Книга Часы пробили август - Мари-Элен Дагаз

купленным платком для матери, как вдруг…

«Брям-ссс!» — послышался звонкий удар маленького камня по стелу. Обернувшись, я подошел к окну и увидел столь желанный силуэт под тусклым фонарем у белой сирени. Мое сердце бешено заколотилось… «Она пришла», — с волнением подумал я и наощупь в полумраке спешно направился из комнаты, оставив всю жизнь позади.

Захватив по пути зонт и шмыгнув за спящую дверь, я нерешительно шагал по мелким лужам, подходя к ней все ближе и ближе. Оказавшись уже на расстоянии вытянутой руки, я увидел, что она ничуть не изменилась. Такая же добрая улыбка, золотые волосы и янтарные глаза, которые смотрели на меня, с какой-то непостижимой нежностью. Стоя друг напротив друга, я осторожно открыл зонт и укрыл ее от струящихся капель дождя, только для нас двоих тихо напевавших знакомую мелодию прошлогоднего лета.

— Привет, почему без зонта? — неуверенным голосом произнес я.

— Привет. Так вышло. Прости, что поздно, — тихо ответила Мирра и застенчиво опустила взгляд.

— Я уже не ожидал тебя увидеть. Что-то случилось?

— Все хорошо. Просто я приехала всего на день и завтра уезжаю из города, — ее слова прозвучали как гром среди ясного неба…

— Что? Почему? — тяжелыми и уже неповоротливыми губами продолжал я.

— Отцу в другой стране предложили работу, поэтому всей семьей мы переезжаем. Поезд уже завтра утром. Я здесь была одним днем в конце мая и хотела все рассказать, но так и не осмелилась к тебе зайти. А сегодня… Я не хочу уезжать вот так, не попрощавшись, — с печалью ответила Мирра.

— Ты и вправду… ты уезжаешь? — и мой голос постепенно замер.

Теперь каждое ее слово становилось все тише и тише, и из-за этого казалось, что в ночной глуши все громче слышалось биение моего сердца. Мне даже в голову не могло прийти, что я когда-то это услышу. Меня кинуло в жар и в ушах резко зазвенело. Теперь в двойственном молчании, что было яснее слов, я поднял обескураженный взгляд и стал всматриваться в мокрое небо. Вдох — выдох. В зависшей темноте я был готов смотреть куда угодно, но только не на нее, боясь, что в моих глазах она увидит слезы.

Вдруг Мирра сделала шаг ко мне, поднялась на цыпочки и, оказавшись сбоку у моего разгоряченного лица, прошептала своим теплым дыханием:

— Ты мне не просто нравишься, я люблю тебя, — и нежно поцеловала в щеку. Мой мир вновь пошатнулся. Все повторилось в точности, как и тогда, но падение в пропасть было в десятки раз быстрее.

Мирра сделала неторопливый шаг назад и посмотрела в мои смущенные глаза, которыми теперь я пристально смотрел на нее. Все, что я смог сделать, — это вновь струсить. Испугаться от тех слов, которые так хотел услышать от девочки со звонким смехом, которая так внезапно ворвалась в мою жизнь еще прошлым летом.

— Мирра, — еле шевеля губами, произнес я.

— Я все понимаю. Ничего не надо говорить. Можешь даже сделать вид, что не услышал меня, — продолжила она и вложила мне в руки белый конверт, который незаметно сжимала в руках все это время.

— Остальное я написала в письме, — тихо сказала она и, робко улыбнувшись, ускользающим силуэтом ушла в промокшие тени ночи, которые смывал прохладный дождь.

Оставшись одиноко под зонтом, я стоял, как вкопанный, всматриваясь в пустоту промокшей улицы. Тусклый фонарь, запах сирени, поцелуй на щеке… «Что значит «остальное в письме?», — промелькнуло в моей голове и через минуту я был уже в комнате, зажигая наощупь свет старого торшера.

Доставая письмо, неожиданно из конверта выпал высушенный пятилистный цветок сирени, именно тот, который когда-то Мирра нашла у моего дома. Меня кинуло в дрожь. Крохотное письмо будто начало обжигать мне руки. «Почему он здесь?», — подумал я и начал жадно читать рукописные строки.

«Знаешь, каждый день без тебя пролетел безвозвратно, как отрывной листок календаря, что больше не вернется на свое место. Пока мы были вместе, только в твоих глазах я видела отражение счастливого будущего, которое ты не осмелился для нас позволить.

Завтра я уезжаю очень далеко и, скорее всего, больше не вернусь. Но если ты попросишь меня остаться, то я останусь. На жизнь, год или всего лишь день, но останусь, чтобы смотреть в твои глаза. Потому что я люблю тебя. Поезд № 1807, 08.27, 9 вагон».

***

«Тик-так, тик-так… Помнишь, как я спешно шел по циферблату и с невыносимой болью наблюдал за тобой? Растущая луна спряталась за дождливыми тучами, и только стылый ветер перешёптывался с тобой, пока развевал занавески открытого окна. С ним на пару мы беспомощно смотрели, как ты раз за разом перечитывал волнующие строки. А после, переводя взгляд на засушенный цветок сирени, то возносился к вершинам счастья, то погружался в бездну отчаяния. Наконец понял, какое желание было загадано в тот день? Да, из вас четверых никто даже не мог предположить, что ее сердце выберет именно тебя.

Не выпуская из рук ее письма, ты то резко вставал и начинал ходить по комнате, как загнанный в клетке зверь, то вдруг неожиданно садился обратно, как каменное изваяние, погружаясь в сумбурные размышления. Я все понимаю. Ты выбирал как поступить? Быть с ней или нет? Разбиться, достигнув дна, или остаться в вечной невесомости? А я все наблюдал и надеялся, что в этой непроглядной ночи, ты все-таки шагнешь на тернистую и извилистую тропинку, что полна страха, но ведет на другую сторону глубокого оврага.».

«Дин-доон!» — я прокричал пять, шесть, семь утра… Но с каждым часом тебе становилось лишь тяжелее дышать. Ты будто прирос к стулу и превратился в лесного исполина, который вековыми корнями намертво вцепился в твердую почву. «А это помнишь? Как медленно подняв голову и посмотрев в окно, мы оба проводили взглядом последний автобус, который успевал на утренний поезд.».

И тут я услышал: «Что же я делаю!», — почти неслышно прошептали твои губы, и юные руки быстро отложили письмо. Одним движением вырвав лист из первой попавшейся тетради, ты написал одно слово и, резко встав и опрокинув стул, пулей выбежал из комнаты. Теперь на всю утреннюю деревню разносился надорванный голос:

— Кирилл, Кирилл! Дай машину! — кричал ты что есть мочи и, сбив друга с ног, залетел в двери его гаража.

— Ян, что случилось? — лежа теперь на бетонном полу, испуганно спросил Кирилл.

— Некогда объяснять, дай ключи!

— Только успокойся…

Кирилл безоговорочно полез в карман. Но не успев даже протянуть руку, ты хлестко выхватил ключи, открыл дверь и, быстро запрыгнув в машину,