Городской остров, становится всё меньше. Нужно успеть, иначе придётся здесь остаться на ночь. Потому, отдохнув и ещё раз искупавшись, – только без заплыва слишком далеко, – Лёля с Тёмой стали одеваться. На этот раз девушка не просила парня отвернуться. Только встала к нему спиной и надела платье на мокрый купальник. Полотенце они как-то взять с собой не догадались.

Затем, взявшись за руки, они пошли к середине острова, – туда, где напротив пристани, издавна называемой Семнадцатой (теперь мало кто помнил, откуда это взялось), расположился главный городской пляж. Сегодня, как впрочем и в любой жаркий летний день, народу здесь было много. Молодые люди дошли до лодочника, собирающего тех, кто желает перебраться на ту сторону.

Вскоре они уже были на противоположном берегу. К этому времени одежда на них давно высохла. Смыв песок со ступней, побултыхав их в волжской воде, и надев обувь, Лёля с Тёмой пошли рядом. Миновали пристань и вышли на Народный бульвар. Потом, пройдя чуть дальше, оказались на улице Розы Люксембург.

Этот район Астрахани издавна носит название Косы, поскольку когда-то и находился на довольно узкой, в километр всего, полосе земли, которая тянулась между Волгой и глубоким заливом, который тянулся параллельно Волги от реки Царев почти до другой, Кутума. Обе они не впадают в Волгу, а истекают из неё, чтобы затем влиться в другие рукава устья, тянущегося до самого Каспийского моря. В прошлом столетии часть залива засыпали, превратив в улицу, а название так и осталось – Коса.

Глава 4

Разговор с Ольгой меня почему-то задел за живое. Стал думать над её словами. Как она там сказала? «Это наша история. Святая история. Мы должны чтить память предков». Но я правда не понимаю, зачем раскапывать старые места сражений. Решил для интереса посмотреть какое-нибудь видео о работе поисковиков. Уселся за комп, включил. Рассказывали о боях подо Ржевом, где погибло больше миллиона советских солдат.

Ищут в архивах, смотрят по картам, потом едут на места боёв, а дальше в мокрой земле или даже по колено в воде возятся, находят кости и черепа, в кучку складывают. Радуются, как дети, когда удаётся найти смертный медальон или медаль. Или какую-то ещё личную вещь с именем или инициалами. Дальше делают запросы, пытаются установить, какая тут часть сражалась. Может, списки сохранились.

Ну, и зачем это всё? Кому теперь какая разница? Лежит боец в земле. Уже лет восемьдесят прошло. От него, наверное, уже ни детей, ни внуков не осталось. Живы только правнуки, может. Им-то какая разница, куда предок подевался? То есть погиб за Родину, вечная ему слава и память. А разыскивать зачем? Он в земле, похоронен. Так ведь нет, рыскают, тревожат старые кости. «Они бы ещё останками тех, кто в Гражданскую войну погиб, стали интересоваться», –